Вы имеете право судить о собст­венном поведении, мыслях, эмоци­ях и брать ответственность за их последствия на себя

Вы имеете право быть верховным судьей над собой — именно так мы можем интерпретировать смысл этого права. Чем более мы слабохарактерны и безвольны, тем больше вероятность того, что мы отказываем в данном праве как себе, так и другим.

Почему так происходит? Почему такое простое, утверж­дение — каждый из нас имеет право быть конечным судьей самому себе — может вызывать какую-либо полемику вооб­ще? Если вы пользуетесь этим правом, вы берете всю ответ­ственность за свое существование на себя и снимаете ответ­ственность с других людей. Люди такого независимого типа вызывают беспокойство у другого типа людей — беспомощ­ных и неуверенных. Последние считают, что поведение всех людей, особенно независимых, надо контролировать. «Зави­симые» ощущают настолько сильное беспокойство в присут­ствии независимой, нестандартной личности, что им кажется: этот «неконтролируемый» человек способен поставить под удар их собственную удачу или даже само счастье.

Когда мы искренне сомневаемся, можем ли мы быть главным судьей своего собственного поведения, мы бессильны как-либо управлять собственной судьбой, не прибегая к всевозможным правилам. Чем меньше мы надеемся на свои силы, тем больше боимся, что не окажется необходимых правил поведения. Если мы не чувствуем себя в безопасности и волнуемся из-за отсутст­вия руководства по каждой отдельной сфере поведения, мы бу­дем придумывать некие правила до тех пор, пока вновь не почув­ствуем себя комфортно и безбоязненно.

Например, в большинстве муниципалитетов нет законов, специально предписывающих, как каждый индивидуум дол­жен справлять нужду (а это может иметь последствия, свя­занные с общественным здоровьем). Нет правил того, как мы должны вести себя в момент справления нужды. И хотя поведение людей при этом примерно одинаково, все же есть множество способов того, как мы можем поступить. Нор­мально ли заговорить с «соседом» в общественном туалете? Что он подумает? Я точно не знаю, но полагаю, что он поду­мает, что вы придурок. Никто никогда не заговаривал со мной в подобной обстановке. Стоя над унитазом в общест­венном туалете, допустимо ли интересоваться тем, что делает тот парень рядом с вами? Что бы он подумал, если бы увидел, как вы следите за ним? Позволено ли выводить свои инициалы на фарфоре? Каков одобренный способ освобож­дения от последней капли мочи? Если нет правил для подоб­ных случаев — а я никогда не слышал и не читал об их существовании — то думаю, что все другие мужчины ведут себя одинаково. Если они такие же, как я, тогда они тоже «придумали» некую систему правил того, что они должны или не должны делать во время этого процесса. И хотя этот пример затрагивает несущественную часть нашего поведения, однако это поведение очень отрегулировано.

То же самое чувство незащищенности подталкивает лю­дей к изобретению правил, регулирующих поведение в более значимых обстоятельствах. Как «правильно» заниматься сек­сом? Стандартные позиции? Как насчет того, что описано в Кама Сутре? Если это тоже допустимо, то как случилось, что в большинстве стран об этом впервые было напечатано всего несколько лет назад? Откуда вообще появились все эти пути совершения чего-то «должным образом»?

Ответ прост. Мы придумываем правила, взяв за основу те представления, которые нам привили в детстве. Если пра­вила были такими, что благодаря им человек вырастал неуве­ренным в себе и зависимым от авторитетов, то и в дальней­шем он пользуется ими при общении с другими людьми, чтобы контролировать их поведение посредством ущемления их неотъемлемых прав. Действуя таким образом, он умень­шает ощущение личной неуверенности. Итак, если мы дейст­вуем как главные судьи нашего собственного поведения (и тогда уважаем правила других), мы представляем серьезную угрозу тому порядку, которого придерживаются люди сла­бохарактерные. Поэтому несамостоятельный человек не захочет признавать право других принимать решения самостоятельно. Используя средство самозащиты, он будет логически манипулировать нами с помощью правил и стандартов: правильно — неправильно, порядочно или нет, причи­на и логика — так он контролирует наше поведение, которое, может быть в противоречии с его собственным желанием, симпатиями и антипатиями.

Если человек, использующий других, обращается к неко­ей социальной структуре, с помощью которой определяет правильность, неправильность, честность, логичность поведе­ния и пытается убедить вас в этом, не значит ли это, что вся структура основана на манипуляции? Не означает ли это, что вы, полагаясь на правила, чтобы ваши взаимоотношения с другими людьми стали немного проще и легче, тем самым даете возможность манипулировать вами? На эти вопросы трудно ответить просто «да» или «нет». Ответ во многом зависит от того, как могут использовать модель поведения, но скорее всего «вероятно да», в зависимости от того, как модель проявится в отношениях и каков тип отношений между людьми, вовлеченными в конфликт. Как может модель пове­дения работать на вас или против вас? Что позволяет отли­чить структуру, используемую для манипулирования людь­ми, от структуры, используемой, чтобы сделать что-то в со­обществе более легким, устойчивым и менее хаотичным?

Чтобы общение не было конфликтным, нужно учитывать следующее.

Первое. Все структуры или правила в любом общении между двумя людьми, в принципе, равнозначны. Если пред­ставить отдельный вариант некоей структуры, найдется с полдюжины других способов, которые произвели бы при­мерно одни и те же результаты.

Например, вы и ваш деловой партнер разработали такую схему: вы управляете офисом, а он общается с посетителями. Но это не единственный способ. Вы могли бы по очереди выполнять бухгалтерские операции, или нанять бухгалтера на неполный рабочий день, или придумать что-либо еще из множества способов, которые привели бы к тому же резуль­тату, т. е. успешному бизнесу.

Если вы, пока ваш муж на работе, сидите дома с малень­кими детьми, это не единственно возможный выход из поло­жения. Вы можете оставаться с детьми по очереди с мужем, нанять няньку, воспользоваться детским садом, или «под­бросить» их бабушке, а самой начать работать, и многое другое.

Второе. Все отношения между людьми можно классифи­цировать на три большие категории:

1) коммерческие, или формальные;

2) отношения с авторитетом, властью;

3) равноправные.

Эти классы отношений существенно от­личаются по тому, в какой степени они с самого начала регу­лируются определенными правилами. Так, коммерческие кон­такты регламентированы еще до того, как возникают кон­кретные взаимные отношения.

Это регламентирование может даже иметь форму юриди­ческого устава или контракта. Обе стороны, участвующие в купле-продаже, знают или точно оговаривают, каким должно быть их поведение по отношению друг к другу. Обычно одна сторона выбирает товары и платит за них, а другая, получая деньги, распространяет товары и дает сведения о том, что продано. Проблемы в коммерческих отношениях возникают тогда, когда одна из сторон, как правило, продающая, пользуется некоей внешней структурой (позволяющей манипули­ровать), заранее с вами не согласованной, и не позволяет вам самому принимать решения. Например: «Мы не смогли отре­монтировать ваш радиатор. Это по контракту должен делать магазин, торгующий радиаторами. Вам придется обратиться за этим к ним». Подразумевается: «Если бы ты знал, бол­ван, какой мы делаем бизнес с этим магазином!»

Вторая категория включает отношения с кем-либо из авторитетов и лишь частично регламентирована до начала общения. В таких отношениях не всегда предполагается, что люди ведут себя в соответствии со взаимно согласован­ными правилами. Пример — взаимоотношения между на­чальником и подчиненным. Здесь не все правила оговарива­ются заранее, и не все происходит по обоюдному согласию. Я, например, могу знать специфику общения с ним на рабо­те. Но что делать, когда мы вместе проводим время после работы? Кто покупает выпивку? Кто выбирает бар? Или даже на работе: что вам делать, когда начальник предлагает выполнить что-то, с чем вы до сих пор не сталкивались, как поступить тогда? Взять на себя больше ответственности, отработать лишнюю смену или работать дальше за те же деньги? При данном типе отношений, когда не существует взаимной договоренности, возникают проблемы. Эта модель взаимодействия не позволяет вам самому решать, что де­лать. Ваш начальник руководит вами на работе, но еще, слава Богу, не на теннисном корте. Как вы оговариваете все, когда вместе играете в теннис в выходной? Он — ваш начальник в течение рабочего дня, но не после пяти вечера. И как так происходит, что вы после работы отвозите его костюм в чистку? Это еще более раздражающее обстоятельство, чем при игре в теннис: вы негодуете, чувствуя себя его лакеем, но все-таки ничего ему об этом не говорите!

Подобное будет происходить с вами, пока схема ваших отношений построена на структуре подчинения, а не на струк­туре взаимного удобства. Если система взаимоотношений односторонняя, ее действие и назначение — контролировать ваше поведение в любое время и тем самым лишать вас права выбирать, что вы будете и чего не будете делать.

Другой тип отношений с авторитетом — это отношения между маленькими детьми и их родителями. Здесь родители начинают с «авторитетных ролей» мамы-папы, помощника, учителя, няни, защитника, кормильца, образца для подража­ния, решающего и судящего. Можно также увидеть, что ре­бенок постепенно вживается в роли защищаемого, ученика, пациента, просителя и т. д. и т. п. Спустя годы, когда ребе­нок вырастает и берет на себя все больше и больше ответственности за свое поведение и благополучие, эта изначальная структура отношений родитель—ребенок требует изменений.

Чем больше свобода выбора, тем меньше структур и правил требуется для регуляции поведения. Возьмет ли девушка или юноша на себя инициативу в устройстве собственной жизни? Вы, возможно, помните из собственного опыта то время, когда роли родителей и детей становятся более равными: родители и дети могут делиться друг с другом своими личными чувствами, желаниями, проблема­ми. К сожалению, желаемого детьми уровня близости не часто удается достичь. Слишком часто (по незнанию или же из чувства безопасности) родители крепко цепляются за устаревшую, но спасительную структуру привычных от­ношений: дают детям свободу, но не отказываются и от сво­их исходных ролей папы-мамы, нарушая тем самым неотъем­лемое право своего выросшего ребенка самому решать за себя. В результате неизбежно возникает (отнюдь не неиз­бежная) дистанция между родителями и детьми.

Вот один случай из медицинской практики. Женщине со­рок лет. Мать ее всегда подавляла, и в итоге она нашла смысл жизни лишь в одном — в еде, еде, еде! Естественно, ей часто приходилось садиться на строгую диету. Однажды, когда дочь придерживалась очередной диеты, она пошла с матерью в магазин за покупками. Они остановились передох­нуть в кафе, и мать стала настойчиво уговаривать ее съесть что-нибудь, помимо чашки кофе. И хотя дочь сопротивля­лась, все кончилось тем, что она все-таки что-то съела, т. е. вновь уступила матери. До тех пор, пока не был закончен курс лечения, пациентка не могла и не хотела опять идти с матерью в магазин. Мать манипулировала дочерью (для нас сейчас не так важно, почему), используя схему из прежней ситуации детства. Но она уже не годится в качестве схемы отношений между двумя женщинами, одной из которых шестьдесят лет, а другой — сорок.

В то же время у самой матери были серьезные трудно­сти дома. Ее муж был болен, и ей пришлось взять на себя множество дел, с которыми она не справлялась. Дочь хо­тела бы ей помочь, но избегала этого, поскольку осознава­ла, что мать, вероятно, не будет доверять ее суждениям или советам. Кроме того, она была сыта постоянными при­дирками матери из-за ерунды и просто не хотела быть поблизости от нее.

Date: 2015-10-21; view: 246; Нарушение авторских прав