Глава 2. После ужина Кевин Фальк заснул на удивление легко

После ужина Кевин Фальк заснул на удивление легко. Он собирался почитать перед сном, но как только его голова коснулась подушки, веки сами собой смежились, и он провалился глубокий будто водная толща, на которой покоилась «Святая Эграфия», беспробудный сон.

Очнулся он от беспокойного царапанья и легкого укуса вытатуированного на груди тарантула. Оберегу все‑таки удалось преодолеть действие сонного зелья и достучаться до сознания человека. Благодаря врожденному дару, бритт мгновенно сориентировался во времени – около четырех ночи. Вот только сообразить, отчего это вдруг вместо мягкой постели он оказался на какой‑то жесткой поверхности, к тому же, со связанными руками и кляпом во рту никак не мог. Лишь осознал, что в очередной раз влип в какую‑то неприятную историю.

«Ничего, Кевин, не впервой, – мысленно успокоил сам себя, – выкрутимся. На то ты и Вьюн».

Чтобы понять, что в данный момент он находится не на баркетине, а на палубе гребного судна, ему даже глаз открывать не пришлось. Характерное поскрипывание весел в уключинах и равномерные удары задающего темп гонга, проясняли ситуацию лучше всяких слов. А по сухому пощелкиванию бичей надсмотрщиков нетрудно было догадаться, что гребцами были не вольнонаемные матросы, а рабы или каторжники.

Собранных фактов пока что не хватало, чтобы сделать однозначный вывод о том, кому именно принадлежит данное судно. Это галера могла входить в состав флота любого Средиземноморского государства, а их не менее двух дюжин, или еще какой‑нибудь островной монархии. Однако что‑то настоятельно подсказывало Фальку, что в данный момент он находится в плену у пиратов. И в следующий момент это его предчувствие подтвердилось.

Неожиданно по его прикрытым веками глазам ударил яркий луч света, затем до ушей донесся разговор двух мужчин:

– Как поступим с этим парнем, Темп? Согласно договорным обязательствам: камень на ноги и за борт? Или у тебя насчет него имеются другие планы?

– Ты, как всегда догадлив, Грорк, – задорно рассмеялся тот, кого назвали Темпом. – Ты не смотри, что парнишка субтильный, он жилист и вынослив и на плантациях протянет лет пять, никак не меньше. А значит, за него без торга отвалят два десятка золотых монет. А если поторговаться… – и замолчал, не закончив фразы.

Теперь Фальк точно знал, в чьих лапах находится. Имена Темпоса Чарви и его правой руки Грорка были широко известны по всему Средиземноморью и даже на Караибах. Не то, чтобы он уж очень сильно испугался, но особой радости от встречи с безжалостными морскими разбойниками не испытывал.

– Но, Темп, заказчик настоятельно предупреждал, что этот парень крайне опасен и потребовал как можно быстрее избавиться от него.

– Ерунда, Цурикс постарался на славу, и этот пресловутый Вьюн от нас не ускользнул. А в связанном состоянии и подавно никуда не денется. Попадет на Кубу или острова Черепахи, быстро всю свою шустрость подрастеряет – там и не таких обламывали. Короче, Грорк, выбрасывать чистые деньги за борт я не собираюсь, что бы там себе ни понапридумывали наши наниматели. Тот, кто его купит, пусть делает с ним все, что угодно: хоть на плантации определит, хоть в гладиаторы, а хотя бы и за борт с камнем на ногах – мне до фонаря.

– Может все‑таки заковать его в кандалы и в трюм определить? – не унимался Грорк.

– Полноте, Гуль и Нехор скрутили парня так, что вовеки веков ему не выпутаться, будь он хотя бы на самом деле вьюном. Пусть поваляется на палубе, морским воздухом напоследок подышит. К тому же от дурной трюмной вони у него может испортиться цвет лица, что существенно снизит его стоимость, – сострил Темпос и первым засмеялся над собственной шуткой. В следующий момент и Грорк разразился раскатистым громким смехом.

Еще с минуту оба постояли, любуясь распластанным телом обреченного на продажу в рабство человека, затем неторопливо направились в другой конец судна. Откуда вскоре до ушей пленника донесся хрипловатый бас Кровавого Чарви:

– Эй, маг, снимай заклятие! Пора под парус становиться.

И действительно вскоре легкий прохладный ветерок пронесся над палубой и удушающая влажная духота начала отступать под его напором.

Наконец у Кевина появилась возможность разомкнуть веки и осмотреться. Темно. Однако в отличие от суши, в море полной темноты, что называется «хоть глаз выколи» никогда не бывает. Если даже небо затянуто тучами, в воде непременно присутствуют мириады светящихся рачков и водорослей. Ко всему прочему, на баке горел довольно яркий фонарь. Хорошенько рассмотреть судно и его экипаж Вьюн по вполне понятной причине не имел возможности. Он лежал на корме у самого фальшборта между двумя бухтами толстого каната – довольно укромное местечко. По всей видимости, туда его определили, чтобы не мешался под ногами в случае аврала.

Между тем с рулевого мостика прозвучала команда: «Сушить весла!», а следом: «Ставить паруса!». С четверть часа на судне царили суета и кажущаяся неразбериха. Наконец широкие парусиновые полотнища сначала затрепетали на ветру, затем разгладились, надулись и понесли на своих сильных плечах легкое суденышко.

Вскоре все вновь успокоилось. Вахтенные разбежались по своим штатным местам. Усталые гребцы, кряхтя и звеня кандалами, старались устроиться как можно удобнее на ночлег рядом с банками и веслами. Многие, спасаясь от ночной прохлады, поплотнее прижимались друг к другу.

В царящем на судне полумраке Вьюн не мог разглядеть лиц рабов, но прекрасно осознавал, что они чувствуют в данный момент и на какие жертвы готовы пойти лишь бы избавиться от позорной доли. И в его светлой голове начал постепенно вырисовываться план дальнейших мероприятий. На самом деле он не имел права не начать вырисовываться, ибо даже в самой безнадежной ситуации покорно ждать своей участи Вьюн не привык, а положение, в котором он оказался в данный момент, по его личной десятибалльной шкале колебалось где‑то между шестеркой и семеркой, иначе говоря, на катастрофическое никак не тянуло. Ну валяется он опутанный прочными веревками с кляпом во рту. В первый раз что ли? Как сюда попал и по чьей вине ему известно, так что с этим еще будет возможность разобраться. А сейчас следует подумать о личной свободе, поскольку до рассвета остается не более полутора часов, и за это время ему предстоит очень много сделать.

Первым делом Вьюн полностью абстрагировался от испытываемых им телесных и душевных мук. Утихомирить боль оказалось не так уж и сложно, поскольку из‑за нарушенного кровообращения он практически не чувствовал своего тела, а особенно конечностей. Успокоить нервы было значительно сложнее, поскольку поднимавшаяся с самого дна его потревоженной души злость никак не хотела униматься.

Наконец у него все получилось. Никаких мыслей в голове не осталось, никаких ощущений, лишь пылающая невыносимо ярким светом звездочка, будто лучик животворящего Солнца на тонком острие его шпаги. Именно на этой светящейся точке Кевин сконцентрировал все свои духовные устремления. Он приказал звездочке сместиться вправо, затем влево, потом сверху – вниз и снизу – вверх. Ему удалось, но у него даже не было возможности порадоваться своему успеху. Затем он отправил свое сознание в недолгий полет к этой искорке света и в следующий момент увидел себя как бы со стороны.

Если судить объективно, в данный момент он представлял довольно жалкое зрелище. Его основательно опутали веревками и, судя по обширному синяку на левом бедре, неаккуратно положили на палубу. В остальном, вроде бы, никаких претензий к истязателям, кроме, разумеется, самого факта пленения. Ну с этим он разберется в самое ближайшее время. Этот негодяй Темпос, еще пожалеет, что пожадничал и не отправил его на корм акулам и прочей морской живности.

Выйдя из тела, Кевин не стал терять времени даром. Самым тщательным образом осмотрел разбросанные по всей поверхности кожи, казалось бы, в хаотическом беспорядке, татуировки и никакого постороннего магического вмешательства не обнаружил. Все обереги и артефакты заряжены и готовы к работе. Отлично – он позволил себе слабую искорку приятных эмоций. Затем устремил свой астральный взор на выколотое на внутренней стороне левого предплечья весьма реалистичное изображение ящерицы длиной чуть больше десяти дюймов. Под его пристальным взглядом ящерка вдруг зашевелилась и, быстро‑быстро задвигав лапками, перебралась сначала на плечо, с плеча соскользнула на грудь, затем по животу переместилась на бедро и, добравшись до колена, вытянулась будто струна. При этом зверек максимально растопырил нижние конечности и поджал передние так, что их вовсе не стало видно. Теперь ящерка более всего походила на тонкий стилет с острым лезвием, гардой и скругленной у основания ручкой. На краткий миг татуировка размазалась, потеряла четкость, и в следующий момент на ее месте появился самый настоящий кинжал.

Теперь, когда цель достигнута, Вьюн вновь вернулся в свое тело и осторожно, чтобы ненароком не пораниться о бритвенной остроты лезвие, переместил кинжал так чтобы его ручку можно было зажать между колен. Онемение в ногах здорово мешало его замыслу, но в конечном итоге ему это удалось. Передохнул с минуту, свернулся калачиком и, подтянув связанные руки к коленям, подвел тонкую полоску стали к стягивавшим их путам. При этом он старался соблюдать максимальную осторожность – не хватало пораниться и залить палубу собственной кровью.

Наконец обрезки веревок соскользнули с запястий, дальше дело пошло значительно веселее. Освободившись от пут, Кевин извлек изо рта вонючий кляп и очень удивился, каким образом столь внушительное количество тряпья могло вообще там поместиться.

Получив свободу, он внимательно прислушался к окружающим звукам. Все спокойно. На его напряженное сопение и манипуляции с татуировкой‑артефактом внимания не обратили. Попытался пошевелить затекшими конечностями и едва не застонал от боли. Проклиная про себя местных умельцев вязания морских узлов, скрючился в позе эмбриона. Собрался с духом и мысленно устремился к небольшому дракончику, изображение которого украшало его левую лопатку. На этот раз он просто попросил: «Помоги!». В ответ дракончик зашевелился, расправил крылья и пыхнул огнем. В тот же момент сердце юноши заработало намного активнее, чем обычно, и кровь заструилась по жилам значительно быстрее. К тому же, оберег стимулировал эндокринную систему Вьюна, и железы внутренней секреции выбросили в кровь строго отмеренную дозу необходимых для очищения и стимуляции организма гормонов. Кевин едва не взвыл от невыносимой боли. Ощущение было такое, что по его жилам течет не кровь, а едкая кислота или испепеляющая лава. На его счастье, это продолжалось не очень долго. Как только организм очистился от токсинов, а циркуляция крови была восстановлена в полном объеме, боль ушла, и человек ощутил неописуемое блаженство и легкость во всем теле.

Теперь он был вполне готов к осуществлению задуманного плана. Все‑таки славно, что британские маги владеют методиками, недоступными прочим их коллегам, в частности искусством нанесения на кожу человека весьма и весьма полезных татуировок, значительно раздвигающих границы его возможностей и ставящих его едва ли не на одну ступеньку с магами. Мало кто вообще знает о замечательных свойствах означенных рисунков: только мастера магической татуировки и, разумеется, сами их носители. Понятное дело, ни тем, ни другим нет резона широко распространяться об особенных свойствах той или иной картинки, украшающей тело того или иного индивида.

– Спасибо, Дракоша! – еле слышно, одними губами поблагодарил дракона Вьюн, тот в ответ легко царапнул его кожу острым коготком, мол, не стоит благодарности, мы же с тобой одна команда.

Не теряя времени, британец легко вскочил на ноги и с зажатым в руке ножом‑ящерицей двинул вдоль борта судна в направлении спящих гребцов. Каким бы он ни был крутым героем, без посторонней помощи его план вряд ли удастся. Поэтому в первую очередь следовало обзавестись поддержкой со стороны готовых на все рабов.

Гребная палуба охранялась всего лишь парой полусонных матросов. С ними Вьюн разделался в два счета – свернул им шеи по очереди, так что те и не пикнули. Предсмертные судороги стражей и их приглушенные ладонью хрипы разбудили одного из невольников – крупного мужчину, чье лицо невозможно было толком разглядеть из‑за волосяных зарослей, весьма неопрятного вида. Судя по нечесаным гривам и всклокоченным бородам рабов, хозяева судна не особенно заботились об их внешнем виде, к тому же, запашок от давно не мытых тел исходил умопомрачительный.

Приставив палец к губам, Фальк дал понять, невольнику, что проявлять каким‑либо образом свои эмоции пока что не стоит. Вьюн сноровисто обыскал тела стражей. Как и ожидалось, ключ от кандальных замков оказался на шее одного из них. С его помощью невозможно снять рабский ошейник и прикованную к нему цепь (для этого необходимы зубило, молот и наковальня), лишь отстегнуть от банки, однако вряд ли такая мелочь способна помешать получившему определенную свободу рабу вцепиться зубами в глотку своего мучителя, на худой конец огреть все той же цепью.

Наспех спрятав мертвые тела под обрывком парусины, он зажал в руках ключ и пару трофейных сабель, направился к пробудившемуся бородачу и тихонько прошептал на латыни:

– Я друг, не бойся.

– Вообще‑то я уже понял, что ты друг, – широко заулыбался галерник. – Если не ошибаюсь, это тебя недавно протащили сатрапы Кровавого Чарви в спеленатом состоянии. Откровенно говоря, я подумал – труп. А ты эвон как быстро оклемался. Ловкий, однако, парнище! Кстати, меня зовут Дроко – капитан Эльво Дроко. Три месяца назад мое судно было захвачено пиратами. Весь экипаж продали на острова, меня же Темпос агитировал в свою банду, а когда я не согласился, приковал к веслу, чтоб, значит, любоваться моими муками…

– Давай‑ка, капитан, – бесцеремонно оборвал словоохотливого моряка Кевин, – свою печальную историю расскажешь после. А сейчас мне нужна помощь всех невольников. Надеюсь, никто из вас не откажется принять участие в небольшом развлечении?

– Если понадобится, каждый из нас жизнь отдаст за свободу, – пафосно провозгласил Дроко.

На что Фальк понимающе кивнул.

– Отлично, дорогой Эльво, вот только жизнями разбрасываться не стоит, они вам еще понадобятся. Короче, сейчас ты расскажешь мне все об этом судне, затем мы составим план совместных действий…

Подготовительные мероприятия заняли не более десяти минут. В краткой и лаконичной форме капитан Дроко поведал агенту всю интересующую того информацию. Затем они обсудили некоторые аспекты предстоящей операции. Наконец, Кевин вручил капитану ключ и пару сабель и легкой тенью заскользил в направлении юта. Его целью были апартаменты Кровавого Чарви. Пока рабы поочередно отстегивают себя от банок, задача Вьюна нанести максимальный урон противнику, а именно – обезглавить банду. Без своего руководителя пираты не смогут оказать достойного сопротивления обозленным до крайней степени невольникам. К тому же, рабов на галере около восьми десятков, а пиратов не более пятидесяти. Большинство невольников опытные моряки, способные превосходно ориентироваться в судовых условиях. Их задача смести с верхней палубы вахтенную команду и блокировать прочих пиратов в их каютах, расположенных на баке и подоспеть на помощь Вьюну, который в это время будет вырезать офицерский состав.

По пути он наткнулся на парочку вахтенных матросов и выверенными ударами сжатых в щепоть пальцев оправил их к праотцам. Парни умерли мгновенно. А ему пришлось немного задержаться, чтобы убрать с узкого прохода мертвые тела. Затем посетил ходовой мостик и от греха подальше нейтрализовал вахтенного штурмана и стоявшего у рулевого колеса матроса. Хорошенько зафиксировал штурвал куском веревки. Теперь можно наведаться в каюту Чарви.

У входа в кормовую надстройку он столкнулся нос к носу с одним типом весьма солидной комплекции. Поначалу Вьюн подумал, что это сам главарь, поэтому с необычайным воодушевлением полоснул ножом по бычьей шее и моментально отскочил в сторонку, чтобы не угодить под кровавый фонтан, ударивший из поврежденной артерии. Когда же тот осел безжизненной тушей на основательно залитую кровью палубу, Фальк понял, что это не Темп. Откровенно говоря, огорчился он не очень – такого «кабанчика» походя завалить – великое дело.

Темпоса Чарви он обнаружил в капитанских покоях. Гроза Центральной Атлантики и прилегающих морей широко распластался на кровати соответствующего размера. Несмотря на широко распахнутые окна, от его громадной туши несло свинарником, винным перегаром и табачным дымом. На этот раз волчье чутье, не раз помогавшее избежать самых хитроумных ловушек, подвело легендарного пирата.

Кевин был предельно собран и готов к любому повороту событий. Подивившись габаритам натужно храпящего во сне человека, он критически посмотрел на зажатый в руке стилет. Подобной зубочисткой, пожалуй, лишь раззадоришь этакого гиганта. Даже если удастся перерезать ему глотку или артерию, не факт, что перед смертью тот не успеет раздавить Вьюна своими медвежьими лапищами. Сюда бы небольшую пушку и заряд шрапнели в голову, чтобы наверняка. Да где же ее взять?

Потихоньку, чтобы не побеспокоить спящего, Вьюн приблизился к постели, даже дышать перестал. Он решил покончить с Кровавым Чарви, загнав стилет ему в глаз. Молодой человек уже замахнулся, чтобы выполнить задуманное, но в этот момент пират широко зевнул и громко всхрапнул во сне. При этом его обычные на вид уши прямо на глазах агента увеличились в размерах и заострились сверху. Длилась метаморфоза краткий миг, однако этого вполне хватило, чтобы Кевина прошиб холодный пот, а его вознесенная для рокового удара рука резко остановилась.

Хвала Непознанному, что не позволил ему совершить глупость, которая вполне могла стать для него последней в жизни. Предводитель пиратов оказался метаморфом, точнее метаморфом‑полукровкой. Вьюн этого никогда бы не понял, если бы на его глазах не произошла неконтролируемая трансформация ушей Чарви.

О метаморфах или великанах‑оборотнях было известно немного. Насколько помнил Кевин Фальк из курса обшей ксенологии Земли, эти загадочные существа обитают далеко на Востоке в горах Памира. В своем обычном состоянии метаморфы похожи на людей, только ростом и комплекцией значительно их превосходят. При желании могут принимать облик диких животных: волков, медведей, горных кошек и далее в том же духе. По непроверенным данным, в результате половых связей между людьми и метаморфами может появляться вполне жизнеспособное потомство.

Ага, по непроверенным. Теперь (во всяком случае, для Вьюна) это вполне установленный факт, поскольку на постели перед ним валяется самый настоящий полукровка, рожденный от кошмарного союза человека и метаморфа. Вьюн лишь на мгновение представил, что могло случиться, если бы рука его не остановилась, и лезвие стилета вошло в глаз чудовища, и по спине его вновь пробежал вполне ощутимый холодок. Пробудившись ото сна, Темпос Чарви вытащил бы преспокойно нож из глазницы, и занялся отращиванием нового глаза, а пока восстанавливалось зрение, он с удовольствием вырвал бы Вьюну поочередно все конечности, потом, может быть, из великой милости открутил несчастному голову. Малоприятная перспектива, не правда ли? Получается, что в данном случае его ножичек не совсем подходящий вариант. Из все того же курса общей ксенологии Кевину было известно, что убить метаморфа довольно просто. Для этого его всего‑то нужно либо сжечь, либо покрошить на мелкие кусочки, на худой конец, отделить голову от тела, тут же спрятать в какое‑нибудь недоступное место, чтобы монстр не прирастил ее обратно, а потом подождать минут десять, пока тот наконец‑то соизволит издохнуть. Поскольку особого выбора у Вьюна не было, последний способ показался ему наиболее приемлемым. К тому же, насколько он помнил, в смежном помещении, служившем рабочим кабинетом главарю пиратов, на столе поверх разбросанных в хаотическом беспорядке карт и каких‑то бумаг лежала тяжелая абордажная сабля. По всей видимости, она играла роль своеобразного груза, препятствовавшего, гулявшему по каюте сквознячку основательно поразвлечься с документами.

Сабля оказалась слегка тяжеловата и великовата для нормального человека, зато отлично заточена. По большому счету, от Вьюна не требовалось лихо фехтовать ею, и для исполнения задуманного столь внушительная железяка вполне годилась. Вернувшись к спящему телу, Вьюн хорошенько примерился и, широко размахнувшись из‑за спины, резко ударил по бычьей шее спящего метаморфа‑полукровки.

Британец и сам не ожидал, что у него получится с первого раза, но острый тяжелый клинок с легкостью рассек могучие мышцы, многочисленные артерии и вены, даже крепкие шейные позвонки для него не стали особым препятствием. Издав некое подобие хрипа, голова метаморфа отделилась от тела и, удивленно выпучив глаза, уставилась на непрошенного гостя. Много крови не было, поскольку поврежденные сосуды мгновенно закупорились, препятствуя фатальной кровопотере. Губы Темпоса Чарви усиленно задвигались, очевидно, он что‑то хотел сказать, но поскольку воздух из легких в гортань не поступал, монолог получился беззвучным.

Вьюн прекрасно понимал, что это всего лишь половина дела. Сейчас пират очухается и постарается водрузить утраченную часть тела обратно на ее законное место. Пока будет проходить процесс регенеративного воссоединения частей тела, он вполне сможет отбиваться от наскоков Вьюна одними ногами. Поэтому, отбросив в сторону орудие убийства, Кевин подхватил проклятую голову за уши, подбежал к распахнутому окну и изо всех сил метнул ее в оконный проем. Приглушенный плеск однозначно возвестил о том, что голова метаморфа упала за борт.

Кевин до последнего момента боялся, что она за что‑нибудь зацепится и упадет на палубу. В этом случае существовала реальная возможность того, что чудовищу удастся до нее добраться. Теперь на душе заметно полегчало – Кровавый Чарви в любом случае обречен на смерть. Его же задача, побыстрее ускользнуть куда‑нибудь подальше от агонизирующего тела.

Только подумал, как гигантская туша резко подскочила со своего ложа и, подчиняясь каким‑то неведомым никому инстинктам, рванула прямиком к Фальку. При этом безголовый обрубок плоти прямо на глазах изрядно перепуганного британца начал обрастать густой звериной шерстью, а на пальцах его рук и ног как по мановению волшебной палочки появились острые серповидные когти.

Взмах могучей лапы, и если бы Кевин не проявил завидной ловкости и прыти, когти твари разодрали бы ему живот. Агент имперской разведки, не задумываясь, грохнулся на пол и быстро шмыгнул под широкую кровать, рассчитывая там переждать предсмертную агонию монстра. Однако лишенный головы, а значит, зрения, слуха и обоняния Темпос Чарви каким‑то поразительным образом умудрялся отслеживать все перемещения Вьюна. С завидной ловкостью он подскочил к кровати и одним взмахом перевернул, едва не придавив ею своего убийцу. Вьюну вновь лишь чудом удалось проскользнуть мимо не на шутку разъяренного метаморфа. На его счастье дверь спальни была широко распахнута, и он не преминул воспользоваться ситуацией – выбежал в кабинет, а оттуда со всех ног рванул к выходу на палубу. Волосатое чудовище тут же метнулось за ним вслед, но тут Кевину повезло еще раз, монстр наткнулся на вышеупомянутый стол с бумагами, в результате сбавил темп, тем самым позволил Вьюну распахнуть дверь и выскочить в ведущий на верхнюю палубу коридор.

Оказавшись на свежем воздухе, наш герой рванул со всех ног как можно дальше от капитанских апартаментов. При этом он не забыл два раза пронзительно свистнуть. Таким образом, он подал сигнал Эльво Дроко к началу восстания. Вскоре до его ушей донесся приглушенный гул и топот множества ног – это освободившиеся от оков рабы галерники поднялись для того, чтобы наконец поквитаться со своими мучителями.

Между тем, обезглавленному чудовищу, бывшему совсем недавно отчаянным пиратом Темпосом Чарви также удалось выбраться на свежий воздух. И тут он наткнулся на трех выскочивших на шум из кают офицеров своей команды. Парни оказались неробкого десятка. Едва завидев монстра, они попытались с помощью абордажных сабель и пистолей разделаться с ним, приняв его за демона или еще какое исчадие Бездны. Они даже не могли предположить, что воюют со своим обожаемым командиром. Впрочем, сражались они недолго. Рассерженное потерей головы чудище, в считанные мгновения разметало и растерзало троих героев, получив при этом минимальные повреждения. И все‑таки в схватке со своими бывшими товарищами метаморф наконец‑то израсходовал запасы той загадочной эманации, что позволяла ему сохранять активность столь продолжительное время. Его движения стали вялыми, неуверенными. Из последних сил чудище доковыляло до фальшборта и, перегнувшись через планширь, скользнуло в темноту водной пучины. Вполне вероятно, оно подчинялось зову утерянной головы, а может быть, все это произошло по чистой случайности. Во всяком случае, сам Чарви никому об этом уже не поведает.

Захват судна бывшими рабами произошел довольно быстро. Деморализованный экипаж был частично перебит, частично заперт в трюме. К восходу власть на борту «Призрачной Медузы» (именно такое название носила галера) полностью перешла в руки восставших, при этом их потери убитыми составляли всего пять человек.

Единогласно временным капитаном был избран Эльво Дроко. Поскольку большинство бывших рабов были уроженцами Италии, на общем собрании было принято решение идти в Неаполь. Там сдать судно и оставшихся в живых пиратов властям.

К Кевину отнеслись уважительно, даже с определенной долей преклонения – каждый понимал, что без этого человека им пришлось бы до конца жизни ворочать тяжелые весла без какой‑либо надежды стать свободными людьми. Поэтому все охотно откликнулись на его просьбу высадить на полуострове Мальгаут. Свое решение он мотивировал экстренной необходимостью как можно быстрее оказаться в столице Гельвеции, что, по большому счету, было чистой правдой. Однако у Вьюна были также и другие соображения, на сей счет, коими из‑за специфики своего рода деятельности он не собирался ни с кем делиться.

Сразу после захвата власти бывшими узниками, Кевин Фальк лично допросил нескольких пленных. В их число входили судовой маг и тот самый Грорк, что расспрашивал Чарви насчет дальнейшей судьбы плененного агента Тайной Службы. Разговор проходил в наспех приведенной в порядок каюте капитана. Британец вольготно расположился в кресле за столом, допрашиваемых усаживали на жесткий деревянный табурет напротив.

От простых матросов толку было мало. Душещипательные истории о том, как злые пираты захватили их в плен и под страхом смерти вынудили примкнуть к вольнице, были похожи друг на друга как две капли воды и очень быстро надоели Фальку. Маг также ничего интересного не рассказал. Он был феноменально сильным стихийником, но удивительно наивным человеком и, вообще, не подозревал о том, что сотрудничает с пиратами. К нему пришли «приятные молодые люди, очень вежливые» и, посулив большие деньги, наняли для выполнения определенной работы. Он должен был устроить продолжительный штиль в указанном нанимателями районе Средиземного моря. Ничего не подозревавший маг честно выполнил свою работу – обеспечил трехсуточное безветрие на акватории площадью в пятьсот квадратных миль.

«Получается, подозрения стихийника «Святой Эграфии» были вполне обоснованными, – подумал Вьюн и, вспомнив озадаченную физиономию простоватого мага, улыбнулся. – Зря я тогда не обратил не его слова должного внимания. Впрочем, если бы и обратил, вряд ли это помогло бы мне избежать неприятностей».

Разговор с Грорком, как и надеялся Вьюн, оказался довольно продуктивным. Помощник Кровавого Чарви хоть и не владел информацией в полном объеме, знал довольно много. Лишь благодаря вмешательству Фалька ему удалось избежать лютой смерти от рук захвативших власть на судне рабов, и бритт, в свою очередь, ждал от него ответной благодарности. Все‑таки поначалу пират заартачился, мол, просто так на сотрудничество со следствием не пойдет, и попытался торговаться, мол, я выкладываю как на духу все, что мне известно, а в обмен за это получаю лодку с недельным запасом воды и провианта. Пришлось Кевину в краткой, но вполне доступной форме объяснять наглецу, что стоит ему только бровью повести, как могучая туша Грорка будет к великому удовольствию новой команды «Призрачной Медузы» определена на одну из рей по его выбору, разумеется, с петлей на шее. А так у него есть шанс оказаться в руках римского правосудия, которое славится на всю Европу снисходительностью к самым отъявленным негодяям. Двадцать пять лет каторги, которые ему светят, – срок, конечно, приличный, но ведь Грорк человек не бедный и с помощью денег может значительно скрасить свою жизнь в неволе, а со временем выкупить себе свободу.

– Хорошо, – сдался, наконец, сообразительный пират, – я отвечу на твои вопросы.

– Вот так‑то лучше, – ободряюще кивнул головой Вьюн. – Для начала поведай‑ка мне всю предысторию, связанную с моим захватом.

– Да нечего особенно и рассказывать, – пожал плечами Грорк. – Сидим мы со стариной Темпом в «Бородатой Русалке», что в испанском Гадесе. Сидим, значит, трапезуем. Хороший там ром, скажу тебе, бритт, и девки славные, а кормежка…

– Не отвлекайся, Грорк, иначе наша беседа так никогда и не закончится.

– Короче, сидим, никого не трогаем. Неожиданно франт какой‑то к нам пришвартовывается и с места в карьер предлагает двести золотых за пустяшную работу. Мол, ничего особенно делать не нужно, только принять мага‑стихийника на борт, затем на веслах войти в созданную им зону полного штиля и забрать с борта купеческой посудины одного человечка. – Грорк кивнул головой в сторону Вьюна. – Значит, тебя, паря. Двести монет даже для Чарви деньги не пустяковые, а когда они сами идут в руки, кто же откажется. Капитан даже лично согласился возглавить экспедицию, типа собственными глазами посмотреть на того хмыря, за которого такие бабки отстегивают. Ну мы и сделали все, как просил заказчик. Тут же отправились в Новый Карфаген, где приняли на борт «Призрачной Медузы» стихийника и рванули на перехват «Святой Эграфии». Операция прошла без сучка, без задоринки. Как было обещано нанимателем, на судне все спали мертвецким сном, лишь подмешавший сонное зелье в жратву старпом…

– Вот же тварь этот Цурикс! – не удержался от возмущенного возгласа Кевин, и пальцы его нервно заскребли по подлокотнику кресла. – Непременно доберусь до него!

Грорк уважительно посмотрел на бритта и подумал:

«Этот, коль чего удумает, уж точно сделает». – А вслух сказал: – По договоренности с заказчиком тебя с грузом на ногах должны были отправить за борт, но Темпос оказался чересчур жаден. Он решил, подзаработать еще несколько золотых монет. Поэтому тебя не утопили, а оставили валяться на верхней палубе без присмотра. Заказчик уверял, что сонное зелье действует не меньше полусуток. Но ты, оказался крепким орешком и очухался намного раньше. Что произошло дальше, ты и сам прекрасно знаешь.

Отпустив пирата, Кевин Фальк принялся мысленно прокачивать ситуацию. Получается весьма и весьма занятная штуковина. Как только архиканцлер Дуго ознакомил его с предстоящим заданием, об этом тут же стало известно врагам империи. Интересно выходит. Архиканцлер уверял, что о готовящейся операции знают лишь двое: он и его величество Айвар Пятый. Поскольку ни архиканцлер, ни император не заинтересованы в провале агента, следовательно, есть третье осведомленное лицо. Именно этот Некто организовал утечку информации, и за Вьюном началась самая настоящая охота.

Вот только не очень понятно, для чего понадобилась столь сложная комбинация с пиратами, магами‑стихийниками и продажными старпомами? Не проще ли было устранить его еще в Британии, по дороге в Занд или, не привлекая пиратов, доверить его ликвидацию продажному Цуриксу? Этот за лишний золотой вполне мог полоснуть спящего человека ножиком по горлу, затем легко избавиться от мертвого тела. Замысловатая, однако, получается комбинация.

Но, крепко поразмыслив, британец пришел к некоторым отнюдь нерадостным выводам. Вне всякого сомнения, против него работают специалисты из какой‑то пока неведомой конкурирующей спецслужбы. Вряд ли там сидят дураки и тупицы, готовые ради даже самой благородной (с их точки зрения) цели усложнять себе жизнь. К операции, разумеется, подключены высококлассные маги предсказатели и аналитики. И если бы вероятность его успешной ликвидации каким‑нибудь менее изощренным способом была на уровне приемлемой, столь загогулистую и дорогостоящую авантюру никто бы не стал затевать.

Если подумать хорошенько, вряд ли Фальк позволил бы наемному убийце так просто устранить себя по дороге в Занд, у трусливого старпома вполне могла дрогнуть рука, и, проснувшись от боли, британец сумел бы оказать незадачливому убийце достойное сопротивление. В этом случае, Кевину сразу стало бы понятно, что враг в курсе его задания, и как опытный агент он непременно изыскал бы тысячу и один способ уйти из‑под контроля со стороны конкурирующей фирмы. Нет, его хотели устранить грубо, без особых изысков и в то же время со стопроцентной гарантией. И то, что не получилось, вовсе не заслуга Фалька, а роковая ошибка самонадеянного Чарви. Кстати, насчет метаморфа, по возвращении в Лондиний нужно будет непременно пообщаться со спецами. Прецедент налицо, а значит, существует реальная угроза массового внедрения метаморфов в человеческое общество со всеми вытекающими последствиями. Но пока тотальное засилье этих тварей людям не угрожает, следует подумать о делах насущных.

Тут, как говорится, нет худа без добра. Теперь Кевину Фальку доподлинно известно, что его миссия рассекречена, а также то, что в королевстве Великая Гельвеция затевается нечто нехорошее. Иначе с чего бы поднимать всю эту кутерьму вокруг рядового агента Тайной Службы, посланного расследовать обстоятельства гибели товарищей?

Королевство гельветов и империя бриттов вот уже несколько сотен лет являются добрыми соседями и верными союзниками. «Доброхотов» стремящихся расшатать данный союз вокруг пасется видимо‑невидимо, поскольку слишком уж богато живут подданные его королевского величества Вахана Двенадцатого и его императорского величества Айвара Пятого, чтобы ни у кого из соседей не возникло соблазна урвать хотя бы толику от этих богатств, а лучше всё сразу. Однако мощный имперский флот и несокрушимые гельветские легионы не раз становились неустранимым препятствием на пути разного рода амбициозных планов захватнического толка.

Как гласит народная мудрость: «Предупрежден, значит, спасен». Вьюн мысленно возблагодарил Непознанного за то, что тот в очередной раз отвел от него смертельную опасность и не позволил во младости лет сгинуть в морской пучине или заживо сгнить на плантации кофе или сахарного тростника. До подхода к Мальгауту у него есть пара дней. За это время он еще много раз успеет хорошенько обмозговать сложившуюся ситуацию и разработать свой собственный план действий. Его задание в Лионе никто не отменял. К тому же у Фалька накопилось очень много разного рода вопросов, которые он непременно должен кому‑нибудь задать и, понятное дело, получить на них ответы. Вот только кому они адресованы, молодой человек пока что не знал.

Итак, отныне мелкопоместного дворянина Талоса Понти более не существует, а кто появится вместо него, время покажет.

* * *

С самого утра на душе Гадеона Кейнмайра кошки скребли. Вот так бывает: на небе ни облачка, птички поют, в кармане не пусто – а на душе гадостно. Если бы он был простым обывателем, скорее всего списал бы свое состояние на обычную хандру, свойственную каждому человеку. Но Гадеон был профессиональным разведчиком, прошедшим, помимо серьезной теоретической и практической подготовки суровую школу жизни. За двенадцать лет безупречной службы десятки выполненных заданий и ни одного прокола. И вообще, это сейчас он был Гадеоном Кайнмара, на самом деле настоящее его имя известно ограниченному кругу лиц, а в шифрованных донесениях и сводках британской Тайной Службы он проходил как агент Юла.

Если бы Гадеону не предстояла важная встреча, он непременно поступил бы как советовали штатные психологи, занимавшиеся в свое время его подготовкой. А именно: залег бы в одну из своих тайных берлог с какой‑нибудь красоткой и расслаблялся до тех пор, пока тревожные предчувствия не развеются как утренний туман под лучами дневного светила.

К сожалению, данный вариант для него неприемлем, ибо этой ночью он получил шифрованное сообщение, из которого следовало, что к полудню следующего дня он должен быть в таверне «Лошадиная голова», что в двадцати милях от Медиолана. Там его будет ждать человек из Центра.

Казалось бы, ничего экстраординарного, обычная агентурная практика, и все‑таки от чего‑то на душе было гадостно и неприятно.

«Лошадиная голова», обычная придорожная таверна, частенько использовалась британскими агентами для разного рода конфиденциальных встреч. Место тихое, поскольку расположено не на главном торговом пути, соединяющем Медиолан со столицей Великой Гельвеции, а на второстепенном тракте.

Прежде чем явиться в назначенное место, Юла выполнил все полагающиеся меры предосторожности. Не доезжая примерно мили, свернул в лес, оставил коня попастись на лесной поляне, а сам пешком направился к «Лошадиной голове».

Внешний осмотр не выявил ничего подозрительного. С полдюжины крестьянских телег, хозяева которых еще вчера после удачного торгового дня заглянули на огонек пропустить по стопочке, да ненароком подзадержались и очухаются еще не скоро – уж очень вкусна и крепка здесь граппа. У кормушек лошади хрумкают овсом и время от времени радостно пофыркивают, мол, когда еще так побездельничать доведется.

И все равно на душе тревожно. Так и подмывает рвануть со всех ног к своей лошадке.

«Успокойся! – приказал сам себе Юла, – Бояться нечего ты на территории союзного государства».

Вроде бы немного отлегло от сердца. Стараясь выглядеть как можно беззаботнее, он вышел из лесной чащи и направился прямиком к дверям заведения. Во дворе ни единой живой души, кроме лошадей, да престарелого лохматого кобеля, который давно привык к людям и при появлении чужаков не вякал, лишь добродушно помахивал хвостиком.

Перед тем как распахнуть дверь таверны, британец поправил кинжал на поясе, на всякий случай взял в обе руки по паре метательных ножей – этим искусством он владел в совершенстве.

Предчувствия его не обманули. Едва его нога переступила порог «Лошадиной головы», наметанный глаз тайного агента зафиксировал массу подозрительных моментов. Во‑первых, за стойкой находился не сам хозяин или кто‑то из его слуг, а совершенно незнакомый ему человек. Во‑вторых, сидящие за столами люди не очень походили на возвращающихся с базара крестьян и мелких купцов‑перекупщиков. Это были физически хорошо развитые парни до тридцати лет. Несмотря на то, что в его сторону никто не посмотрел, Гадеон прекрасно понял, что угодил в ловушку.

Впрочем, не все еще потеряно. Не мешкая ни мгновения, британец метнул свои ножи. Для этого ему потребовалось лишь два удара сердца. Он не стал ждать результата – без того знал, что все четыре бритвенной остроты клинка если не убьют, по крайней мере выведут на время из строя четверых преследователей. Ножи еще находились в полете, а Юла уже развернулся и бросился наутек, мысленно ругая себя самыми последними словами за то, что проигнорировал тревожные посылы подсознания.

Как оказалось, засаду организовали вовсе не олухи, а прекрасно подготовленные специалисты. Не успел Юла сбежать по ступенькам крыльца, как из ближайшего сарая на перерез ему метнулись три быстрые фигуры. Но и британец также был не лыком шит. Одного он свалил ударом ноги в живот, второму вонзил нож в грудь, третьему собранными в щепоть пальцами раздробил гортань.

Теперь к него появился шанс добежать до деревьев, а там будет время и возможность активировать парочку артефактов‑наколок и никакая ищейка его не сыщет.

Беглец находился в десяти шагах от спасительной кромки леса, когда перед ним заискрилось, нечто, напоминающее сверкающую в ярком свете солнечного морозного дня парящую в воздухе изморось. Мириады мельчайших кристалликов вовсе не выглядели чем‑то опасным, к тому же набравший скорость Гадеон при всем своем желании не успел бы притормозить. На полном ходу он врезался в радужный хоровод обманчиво невесомых льдинок, и в следующий момент буквально взорвался кровавым облаком. Висящая в воздухе «изморось» оказалась прочнее алмаза и несокрушимее скалы. Будто миллионами фрез она растерзала бедного Юлу на бесчисленное количество мельчайших кусочков. Повисев пару мгновений в воздухе, облако начало конденсироваться в более крупные капли, затем обрушилось кошмарным дождем, окрашивая землю и траву в характерный алый цвет.

Вскоре к месту гибели британского агента подошли его преследователи. Среди них был субтильной наружности неприметный мужчина, в повседневной одежде небогатого горожанина. Однако именно на него были направлены уважительные и даже слегка напуганные взгляды прочих членов банды.

– Мэтр, Хольман, – обратился к нему один из здоровяков, – это, конечно, не наше дело, но насколько мне помнится, нам приказали взять британца живьем.

На что мужчина лишь криво усмехнулся.

– Не волнуйся, Безз, несмотря на его гибель, договор об оплате ваших услуг остается без изменений. Я доволен тобой и твоими ребятами, так и доложи руководству Ложи.

– Благодарю, ваша магическая милость, – радостно заулыбался тот, кого назвали Беззом, и, переведя взгляд на залитую кровью траву, добавил: – Лихо вы его, господин Хольман.

Тот лишь улыбнулся и небрежно бросил:

– Таверну сжечь!

– Слушаюсь, ваша магическая милость.

Через четверть часа на месте «Лошадиной головы» бушевал яростный костер. Поджигателей полиция Медиолана так и не обнаружила.