Иван Суриков – В степи
Кони мчат-несут, Степь всё вдаль бежит; Вьюга снежная На степи гудит.
Снег да снег кругом; Сердце грусть берет; Про моздокскую Степь ямщик поет…
Как простор степной Широко-велик; Как в степи глухой Умирал ямщик;
Как в последний свой Передсмертный час Он товарищу Отдавал приказ:
«Вижу, смерть меня Здесь, в степи, сразит, — Не попомни, друг, Злых моих обид.
Злых моих обид, Да и глупостей, Неразумных слов, Прежней грубости.
Схорони меня Здесь, в степи глухой; Вороных коней Отведи домой.
Отведи домой, Сдай их батюшке; Отнеси поклон Старой матушке.
Молодой жене Ты скажи, друг мой, Чтоб меня она Не ждала домой…
Кстати ей ещё Не забудь сказать: Тяжело вдовой Мне её кидать!
Передай словцо Ей прощальное И отдай кольцо Обручальное.
Пусть о мне она Не печалится; С тем, кто по сердцу, Обвенчается!»
Замолчал ямщик, Слеза катится… А в степи глухой Вьюга плачется.
Голосит она, В степи стон стоит, Та же песня в ней Ямщика звучит:
«Как простор степной Широко-велик; Как в степи глухой Умирал ямщик».
<1869>, <1877>
Евгения Шварц – «Когда за мною демоны голодные помчались…»
Когда за мною демоны голодные помчались Косматыми и синими волками, Ах, что тогда мне, бедной, оставалось - Как с неба снять луны холодный камень И кинуть в пасть им - чтоб они взорвались.
От блеска взрыва вмиг преобразились, Ягнятами ко мне они прижались (Я рядом с ними теменью светилась, И я их сожрала - какая жалость!
Я стала рядом с ними великаном - Сторуким, торжествующим в печали, По одному брала, рвала и ела, Они же только жалобно пищали.
Но я им говорила - не вопите И ничего не бойтесь. Вы Там, в животе, немного полежите И выпрыгнете вон из головы.
Но светом их набив свою утробу, Сама я стала ясной и двурукой, И новых демонов семья в голодной злобе Учуяла меня. Все та же мука.
Дмитрий Воденников – «Землёю пахла, воздухом пылила…»
Землею пахла, воздухом пылила, а выпила меня и отпустила (ну, вот и пусть сама в земле лежит). У молодости безобразный вид, когда она уже остыла.
Да и без нас уже напичкана по горло земля, как курица, но вот приснилось мне, что мой отец (точнее, папа) умер и на прощанье - озверел во мне.
Как колобок, вертящийся, паскудный, все прыг да скок по венам и рукам, а мне вдруг кажется, что я его забуду, а мне вдруг кажется, что я его отдам.
И как не гадок мне его затылок, но я хочу его схватить - и не могу, и он летит, как розовый обмылок, выскальзывая с криком в темноту.
Вот так и я уйду (и на здоровье), и ты уйдешь - провалишься к цветам, но все равно всей невозможной кожей услышу я (и ты услышишь тоже): Я тебя никогда не забуду, о боже, боже. Я тебя все равно никогда никому не отдам. Я ведь знаю, что вроде любил, любил меня кто-то из вас, но вот что интересно - о, Боже мой, Боже, - отвсюду: из всех, из цветных, из цветочных, распахнутых каш - я-то тебя никогда-никогда не забуду, ты же меня - никогда никому не отдашь.
Я говорю - из такой очевидной пурги, из черешен таких, из такого расцветшего чуда: госпидя, боже ты мой, я тебе никогда не забуду ни поганую мякоть мою, ни шершавые руки - твои.
Но зато - по молочной реке, по кисельным твоим берегам, убираясь в зеленый подвал под цветную весеннюю груду - так как я под тобою, никто никогда не лежал. Я тебя все равно, все равно никогда не забуду.
Евгений Евтушенко - СМЕЯЛИСЬ ЛЮДИ ЗА СТЕНОЙ
Е. Ласкиной
Смеялись люди за стеной, а я глядел на эту стену с душой, как с девочкой больной в руках, пустевших постепенно.
Смеялись люди за стеной. Они как будто издевались. Они смеялись надо мной, и как бессовестно смеялись!
На самом деле там, в гостях, устав кружиться по паркету, они смеялись просто так,— не надо мной и не над кем-то.
Смеялись люди за стеной, себя вином подогревали, и обо мне с моей больной, смеясь, и не подозревали.
Смеялись люди... Сколько раз я тоже, тоже так смеялся, а за стеною кто-то гас и с этим горестно смирялся!
И думал он, бедой гоним и ей почти уже сдаваясь, что это я смеюсь над ним и, может, даже издеваюсь.
Да, так устроен шар земной, и так устроен будет вечно: рыдает кто-то за стеной, когда смеемся мы беспечно.
Но так устроен мир земной и тем вовек неувядаем: смеется кто-то за стеной, когда мы чуть ли не рыдаем.
И не прими на душу грех, когда ты мрачный и разбитый, там, за стеною, чей-то смех сочесть завистливо обидой.
Как равновесье — бытие. В нем зависть — самооскорбленье. Ведь за несчастие твое чужое счастье — искупленье.
Желай, чтоб в час последний твой, когда замрут глаза, смыкаясь, смеялись люди за стеной, смеялись, все-таки смеялись!
|