Камбрия, Грейт‑Урсвик. Полицейские сразу отправили Тима в госпиталь в Кесвике

Полицейские сразу отправили Тима в госпиталь в Кесвике. «Скорую» вызвали по рации. Манетт настояла на том, что она поедет вместе с мальчиком; пусть она ничего не знала об истинном состоянии Тима и о том, какие прогнозы дадут врачи, зато знала другое: Тиму очень нужен кто‑то, кто достаточно близок к нему, ближе всех после биологических родителей. А это как раз и была Манетт.

Когда полицейские примчались на место событий, сигнализация продолжала выть, как трубы апокалипсиса. Манетт сидела на кровати, держа на коленях голову Тима, закрыв его тело ночной рубашкой, а Фредди метался вокруг, пытаясь найти кого‑нибудь из преступников (которые давно сбежали), а также доказательства того, что происходило в этом месте. Видеокамера исчезла, компьютера тоже нигде не было видно, но в спешке участники съёмок забыли такие вещи, как мужской пиджак с бумажником и кредитными картами, женская сумка с паспортом внутри, и ещё в фотоателье остался довольно тяжёлый сейф. Кто знает, что там было внутри? Но полиция должна была очень скоро это выяснить.

Тим за всё это время произнёс всего две фразы, едва шевеля языком. Первая была такой: «Он обещал», а вторая – «Пожалуйста, не рассказывай…» Но кто обещал, что и кому, осталось неясным. Что же касалось слов «не рассказывай», с ними всё было понятно. Манетт осторожно положила ладонь на лоб Тима (у него были слишком длинные и слишком грязные волосы, на них слишком долго никто не обращал внимания) и сказала:

– Не беспокойся, Тим. Не беспокойся.

Полиция сначала явилась в виде двух констеблей, патрулировавших неподалёку. Но когда патрульные увидели общую картину, они тут же схватились за рации, висевшие на их плечах, и вызвали детективов и офицеров из полиции нравов. Так что Манетт и Фредди снова очутились лицом к лицу с суперинтендантом Конни Калвой. Как только она вошла в заднюю комнату фотоателье и увидела декорацию викторианской спальни, с открытым окном и Биг‑Беном вдали, с собакой и разбросанными по полу костюмами, она быстро обернулась к констеблям и спросила:

– «Скорую» вызвали?

Патрульные кивнули.

Конни Калва шагнула к Манетт и сказала:

– Мне очень жаль, простите. Но у меня были связаны руки. Это закон…

Манетт отвернулась, не желая смотреть на офицера.

– Вот только не надо твердить нам об этом чёртовом законе! – резко произнёс Фредди.

И он говорил так яростно, что Манетт охватила волна нежности к этому человеку, и она подумала, что очень глупо с её стороны было до сих пор не замечать настоящего Фредди Макгая.

Суперинтендант Калва не обиделась. Она пристально посмотрела на Манетт и сказала:

– Вы ведь случайно на всё это наткнулись, я правильно поняла? Услышали сигнализацию, увидели вот это внутри и сразу поняли, что здесь происходит. Ведь так всё было?

Манетт посмотрела на Тима – он начал дрожать – и сразу всё решила. Она откашлялась и заявила, что нет, они не просто натолкнулись на всё это, хотя и спасибо вам большое, суперинтендант, за предположение, что это могло быть так. Они с мужем – Манетт забыла упомянуть о том, что Фредди – её бывший муж, – вломились сюда. Они решили сами стать законом и готовы принять все последствия. Они явились сюда недостаточно быстро для того, чтобы вовремя остановить всю эту грязь, не дать каким‑то мерзким извращенцам изнасиловать четырнадцатилетнего мальчика, но они с Фредди предоставляют эту часть дела полиции, и пусть полиция сама решает, что делать с тем фактом, что они с мужем – Манетт снова забыла слово «бывший» – вломились сюда, или как там назовут это полицейские.

– Полагаю, это, скорее всего, случайность, – сказала суперинтендант Калва. – Может быть, даже преднамеренное вторжение, учинённое неизвестными лицами. В любом случае муниципальным службам следует больше внимания обращать на то, как закреплены на местах мусорные контейнеры, проверить тормоза, полагаю, чтобы эти тяжёлые предметы не срывались с мест и не пробивали входные двери магазинов. – Она огляделась и приказала прибывшей с ней группе начать сбор улик. И закончила такими словами: – Нам понадобится заявление мальчика.

– Только не сейчас, – ответила Манетт.

После этого Тима повезли в больницу. В госпитале Кесвика им очень внимательно занялись врачи экстренной помощи, но в конце концов его отдали его двоюродной сестре Манетт. И они с Фредди привезли Тима домой, приготовили ему тёплую ванну, согрели суп, сделали сэндвич с маслом и копчёной сельдью, сидели рядом с ним, пока он ел, уложили в кровать… А потом разошлись по своим спальням. И Манетт провела в своей постели бессонную ночь.

Ранним утром, когда тьма ещё липла к оконным стёклам, Манетт спустилась вниз и приготовила себе кофе. Она сидела за кухонным столом и невидящими глазами смотрела на своё отражение в окне; за окном постепенно отступала ночь, и где‑то там был пруд, и где‑то у пруда спрятались в камышах лебеди, прижавшись друг к другу…

Манетт рассудила, что теперь необходимо позвонить Найэм. Ещё нужно было позвонить Кавеху, сообщить, что Тим в безопасности, что он находится в её доме, и нельзя ли сказать Грейси, чтобы она не беспокоилась о своём брате?

И ещё теперь нужно было что‑то предпринять относительно Найэм. Она ведь была матерью Тима, а значит, имела право знать о том, что произошло. Но Манетт гадала: а нужно ли Найэм знать об этом? Если ей обо всём сообщат, и Тим будет знать, что ей сообщили, и она ничего не сделает после того, как ей сообщат, – разве это не приведёт мальчика к ещё большему разочарованию? А разве ему и без того мало досталось? С другой стороны, необходимо всё же что‑то сказать Найэм, потому что она уже знает, что сын куда‑то пропал.

Манетт сидела за столом, раздумывая обо всём, так и эдак прикидывая, что лучше, что хуже. Она и помыслить не могла о том, чтобы предать Тима. С другой стороны, ему ведь понадобится помощь. В школе Маргарет Фокс, в принципе, помочь могут, если Тим захочет принять помощь их специалистов. Но захочет ли он? С чего бы ему этого захотеть? Кому он мог бы довериться?

«Боже, до чего всё запуталось», – думала Манетт. Она просто не знала, с чего начать, чтобы помочь мальчику.

Она всё ещё сидела на том же месте, когда в кухню вошёл Фредди. Манетт догадалась, что она, видимо, на какое‑то время задремала за столом, потому что снаружи уже было светло, а Фредди был одет и наливал себе кофе, когда она вздрогнула и очнулась.

– А, так она живая! – сказал Фредди, подходя к столу с чашкой кофе в руке. Поставив её на стол, он взял чашку Манетт, выплеснул в раковину остывшее содержимое и налил свежего кофе. Коснувшись плеча Манетт, он ласково произнёс: – Встряхнись старушка! Уверяю, тебе станет гораздо лучше, когда ты пробежишься на этом своём чёртовом тренажёре.

Когда Фредди сел напротив, Манетт заметила, что он надел лучший костюм, который никогда не надевал на работу. Фредди называл этот костюм «венчально‑похоронной одеждой», но сегодня именно этот костюм был на нём, вместе с белоснежной рубашкой с французскими манжетами и льняным платком в нагрудном кармане пиджака. Это был на все сто процентов Фредди Макгай, до самых носков отполированных ботинок, и выглядел он так, словно предыдущей день не был кошмаром, едва лишь начавшим подбираться к концу.

Фредди кивнул на телефон, лежавший на столе перед Манетт, и вопросительно произнёс:

– Э‑э?

В ответ на это Манетт сообщила, что звонила Кавеху.

– А как насчёт Найэм? – спросил Фредди.

Манетт сказала, что Тим просил ничего не рассказывать его матери. Он снова повторил: «Пожалуйста, не рассказывай», когда она зашла к нему в спальню, чтобы проверить, хорошо ли он устроен.

– Наверное, мне бы всё же следовало ей позвонить, – предположила Манетт. – Просто сообщить, что он у нас, но мне так не хочется этого делать!

– Почему?

– Но это же очевидно, – пожала плечами Манетт. – По той же самой причине, по какой Тим со вчерашнего дня просит ничего ей не говорить: иногда легче только предполагать, что могло с кем‑то случиться, чем узнать полную правду. Или как кто‑то может отнестись к этой правде. Тим может думать – или я могу думать, скажем так, – что ей будет всё равно, или она не захочет ничего предпринимать, или ей даже станет неприятно из‑за того, что на неё свалили подобную новость. Но он – и я – не хотим знать этого наверняка, так?

Поэтому он – и я – можем также предположить: возможно, если она всё узнает, то тут же начнёт как‑то действовать, сбросит наконец личину равнодушия, она… Я не знаю, Фредди. Но если я ей позвоню, мне не избежать того, чтобы узнать полную правду о Найэм Крессуэлл. А я совсем не уверена, что хочу узнать её прямо сейчас, и Тим тоже определённо не хочет этого.

Фредди выслушал всё это в своей обычной манере. И наконец сказал:

– Ну да… понимаю. Но ведь всё равно нужно… – И он протянул руку к телефону. Бросил короткий взгляд на наручные часы, набрал номер и добавил: – Немножко рановато, конечно, но хорошие новости хороши в любой час. – Умолкнув на мгновение, он продолжил: – Извини, Найэм. Это Фредди. Я тебя разбудил? А… Ночь тут была беспокойной… В самом деле? Рад слышать… Я хотел сказать, Найэм, что Тим здесь… Он решил немножко побродить… ну, мы просто наткнулись на него в Уиндермире, совершенно случайно. Манетт за ним присмотрит… Да‑да, он просто замёрз. Ты не могла бы позвонить в школу и дать им знать… А… Ну да, конечно. Уверен… Ты полностью предоставляешь это Манетт, да? Очень мило с твоей стороны, Найэм. И хочу добавить, что мы с Манетт были бы очень рады, если бы Тим и Грейси пожили какое‑то время у нас. Что скажешь на этот счёт? Хм… ну да. Отлично, Найэм… Манетт будет просто в восторге. Она очень любит их обоих.

На том разговор и закончился. Фредди положил сотовый на стол и налил себе ещё кофе.

Манетт наблюдала за ним, разинув рот.

– Какого чёрта ты делаешь?

– Договариваюсь.

– Это я поняла. Но ты не сошёл ли с ума? Мы не можем поселить здесь детей!

– Это почему ещё?

– Фредди, наша собственная жизнь – сплошная путаница! А чего совсем не нужно Тиму и Грейси, так это ещё одной непонятной ситуации, в которой они вдруг очутились бы.

– А, ну да. Путаница. Это я знаю.

– Тим думал, что тот человек собирается его убить! Ему нужна психологическая помощь!

– Ну, это ведь вполне понятно, разве не так? Я в смысле убийства. Он должен был очень испугаться. Он очутился в ситуации, которой не понимал, и…

– Нет. Это ты не понимаешь! Он думал, что тот человек собирается убить его, потому что они заключили именно такую сделку. Он мне рассказал вчера. Сказал, что согласился сниматься в порнофильме при условии, что этот тип, «Той‑фор‑ю», убьёт его после всего! Потому что у него не хватало духу самому покончить с собой! И кроме всего прочего, ему не хотелось, чтобы Грейси думала, будто её брат – самоубийца.

Фредди очень серьёзно выслушал всё это, потирая подбородок и губы большим пальцем. Потом кивнул:

– Да, понимаю.

– Отлично. И поскольку мальчик находится в таком состоянии, он запутался, он эмоционально оглушён, ему больно, и… Боже, я просто не знаю, что тут ещё… И переселять его сюда, при наших обстоятельствах, возможно, надолго… Как мы с этим справимся?

– Прежде всего, – заговорил Фредди после краткого раздумья, – он учится в очень хорошей школе, где у него есть возможность разобраться в себе, если он того захочет. Наша задача – поддержать его в этом желании. Ему нужно, чтобы рядом были мама и папа, чтобы они его понимали и верили в него, верили, что он может справиться со всем и продолжать жить.

– О, да, звучит очень, очень хорошо, но как долго он сможет жить здесь?

– Что ты имеешь в виду?

– Фредди, соображай быстрее, – терпеливо сказала Манетт, – не изображай из себя тупицу. Ты всё прекрасно понял, и ты знаешь, что одна из тех женщин, с которыми ты встречаешься, обязательно тебя окрутит. И тогда Тим и Грейси снова окажутся в ситуации развала, и что нам тогда делать? Разве мы можем снова заставить этих детей переживать подобное?

Фредди посмотрел на неё в упор и сказал:

– А… ну да. Значит, я ошибался?

– Ошибался насчёт чего?

– Насчёт нас. Потому что, если это так, я вернусь наверх и сниму этот венчальный костюм.

Манетт уставилась на него, но почти сразу перестала его видеть, потому что её глаза переполнились слезами. Она пробормотала:

– Фредди… Ох, Фредди… нет. Ты не ошибался.

– Вот и прекрасно. Я чувствовал… ну, может, это было чересчур, но мне казалось, что я должен это сделать, так что я позвонил чиновнику в бюро регистрации браков и объяснил ему всё, и он готов сделать для нас исключение и поженить нас прямо сегодня. Мне нужен шафер, а тебе понадобится подружка. Могу я разбудить Тима ради этого?

– Можешь, – кивнула Манетт. – А я позвоню Грейси.