Продажа культивированного жемчуга

Вот ведь парадокс: хотя люди многие века носили жемчуг, ныряли за ним в морские глубины, сверлили в нем дырки, однако никто так и не знал, что же этот самый жемчуг собой представляет. Возможно, кое‑кто и был в курсе, но не хотел афишировать свои познания, потому что утонченные дамы в жемчугах, чьи портреты мы видим в Национальной портретной галерее, вряд ли захотели бы услышать правду о паразитических червях и отвратительной вони на пляже.

Научные факты стали известны широкой общественности только в начале XX века, а до этого можно было выбирать из множества вариантов легенд о происхождении жемчуга. Ныряльщики в Персидском заливе утверждали, что якобы жемчуг – это капли февральского дождя, ссылаясь на тот факт, что они не находят жемчуга, если в тот год в феврале не было дождей. Среди некоторых племен Борнео вплоть до начала прошлого века бытовало верование, что жемчужины – это глаза духов, поэтому каждую девятую из найденных жемчужин запечатывали в бутылку вместе с пальцем умершего и приносили в жертву духам, чтобы умилостивить их. Китайцы рассказывали детям, будто бы жемчужины – это слезы акул, а во времена Римской империи ученые утверждали, что жемчуг – это небесная роса. В самом начале XVII века Ансельм Боэций де Боодт написал свою «Историю драгоценных камней», в которой высказывал мнение, что жемчуг получается из вязкого секрета внутри раковины. А многие поколения англичан, включая и меня, были уверены, что жемчужина образуется в экзотической ракови‑140 не из песчинки.

Микимото рос в Тоба в 1860‑х, а потому наверняка слышал другую легенду. Скорее всего, мама рассказывала мальчику, будто жемчужины – это слезы предков. которые расстраиваются из‑за тех неприятностей, что случаются у их потомков. А еще она могла говорить сыну, что жемчужины рождаются, когда лунный свет попадает внутрь раковины. Однако любимой историей Микимото (по крайней мере, именно ее он рассказывал своим собственным детишкам) была история про рыбака, который вышел в море и заснул прямо в лодке. Проснувшись, он заглянул в воду и увидел, что маленькие розовые жемчужинки играют, как ребятишки, на дне среди ракушек. Рыбак опустил бамбуковый шест в воду и хотел их поймать, но жемчужинки поспешили укрыться в ракушках. Вернувшись в деревню, рыбак рассказал односельчанам об увиденном, с тех пор японцы узнали, что жемчуг живой.

Несмотря на красивые легенды, а может, как раз из‑за них японцы вплоть до XX века никогда не использовали ни жемчуг, ни другие драгоценные камни в качестве украшений. Хотя вообще‑то их и надеть‑то особенно было некуда. Кимоно сами по себе так богато декорированы, что ожерелье явно лишнее, сережки не видны из‑за вычурных причесок, а рукава настолько длинные, что никто не заметит браслеты. До 1912 года кольца носили только гейши в Нагасаки, поэтому добропорядочные женщины не спешили надевать их.

Хотя Микимото продал гейшам большое количество гребней, украшенных жемчугом, а потом убедил и благопристойных японских дам начать покупать обручальные кольца с жемчугом, в основном он искал рынок сбыта за пределами родной страны.

В 1919 году японец отправил пробную партию жемчуга в Лондон, и это вызвало настоящую сенсацию. Форма, цвет и блеск жемчужин были безукоризненны, не только не хуже натуральных, но даже лучше. Ювелиры в Европе и Америке запаниковали, поскольку слишком многое стояло на кону – их жемчужные запасы исчислялись сотнями тысяч фунтов. Всего за три года до этого американский промышленник Мортон Плант и французский ювелир Пьер Картье совершили обмен – огромный особняк на Пятой авеню на ожерелье из ста двадцати восьми жемчужин, после чего цены на жемчуг взлетели до небес. В начале XX века покупка нитки жемчуга в Америке была равноценна приобретению дома, яхты или нового автомобиля, по которым все тогда сходили с ума.

Так стоит ли удивляться, что все заинтересованные лица искали повод объявить культивированный жемчуг подделкой. Его подвергли многочисленным опытам, но поскольку в качестве затравки использовалась отполированная раковина, то у культивированного жемчуга оказалась такая же плотность, что и у натурального, кроме того, затравку покрывала та же самая субстанция, поэтому происхождение жемчуга удавалось определить, только распилив его пополам. В конце концов пригласили даже нескольких именитых ученых, чтобы те вынесли вердикт, и все они без исключения признали жемчуг Микимото настоящим. 4 мая 1921 года лондонская газета «Стар» написала, что «на ювелирном рынке воцарился хаос, и цены стремительно падают».

Однако пока тревога оказалась ложной. У жемчуга все еще имелись поклонники, в том числе среди воров. В конце 1920‑х годов один английский ювелир продал некоему парижанину ожерелье за пятьдесят тысяч фунтов. Он забронировал место в экспрессе Лондон‑Париж, чтобы отвезти заказ клиенту, но поступила информация, что за ним следят члены международной преступной группировки. Перепуганный ювелир сдал билеты и послал телеграмму с извинениями. Но на следующее утро, к всеобщему удивлению, ожерелье вдруг материализовалось в Париже. Его привезла в другом поезде молодая девушка, путешествующая вторым классом. На первый взгляд казалось, что на ней самый простенький мех и искусственный жемчуг, купленный по дешевке. Только она сама и еще несколько человек знали, что средняя нить в ожерелье (а всего их было три) стоила целое состояние. Возможно, это последняя история подобного рода, поскольку в 1930 году все‑таки произошел обвал рынка. Цены на жемчуг упали за один день на восемьдесят пять процентов. Прошли те времена, когда жемчужные ожерелья стоили астрономические суммы, в двести раз превышающие годовые зарплаты клерков. Чтобы было понятнее, поясню: клерки в конце 1920‑х годов зарабатывали в среднем около двухсот пятидесяти долларов в год, в современном эквиваленте это примерно двадцать тысяч фунтов.

А Микимото тем временем наслаждался всеобщим вниманием. Он изменил свое отношение к жемчугу, и теперь прибыль рекой текла в его карман. Он снова стал своего рода балаганщиком, которым в глубине души всегда и был, и создал новый образ эксцентричного Жемчужного короля: черный котелок, черное пальто и маленький докторский чемоданчик. Японец никогда не носил украшений из жемчуга, но долгие годы отбирал самые красивые жемчужины и нанизывал на нитку. Это своеобразное ожерелье, которое называли тайсёрэн, что значит «нить босса», Микимото носил в кармане. Его никто так никогда и не надел, хотя, наверное, многие женщины не отказались бы.

Микимото жил неподалеку от залива Аго к югу от Тоба, где располагались фермы по выращиванию жемчуга и где он, воплотив давнюю мечту, открыл собственную почту. Он любил устраивать шоу. К примеру, развел перед торговой палатой в Кобэ костер, в который бросил семьсот двадцать тысяч жемчужин, выращенных конкурентами, поскольку счел их пригодными только для костра.

К 1938 году в Японии насчитывалось триста пятьдесят жемчужных ферм, где выращивали более десяти миллионов жемчужин ежегодно. Но над страной уже нависла тень войны, и в 1940 году поступил приказ закрыть фермы. Микимото отказался работать на нужды фронта и стал одним из самых известных уклонистов в Японии. Невероятно, но ему за это ничего не было, правда, один разозленный офицер прислал Жемчужному королю меч, предложив совершить харакири – ритуальное самоубийство. Микимото в ответ заявил, что он бизнесмен, а не солдат и проигнорировал послание. Однако он умолчал о своей любви к Америке. В 1939 году он в знак мира отправил модель Колокола Свободы в Нью‑Йорк. На изготовление модели ушло двенадцать тысяч двести пятьдесят жемчужин и триста шестьдесят шесть бриллиантов, и это лишь одно из многих весьма странных произведений Микимото, которым он посвятил последние годы жизни. В 1933 году он отправил в США копию родового гнезда Джорджа Вашингтона, которую выставили на Экспо в Чикаго, на изготовление одной только «лужайки» потребовалось около шести с половиной тысяч жемчужин. Это вызвало небывалый ажиотаж, потому что прежде никто в Америке не видел столько идеальных жемчужин вместе. Но кульминацией подобного «моделирования» стали платье и сумочка, на создание которых пошло 144 сто тысяч жемчужин.

Микимото не просто любил американцев, он нуждался в них. За долгие годы экспериментов он обнаружил, что лучшая затравка получается из раковины моллюсков под названием «свиное копытце», которых Микимото покупал у торговцев с Миссисипи. Даже сейчас, хотя и говорят, что жемчужины привезли из Австралии, с Таити, из Китая или Японии, однако «сердце» жемчужин все равно американское. Ракушка у «свиного копытца» твердая и прочная, у нее такой же удельный вес, как у жемчуга, и, что самое важное, она не слоится после полировки. Начиная с 1910‑х годов и по сей день в центре почти каждой культивированной жемчужины находится кусочек ракушки, которую мужчины и, реже, женщины вылавливают в такой грязной воде, что ее часто называют «черной». Они не используют дыхательные аппараты, потому что они слишком громоздкие, а вместо этого дышат через трубку, которую подключают к компрессору на маленькой лодке, и подбирают ракушки со дна реки. Ловцы сами сравнивают свое занятие с «поиском очков в кромешной темноте». Самая большая опасность – это гигантские сомы, вес которых достигает иногда ста килограммов: они, по слухам, могут съесть человека заживо. Хотя, скорее всего, это действительно только слухи, пущенные, чтобы уменьшить конкуренцию, ведь это доходный бизнес для малоимущих жителей деревень: затравка для самых больших жемчужин стоит иногда по двести долларов за штуку.