LХХVIII. Неотвязное

Леса дремучие, вы мрачны, как соборы,

Печален, как орган, ваш грозный вопль и шум

В сердцах отверженных, где вечен траур дум.

Как эхо хриплое, чуть внятны ваши хоры.

Проклятый океан! в безбрежной глубине

Мой дух нашел в себе твоих валов скаканье;

Твой хохот яростный и горькое рыданье

Мой смех, мой скорбный вопль напоминают мне.

Я был бы твой, о Ночь! но в сердце льет волненье

Твоих созвездий свет, как прежде, с высоты, –

А я ищу лишь тьмы, я жажду пустоты!

Но тьма – лишь холст пустой, где, полный умиленья

Я узнаю давно погибшие виденья –

Их взгляды нежные, их милые черты![87]

LХХIХ. Жажда небытия

О скорбный, мрачный дух, что вскормлен был борьбой,

Язвимый шпорами Надежды, бурный, властный,

Бессильный без нее! Пади во мрак ненастный,

Ты, лошадь старая с хромающей ногой.

Смирись же, дряхлый дух, и спи, как зверь лесной!

Как старый мародер, ты бродишь безучастно!

Ты не зовешь любви, как не стремишься в бой;

Прощайте, радости! Ты полон злобной тьмой!

Прощайте, флейты вздох и меди гром согласный!

Уж над тобой Весны бессилен запах страстный!

Как труп, захваченный лавиной снеговой,

Я в бездну Времени спускаюсь ежечасно;

В своей округлости весь мир мне виден ясно,

Но я не в нем ищу приют последний свой!

Обвал, рази меня и увлеки с собой![88]

LXXX. Алхимия скорби

Один рядит тебя в свой пыл,

Другой в свою печаль, Природа.

Что одному гласит: «Свобода!» –

Другому: «Тьма! Покой могил!»

Меркурий! ты страшишь меня

Своею помощью опасной:

Мидас алхимик был несчастный –

Его еще несчастней я!

Меняю рай на ад; алмазы

Искусно превращаю в стразы;

Под катафалком облаков

Любимый труп я открываю

И близ небесных берегов

Ряд саркофагов воздвигаю…[89]