Колыбельная

Спи, любимый, отрешись

От трудов и от тревог,

Спи, где сон тебя застал;

Так с Еленою Парис,

В золотой приплыв чертог,

На рассвете засыпал.

Спи таким блаженным сном,

Как с Изольдою Тристан

На поляне в летний день;

Осмелев, паслись кругом,

Вскачь носились по кустам

И косуля, и олень.

Сном таким, какой сковал

Крылья лебедя в тот миг,

Как, свершив судьбы закон,

Словно белопенный вал,

Отбурлил он и затих,

Лаской Леды усыплен.

"Я РОДОМ ИЗ ИРЛАНДИИ"

"Я родом из Ирландии,

Святой земли Ирландии,‑

Звал голос нежный и шальной,‑

Друг дорогой, пойдем со мной

Плясать и петь в Ирландию!"

Но лишь единственный из всех

В той разношерстной братии,

Один угрюмый человек

В чудном заморском платье

К ней повернулся от окна:

"Неблизкий путь, сестра;

Часы бегут, а ночь темна,

Промозгла и сыра".

"Я родом из Ирландии,

Святой земли Ирландии,‑

Звал голос нежный и шальной,‑

Друг дорогой, пойдем со мной

Плясать и петь в Ирландию!"

"Там косоруки скрипачи,‑

Он закричал отчаянно,‑

И неучи все трубачи,

И трубы их распаяны!

Пускай колотят в барабан,

С размаху струны рвут,‑

Какой поверит здесь болван,

Что лучше там, чем тут?"

"Я родом из Ирландии,

Святой земли Ирландии,‑

Звал голос нежный и шальной,‑

Друг дорогой, пойдем со мной

Плясать и петь в Ирландию!"

ТОМ‑СУМАСШЕДШИЙ

Вот что сказал мне Том‑сумасшедший,

В роще под дубом дом свой нашедший:

"Что меня с толку‑разуму сбило,

Что замутило зоркий мой взгляд?

Что неизменный свет превратило

Ясного неба – в горечь и чад?

Хаддон и Даддон и Дэнил О'Лири

Ходят по миру, девок мороча,

Все бы им клянчить, пьянствовать, или

Стих покаянный всласть распевать;

Эх, не сморгнули б старые очи ‑

Век бы мне в саване их не видать!

Все, что встает из соли и пыли ‑

Зверь, человек ли, рыба иль птица,

Конь, кобылица, волк и волчица ‑

Взору всевидящему предстает

В истинном их полнокровье и силе;

Верю, что Божий зрачок не сморгнет".

ИЗ "ПОСЛЕДНИХ СТИХОВ" (1936–1939)

ЛЯПИС‑ЛАЗУРЬ

Гарри Клифтону

Я слышал, нервные дамы злятся,

Что, мол, поэты – странный народ:

Непонятно, с чего они веселятся,

Когда всем понятно, в какой мы год

Живем и чем в атмосфере пахнет;

От бомбардировок смех не спасет;

Дождутся они – налетит, бабахнет

И все на кирпичики разнесет.

Каждый играет свою трагедию:

Вот Гамлет с книгой, с посохом Лир,

Это – Офелия, а это Корделия,

И пусть к развязке движется мир

И звездный занавес готов опуститься ‑

Но если их роль важна и видна,

Они не станут хныкать и суетиться,

Но доиграют достойно финал.

Гамлет и Лир – веселые люди,

Потому что смех сильнее, чем страх;

Они знают, что хуже уже не будет,

Пусть гаснет свет, и гроза впотьмах

Полыхает, и буря с безумным воем

Налетает, чтоб сокрушить помост,‑

Переиродить Ирода не дано им,

Ибо это – трагедия в полный рост.

Приплыли морем, пришли пешком,

На верблюдах приехали и на ослах

Древние цивилизации, огнем и мечом

Истребленные, обращенные в прах,

Из статуй, что Каллимах воздвиг,

До нас не дошло ни одной, а грек

Смотрел на мраморные складки туник

И чувствовал ветер морской и бег.

Его светильника бронзовый ствол

И года не простояв, был разбит.

Все гибнет – творенье и мастерство,

Но мастер весел, пока творит.

Гляжу на резную ляпис‑лазурь:

Два старца к вершине на полпути;

Слуга карабкается внизу,

Над ними – тощая цапля летит.

Слуга несет флягу с вином

И лютню китайскую на ремне.

Каждое на камне пятно,

Каждая трещина на крутизне

Мне кажутся пропастью или лавиной

Готовой со скал обрушить снег,‑

Хотя обязательно веточка сливы

Украшает домик, где ждет их ночлег.

Они взбираются все выше и выше,

И вот наконец осилен путь

И можно с вершины горы, как с крыши,

Всю сцену трагическую оглянуть.

Чуткие пальцы трогают струны,

Печальных требует слух утех.

Но в сетке морщин глаза их юны,

В зрачках их древних мерцает смех.

ТРИ КУСТА (ЭПИЗОД ИЗ "HISTORIA MEI TEMPORIS" АББАТА МИШЕЛЯ ДЕ БУРДЕЙ)

Сказала госпожа певцу:

"Для нас – один исход,

Любовь, когда ей пищи нет,

Зачахнет и умрет.

Коль вы разлюбите меня,

Кто песню мне споет?

Ангел милый, ангел милый!

Не зажигайте в спальне свет,‑

Сказала госпожа,‑

Чтоб ровно в полночь я могла

Приникнуть к вам, дрожа.

Пусть будет мрак, ведь для меня

Позор острей ножа".

Ангел милый, ангел милый!

"Я втайне юношу люблю,

Вот вся моя вина,‑

Так верной горничной своей

Поведала она,‑

Я без него не в силах жить,

Без чести – не должна.

Ангел милый, ангел милый!

Ты ночью ляжешь рядом с ним,

Стянув с себя наряд,

Ведь разницы меж нами нет,

Когда уста молчат,

Когда тела обнажены

И свечи не горят".

Ангел милый, ангел милый!

Не скрипнул ключ, не взлаял пес

В полночной тишине.

Вздохнула леди: "Сбылся сон,

Мой милый верен мне".

Но горничная целый день

Бродила как во сне.

Ангел милый, ангел милый!

"Пора, друзья! Ни пить, ни петь

Я больше не хочу.

К своей любимой, – он сказал,‑

Теперь я поскачу.

Я должен в полночь ждать ее

Впотьмах, задув свечу".

Ангел милый, ангел милый!

"Нет, спой еще, – воскликнул друг,‑

Про жгучий, страстный взор!"

О, как он пел! – такого мир

Не слышал до сих пор.

О, как он мчался в эту ночь ‑

Летел во весь опор!

Ангел милый, ангел милый!

Но в яму конь попал ногой

От замка в ста шагах,

И оземь грянулся певец

У милой на глазах.

И мертвой пала госпожа,

Воскликнув только: "Ах!"

Ангел милый, ангел милый!

Служанка на могилу к ним

Ходила много лет

И посадила два куста ‑

Горячий, алый цвет;

Так розами сплелись они,

Как будто смерти нет.

Ангел милый, ангел милый!

В последний час к ее одру

Священник призван был.

Она покаялась во всем,

Собрав остаток сил.

Все понял добрый человек

И грех ей отпустил.

Ангел милый, ангел милый!

Похоронили верный прах

При госпоже, и что ж? ‑

Теперь там три куста растут,

В цветущих розах сплошь.

Польстишься ветку обломать ‑

Где чья, не разберешь.

Ангел милый, ангел милый!

Date: 2015-10-22; view: 390; Нарушение авторских прав