ПАМЯТНИК. Памятник стоит, знакомый с детства,

Нет, весь я не умру.

А. Пушкин

Памятник стоит, знакомый с детства,

Он с годами лишь привычней стал.

Шумных толп текучее соседство

Обрамляет прочный пьедестал.

Памятник хотел бы видеть рядом

Равного ему – хоть одного! –

На него похожего и взглядом,

И высоким помыслом его.

Он прошел сквозь прожитые годы

И ему совсем не всё равно –

Подружились звёзды с небосводом

Или ещё грозно и темно?

Памятник – он вовсе не икона,

Это зримый в будущее взлёт...

Человек и после похоронной, –

Бронзой залит, –

всё-таки живёт.

НАД МОГИЛОЙ ДЕЗДЕМОНЫ

Нет, клевета не вырастет сама, –

Нужны ей унавоженные нивы,

Посев слушков,

подкормка,

закрома,

Что урожая ждут нетерпеливо.

О, трудолюбие клеветника!

Он должен быть то кротким, то воинственным,

Чтоб потекла зловещая река,

Слегка загримирована под истину.

Течёт река...

Дыхание её

Незримо входит и в глаза, и в уши...

И яростно пирует вороньё,

Безжалостно расклёвывая души.

А клевета уже бушует нагло,

И строятся Отелло в батальоны,

Чтоб под командой хитроумных Яго

Душить любовь и верность Дездемоны...

Во всём, конечно, разберётся мир,

И воссияет свет над темнотою...

Но сколько раз опаздывал Шекспир,

И скольких затопило клеветою!

БЕЛЫЙ ЛИСТ

Белый лист на столе лежит,

Он пером ещё не разбужен.

Нет ещё в нём ни капли лжи,

Но и правды не обнаружить.

Знаю: правда входит с трудом,

И всегда легко ошибиться...

Но страшнее быть белым листом,

Ненаписанною страницей!

* * *

Поэзия – не игра в слова

И не игра со своею судьбой.

Поэзия только тогда права,

Когда человек стал самим собой.

Позорно разбрасывать сотни слов

В расчёте, что каждый СВОЁ найдёт,

Поэзия – поиск основы основ,

В которой будущее растёт.

Поэт – не въедливый гувернёр,

Он знает: в шутке нешуточный прок.

Но главное ловит в ничтожном взор, –

Поэт и в игре – не игрок, а пророк.

20 марта 1982 г., больница

ДОМ

Твои ученики и дети

Несут в себе твой мир и дом

* * *

В последний день движением знакомым

Я запер дверь, ключ положил в карман, –

И не осталось адреса и дома,

Лишь чёрный Дон да мокрая корма.

Нам город вслед глядел с высокой кручи,

Такой родной и словно неживой.

А «юнкерс», вырываясь из-за тучи,

Кружил над неуклюжею баржой…

О доме песни пели на привале,

О доме в лютом помнили огне,

И к нашим детям, где-то на Урале,

Дом приходил утешить их во сне…

Ещё в карнизы бьют шальные пули,

И с мостовой ещё не смыта кровь,

Но в пустыри полусожжённых улиц

Нам двери дома распахнулись вновь.

И всё, о чём в походах говорилось,

Он повторил – нам возвращённый дом:

Он выше стал, хотя ничуть не вырос,

Он стал светлей – хоть те же окна в нём.

Кровати нет, шинели мы постелим,

Расчистим снег от дома до ворот;

Ведь вся страна поздравить с новосельем

Сегодня к нам по-дружески придёт.