Кристин

Рекин Лаудсвильский умер в первый день лета, и эта смерть потрясла Кеннета даже больше, чем он мог предположить. Неугомонный владетель наконец успокоился навсегда в фамильном склепе Хаарских ярлов, взяв напоследок клятву с Кеннета, перезахоронить его в развалинах Лаудсвиля, по возвращении на трон нордлэндских королей. Кеннет обещал, но отнюдь не был уверен, что ему удастся выполнить взятое на себя обязательство.

В Приграничье пока все было спокойно. Условия перемирия соблюдались и лэндцами, и гуярами. Никто не сомневался, что это затишье перед бурей. Но грянет буря или нет, а жить надо было, именно поэтому еще по весне, как только просохли дороги, Бес Ожский и Фрэй Ульвинский, в сопровождении полусотни дружинников, отправились в Суран. О целях этой экспедиции особенно не распространялись, да и знали о ней немногие. Приграничью нужен был хлеб, чтобы прокормить многочисленных беженцев из Лэнда, и хотя в последнее время их количество значительно уменьшилось за счет возвратившихся к родным очагам, но немало было и таких, которым возвращаться было просто некуда. В основном это были жители Бурга и других крупных городов, разрушенных гуярами. Обустройство этих беспокойных людей стало головной болью и Гаука Отранского, и оправившейся после долгой болезни Сигрид. Кеннету тоже пришлось вникать в дела Приграничья: принимать делегации от купечества, от ремесленников и, как говорил Тах, надувать щеки, хмурить брови, расточать благосклонные улыбки.

Приграничные дороги с приходом весны сделались небезопасными. Банд, орудовавших в Ожском бору, день ото дня становилось все больше и действовали они все наглее и наглее, подбираясь порой к стенам укрепленных замков. Буржский сброд активно осваивался в Ожском бору, тревожа не только окрестных крестьян, но и нападая на хлебные обозы, которые под усиленной охраной дружинников направлялись в городки Приграничья для скопившихся там беженцев. Гаук Отранский обратился за помощью к королю Кеннету. В замке Ож было до сотни дружинников из личной охраны короля, кроме того сильные гарнизоны были расположены в ближайших замках, Брандоме и Ингуальде. Кеннет вызвался было сам навести порядок в окрестностях, но тут запротестовали и старый владетель Саарский, и благородная Сигрид: негоже королю в нынешней ситуации воевать со своими подданными, даже если эти подданные встали на путь разбоев и грабежей.

Очистку ближайших лесов поручили Таху. Меченый с большим рвением принялся за дело, тем более что человеку, выросшему в Южном лесу, Ожский бор казался родным домом. Опытные дружинники, участники многих сражений и стычек, поражались умению этого мальчишки ориентироваться на местности, его звериной хитрости и коварству, когда следовало заманить врага в ловушку, и той веселой беспощадности, с которой он преследовал разбойников. Вот уж действительно, истинный сын Черного колдуна.

Тах довольно быстро навел порядок в округе, заслужив благодарность и владетелей и крестьян. Кеннет завидовал меченому, но старался держать свои чувства в узде, да и зависть была глупой, мальчишеской, которую не следовало выставлять на показ. Оказалось, что быть королем в разоренной стране хлопотно и скучно. То и дело приходилось разбирать свары между владетелями, которых даже поражение не смогло излечить от высокомерия и неуживчивости. Что делили эти люди, все, казалось, потерявшие, Кеннет понять не мог, но владетели без конца припоминали вековой давности обиды, плели интриги, создавали недолговечные союзы, заключали браки. И весь этот странный хоровод вытанцовывал вокруг Кеннета, требуя внимания и денег. Однако средств в королевской казне не было вовсе. Кое‑что перепадало остлэндским и нордлэндским владетелям от королевы Сигрид, но эти скромные пожертвования не столько утихомиривали, сколько разжигали страсти. И добро бы речь шла о юнцах, но многие владетели годились Кеннету в отцы, а то и в деды. Конечно, трудно было ждать от людей потерявших все, в том числе и своих близких, спокойствия и рассудительности, но хотя бы на каплю понимания Кеннет Нордлэндский мог, казалось бы, рассчитывать с их стороны. Появились обиженные, которые втихомолку, а кое‑кто уже и открыто, искали связи с Оле Олегуном, благо в агентах самозваного вестлэндского короля недостатка не было. Следом за Хилурдским отъехал к Олегуну еще несколько владетелей со своими уцелевшими дружинниками. Все усилия Отранского и Мьесенского, сплотить оставшихся владетелей, закончились практически ничем. Нетерпеливый Мьесенский ругался, Гаук Отранский только плечами пожимал. Рекин Лаудсвильский и здесь оказался прав – владетели уже созрели для измены, дело было только за гуярами, которые, однако, не спешили возвращать хозяевам земли и замки, что заставляло многих пока держаться друг за друга и короля Кеннета. Кто его знает, как в конце концов повернется дело. Поговаривали, что Бес Ожский и Фрэй Ульвинский ведут переговоры со степняками и суранцами о совместном выступлении против гуяров. Словом, рвать отношения с Кеннетом, не договорившись с гуярами было просто глупо. К тому же прибыли первые хлебные обозы из Сурана, а значит, появилась надежда дожить до нового урожая, пересидеть еще одну зиму, а там как Бог даст.

Шум во дворе вывел Кеннета из задумчивости. Судя по всему, это Тах вернулся из очередной карательной экспедиции в Ожский бор. Кеннет подошел к окну и некоторое время наблюдал за поднявшейся суетой. Если судить по довольному виду дружинников, по их уверенным голосам, то экспедиция и на этот раз прошла успешно. Около десятка понурых людей со связанными руками жались у стены. Надо полагать, это и были захваченные в плен разбойники. Тах оставался пока в седле, скаля белые крупные зубы в сторону высыпавших во двор фрейлин королевы Кристин. Впрочем, и сама Кристин была здесь же, в легком светлом платье, очень выгодно подчеркивающим достоинства ее фигуры. Она о чем‑то пересмеивалась с меченым. Это задело Кеннета, и он неожиданно даже для себя выругался сквозь зубы. Старый владетель Саарский, заменивший на посту первого министра несуществующего уже нордлэндского королевства Рекина Лаудсвильского, удивленно поднял голову и смущенно откашлялся. Кеннет махнул в его сторону рукой, сигнализируя, что все в порядке, и вновь повернулся к окну.

Гильдис Отранская протягивала маленького Бьерна Таху и весело при этом смеялась. Кристин протестовала, во всяком случае, так показалось Кеннету, но тоже улыбалась. Похоже, им там, во дворе, всем было очень весело. А меченый Тах был очень хорош на вороном коне, не даром же Гильдис Отранская и Ингрид Мьесенская никак не могут его поделить, и своими ссорами не раз уже привлекали внимание благородной Сигрид, у которой и без этих клуш хватало забот.

Визг девушек достиг ушей Кеннета даже сквозь толстые суранские стекла. Надо было бы открыть окно, но он не стал этого делать. Еще подумают, что благородному Кеннету нечем больше заняться, как только за девчонками подсматривать.

Тах сделал несколько кульбитов по двору, держа Бьерна на руках. Кристин, похоже, испугалась, но меченый как ни в чем не бывало спрыгнул на землю, на ходу подбросив и поймав смеющегося Бьерна. Ребенок любил меченого, это точно. На руках у Кеннета он так не смеялся. Странно только, что Кристин, так ненавидевшая Беса Ожского, благосклонно относилась к Таху. Хотя и этому было свое объяснение: именно меченый опекал Кристин и Бьерна во время страшного бегства из Бурга. Дана тоже находилась во дворе, тоже ругала Таха и тоже смеялась. Длинные светлые вьющиеся волосы то и дело падали ей на лицо, и она привычным жестом их назад, едва не до плеча при этом обнажая руку. Поводов для смеха, по мнению Кеннета, не было вовсе: каким бы ловким наездником ни был меченый, такие кульбиты с ребенком на руках чреваты большим несчастьем. Надо поговорить с Тахом и Кристин: наследник лэндского престола – не игрушка. Вообще‑то с Кристин давно уже следовало поговорить – со дня их свадьбы прошло полгода, но в жизни Кеннета ничего не изменилось. Он все ждал какого‑то знака, не решаясь прояснить отношения до конца. А Кристин подобное положение дел, похоже, вполне устраивало, и она не предпринимала попыток к сближению. Создавшаяся ситуация была довольно унизительной для Кеннета, и он уже не раз ловил на себе насмешливые взгляды Таха, да и не только его. Девушки, фрейлины Кристин, смеялись над ним почти открыто, а Кристин странно улыбалась в ответ на шутки. Был бы жив Рекин, он, конечно, присоветовал что‑нибудь Кеннету, а сейчас молодому королю не к кому обратиться. Кеннет покосился на старого владетеля Саарского и вздохнул. С этим, пожалуй, разговаривать на столь деликатную тему не стоит. Благородный Эйнар туговат на ухо и даже обычные распоряжения ему приходится отдавать во всю мощь легких. Хороший бы у них получился разговор, во дворе слышно было бы. Кеннет рассмеялся.

– Что‑то случилось, государь? – Саарский оторвался от бумаг и посмотрел на Кеннета.

– Это во дворе, – махнул рукой на окно Кеннет. – Я, пожалуй, спущусь туда.

– Твоя подпись, государь, – старик протянул ему бумагу. Кеннет быстро пробежал ее глазами. Мы повелеваем, мы предписываем… Интересно, хотя бы одно из этих распоряжений будет выполнено или нет? Странный он, Кеннет, король. Все дела в его королевстве вершат другие люди, а он только расписывается в своем бессилии. Государь, который не правит, и муж, который боится собственной жены. Впрочем, Кристин пока еще ему не совсем жена.

Кеннет покраснел и закусил губу.

– Что‑нибудь не так, государь? – озаботился Саарский.

– Нет, все верно. – Кеннет размашисто поставил на листе бумаги подпись и стремительно вышел из комнаты, оставив владетеля в некоторой растерянности.

Тах обрадовался, увидев Кеннета, во всяком случае, оставил девушек и направился к королю.

– Я тут поймал одного нашего знакомого, – сказал он улыбаясь, – не худо было бы и тебе с ним поздороваться.

Кристин подхватила Бьерна из рук Гильдис Отранской и направилась к дому, девушки последовали за ней. Похоже, Кеннет своим появлением потушил веселье.

– Показывай, – повернулся он к Таху.

Кеннет не сразу узнал красномордого детину с всклоченными седыми волосами.

– Арвид, – подсказал ему меченый. – Вспомни буржские ворота.

Кеннет вспомнил. Краснорожий знакомец покойного Эрлинга, пытавшийся помешать им покинуть взбунтовавшийся город. А Кеннет был почти уверен тогда, что они убили этого негодяя. С тех пор Арвид здорово облинял, да и с тела спал порядочно, но держался он по‑прежнему вызывающе.

– Далеко тебя занесло, – усмехнулся Кеннет.

– А тебя, государь? – в тон ему ответил Арвид.

Тах, не раздумывая ни секунды, вытянул наглеца плетью. Арвид отшатнулся и грозно выругался.

– Обломаем, – пообещал ему меченый и повернувшись к Кеннету добавил: – Письма при нем нашли от Олегуна к нашим владетелям. Большие блага сулит им Вестлэндский самозванец, если они продадут с потрохами законного государя.

– К кому письма?

– Молчит пока. Язык мы ему развяжем, а письма ты Гауку отдай, пусть разбирается.

– Сам разберусь, – хмуро отозвался Кеннет и покосился на окно, где промелькнуло женское лицо.

Тах взял его под руку и отвел в сторону:

– Пора тебе решать с Кристин.

Кеннет вскинулся, словно его пришпорили, глаза сверкнули гневом.

– Да брось ты, – сказал спокойно Тах, – все когда‑нибудь начинают.

Меченый говорил серьезно и даже тени насмешки не было на его смуглом лице. Кеннет успокоился:

– Что я, по‑твоему, должен делать?

– Кристин женщина, – задумчиво произнес Тах, – тут самое главное, не испугаться в первый момент. Может быть, тебе с другой для начала попробовать?

– Как это? – удивился Кеннет.

– Найдем тебе бабенку порасторопнее, она объяснит и покажет, что к чему.

– Где я тебе эту бабенку возьму, – покраснел от смущения Кеннет.

Разговор получался дурацкий, надо было сразу оборвать меченого. В конце концов, Кеннету скоро шестнадцать, пора уже самому научиться решать подобные дела.

Тах огляделся невесть для чего по сторонам и заговорщически подмигнул Кеннету:

– Жди меня на открытой галерее, когда стемнеет. Я тебя познакомлю кое с кем.

Кеннет только фыркнул в ответ и направился к дому. Ему показалось, что меченый улыбается, но не хватило смелости обернуться, чтобы убедиться так это или нет.

Сигрид подняла глаза на вошедшего сына, но ничего не сказала. Кристин же в сторону Кеннета даже головы не повернула. Гильдис Отранская и Марта Саарская о чем‑то перешептывались в углу и тихо пересмеивались. Кеннет был уверен, что смеются они именно над ним, а потому и бросил в их сторону сердитый взгляд, направляясь к матери. Путь его пролегал мимо склонившейся над шитьем Кристин. Кеннет собирался гордо прошествовать мимо, но не удержался и чуть скосил в ее сторону глаза. В глубоком вырезе платья он увидел нечто такое, что заставило его немедленно вздернуть глаза к потолку. К сожалению, он при этом зацепился за ножку подвернувшегося дубового кресла и растянулся в полный рост у ног матери.

Сигрид вскрикнула от испуга, а потом, убедившись, что Кеннет нисколько не пострадал, расхохоталась в полный голос. Прыснули по углам девушки, и даже Кристин, не отрывавшая глаз от шитья, улыбнулась. На счастье Кеннета в зале появился Тах, и внимание присутствующих переключилось на него. Кеннет оправился от смущения, потер ушибленное колено и присел в кресло рядом с матерью. Сигрид взяла из его рук письма, отобранные у Арвида, и принялась их внимательно просматривать. Лицо ее сразу стало серьезным. Девушки притихли. Кеннет исподлобья наблюдал, как Тах шепчется с Гильдис Отранской. Девушка загадочно улыбалась и бросала на Кеннета насмешливые взгляды. На Кристин Кеннет взглянуть не решался, а когда все‑таки не удержался и скосил глаза в ее сторону, то получил такую улыбку припухших розовых губ, что его даже в жар бросило.

Кеннет уже почти решил плюнуть на предложение меченого и не ходить на галерею в эту ночь, но в последний момент передумал и все‑таки отправился туда. Тах уже поджидал его. Кеннет издалека опознал его фигуру по витым рукоятям мечей над широкими плечами. Похоже, меченый не снимал оружие даже во сне.

– Не робей, – подбодрил Тах Кеннета. – Бабенка – пальчики оближешь.

Бежать сейчас было бы позорно и глупо, а потому Кеннет заставил себя последовать за меченым, хотя его желание участвовать в этих глупых играх почти сошло на нет. Тах уверенно двигался в темноте, похоже, для него этот путь был привычным. А между тем они находились в той части замка, покои которой были отведены для Кристин и девушек ее свиты. Кеннет и днем появлялся здесь нечасто, а уж ночью и вовсе предпочел бы оказаться как можно дальше от этих мест. Черт бы побрал этого меченого. А если Кристин узнает о ночных похождениях мужа, и хотя Кеннет ей пока еще не совсем муж, вряд ли она одобрит его поведение.

– Это что? – шепотом спросил Кеннет.

– Баня, – спокойно отозвался Тах, не понижая голоса. – Так уж принято в Приграничье, что перед первым свиданием с женщиной надо смыть с себя всю грязь.

– А ну тебя к черту, – огрызнулся Кеннет.

Тах в ответ только рассмеялся и принялся раздеваться, насвистывая под нос веселый мотивчик. Кеннет нехотя последовал его примеру. Дело, на которое он решился после долгих колебаний, похоже откладывалось на какой‑то срок. С одной стороны, он почувствовал облегчение, но с другой, ему хотелось, чтобы все это случилось побыстрее. В конце концов, после долгих приготовлений у Кеннета может в последний момент не хватить решимости.

Тах толкнул дверь и первым ступил через порог. Кеннета, шедшего за ним следом, обдало паром таким горячим, что он едва не задохнулся.

– Вперед, благородный король Кеннет, – подбодрил его Тах почти невидимый в полумраке. Кеннет в очередной раз послал его к черту и осторожно двинулся вперед, стараясь не растянуться в полный рост на влажном и скользком полу. Он не сразу понял, что кроме Таха в помещении есть еще кто‑то, а когда понял, что эти кто‑то женщины, ему сразу же захотелось уйти. Невесть откуда взявшийся Тах подтолкнул его в спину и шепнул на ухо:

– Иди, не бойся. Она сама все сделает.

Кеннет, раскинув руки и с трудом передвигая разом ослабевшие ноги, двинулся вперед и непременно упал бы, если бы ему на помощь не вынырнула из горячего пара чья‑то белая рука и не потянула за собой.

– Ложись на лавку, – услышал он чей‑то шепот и покорно подчинился.

– Веничком его, – посоветовал из дальнего угла невидимый Тах, – он у тебя быстро дозреет.

Кто‑то засмеялся рядом с Тахом, и смех этот был женским. Похоже, меченый время зря не терял. А Кеннет лежал тихо, подставляя под хлесткие удары бока и дозревал. Он не рискнул взглянуть в лицо женщины, да и вряд ли он узнал бы ее в полумраке, но женское тело он видел очень хорошо, оно буквально слепило ему глаза. Он даже не заметил, когда она отложила веник и принялась гладить его тело руками. Из угла, где находился Тах, послышался стон, и Кеннет невольно скосил туда глаза. Пар немного рассеялся, и то, что он увидел, обожгло его сильнее, чем горячая вода.

– Иди ко мне, – шепнула ему женщина, и Кеннет потянулся к ней, привычно повинуясь ее рукам. Никогда он не думал, что чужое тело способно вызвать в нем такую бурю эмоций. Кеннет нырнул в это белое тело, спасаясь от распирающего желания, и на минуту ему показалось, что сердце его остановилось, а потом и вовсе едва не разорвалось от ощущений, лишь угадываемых ранее, но никогда до сих пор не испытываемых во всей полноте.

Кеннет выскочил из парилки растерянный и восхищенный. И еще бог знает какие чувства он испытывал в эту минуту. Голый Тах в обнимку с голой Гильдис Отранской встретили его появление дружным смехом. Меченый протянул ему кубок, наполненный вином. Кеннет осушил кубок с наслаждением, а потом обессиленный опустился на лавку.

– Согрешил, значит, – подвел итог Тах. – Ну, иди греши дальше.

– В каким смысле? – не понял Кеннет.

– В прямом. Ты нам мешаешь.

Кеннет был так доволен случившимся, что думал уже о том, как бы благополучно унести отсюда ноги, но Тах, похоже, считал, что все еще только начинается.

– Ты хоть поблагодари женщину, зря, что ли, она для тебя так старалась.

Гильдис Отранская захлебнулась смехом и уткнулась лицом в плечо Таха. Вот бесстыжая девка, стоит голая, ржет как кобыла и не капли смущения на лице. И меченый тоже хорош…

– Вот вам и благородный король Кеннет, – сказала Гильдис отсмеявшись. – Изменил жене и ни тени раскаяния на лице.

– Ты не суди его, благородная Гильдис, – протянул Тах голосом очень похожим на голос старого Эйнара Саарского, – все, что ни делает государь, делается исключительно для блага государства.

И оба они едва не поползли под лавку от смеха. А Кеннет едва не задохнулся от возмущения. Уж кто бы его судил, только не эти двое.

– Иди, женщина заждалась, – посоветовал ему Тах сквозь смех. – Потом оправдаешься.

– Чтоб вы провалились со своим дурацким смехом!

Рассерженный не на шутку Кеннет толкнул дверь и не сразу понял, что перед ним стоит Кристин. А понял, когда его обдало жаром с ног до головы. Пар почти рассеялся, открывая его взору тело вызывающе прекрасное в своей бесстыжей наготе.

– Нехорошо, государь, искать утехи на стороне, имея рядом законную жену.

Кеннет вдруг хрюкнул от смеха и прижался лицом к смеющемуся лицу Кристин. На этом и закончилось первое любовное приключение благородного короля Кеннета.