Приложение II Богатырь – к пониманию слова

Слово «богатырь» накрепко вошло в русский язык. «Богатырское здоровье», «богатырская сила» говорим мы, «богатырем» называем каждого сильного и здорового человека. Истоки этого слова в русском героическом эпосе, в былинах. Еще лет сто‑полтораста назад всякий русский, говоря «богатырь», явно имел в виду сравнить кого‑то с былинными заступниками земли Святорусской – будь то «чудо‑богатыри» Суворова или «богатыри, не вы» героя лермонтовского «Бородино». Постепенно, правда, значение слова как бы размылось – но это обычное дело в истории языка. Кто сейчас помнит, что «возразить» означало «ответить ударом на удар», что «ошеломить» означало «ударить по шлему»? Кто, стреляя из, скажем, стартового пистолета, задумается, что СТРЕЛять без СТРЕЛы – несколько странно? Думаю, немногие.

Обычно в словарях это слово толкуют как татарское заимствование. С одной стороны, звучит убедительно – ведь и правда в татарском языке, и вообще – в тюркских и монгольских, есть похожие слова – «багатур», «боготур», «баатор» и пр. И в русских источниках слово появляется лишь после монгольского нашествия, и именно применительно к татарам. Так, упоминают Бедяя‑богатыря, полководца Батыя – это знакомый всякому читателю Яна и Чивилихина Субудай, имя которого наши летописцы переосмыслили на свой лад, как века спустя каламбурили и с именем Бонапарта – мол, в Москву вошел Неопален (Наполеон), а из Москвы вышел – Опален. Так и принесшего БЕДУ на Русскую землю ворога осмыслили как Бедяя.

Вроде бы все ясно – но нет, не все. Во‑первых, именно у татар слово это звучит вовсе непохоже на русское «Богатырь» – «батыр». Именно так, не искажаясь, оно вошло в языки соседствовавших с татарами племен – удмуртов, марийцев. Во‑вторых, то, что слово появилось в источниках после монгольского нашествия, заставляет задать встречный вопрос: а много ли их у нас, источников домонгольской эпохи? Да не так чтобы… учитывая, что сами летописи наши – списки XIV–XV веков, и жития святых – тоже, разве что только Остромирово евангелие и Путятина минея, но эти памятники к богатырям никакого касательства не имеют. Наконец, очень сильным доказательством против татарского происхождения слова «богатырь» является то, что оно очень рано появляется в польских источниках (богатар, богатерц и пр.), причем именно в этом значении – «витязь, герой». Ведь Польша с татарами общалась очень мало, отгороженная от Орды Литвой и русскими княжествами. А один‑другой прорыв татарских орд в Польшу, где они проявили едва ли не больше жестокости, чем при нашествиях на Русь, мог оставить – и оставил – разве что горестные стихи вроде «старому и малому нет от них пощады, в божиих обителях гибнут божьи чада». При таких условиях татарское обозначение воина могло стать разве что ругательством – как ругательством стало в севернорусских землях слово «литвин». И тем не менее уже в XIV веке польские источники упоминают слово «богатырь» во вполне положительном смысле, применительно к своим землякам. Кроме того, филолог и литературовед Вадим Кожинов указывает, что слово это, в гораздо более близкой к былинной форме, появилось в надписях болгар – «боготур» (некоторые из этих боготуров носят вполне славянские имена – Славна, например). В таком же виде оно присутствует и в языке северо‑кавказского племени осетин. Но осетины – не тюрки, это иранское по языку племя, потомки скифо‑сарматских жителей степей! Достойно внимания, что первые имена болгарских князей имеют тоже скифо‑сарматское происхождение – Кубрат, Аспарух. Значит, вполне возможно, что и слово «боготур» восходит к скифо‑сарматской древности? Действительно, давно уже в нем отмечали корень «бог», также считающийся скифским по происхождению.

И тут мне довелось обнаружить подтверждение этой идее – там, где вовсе не ждал этого. На горных перевалах Гиндукуша живут племена, еще не так давно сохранявшие (а может, хранящие и доныне) верность богам предков. Их соседи, истовые мусульмане из Афганистана и Пакистана, зовут горцев «кяфирами» – язычниками. Они, кстати, показаны в фильме времен заката Советского Союза «Русский Рембо» как союзники главного героя против душманов. Не знаю, правда это или выдумка сценаристов. Боюсь, что щедро финансируемые и вооружаемые американскими общечеловеками мусульмане уже давно вырезали под корень последние очаги арийской традиции в тех местах. Но еще перед Второй мировой войной кяфиры были живы и здоровы, на равных сражаясь с фанатичными соседями. Немецкий исследователь Карл Йеттмар посвятил им книгу – переведенную, кстати, на русский язык – «Боги Гиндукуша». В книге этой упоминаются воины‑шаманы, подобные скандинавским берсеркам – багадуры. Причем место багадура в братстве напрямую зависит от количества привезенных к родовому святилищу мусульманских голов – ну как тут не вспомнить наших Алешу Поповича, Илью Муромца, Михайлушку Игнатьевича и иных богатырей, торжественно привозящих на богатырскую заставу или княжеский двор надетую на копье голову Тугарина Змеевича, Жидовина, царища Уланища? А ведь в гиндукушских горах отродясь не бывало никаких таких татар! И тем более невероятно, чтобы настолько священное слово горцы‑язычники позаимствовали у своих лютых врагов – тюркских мусульман. Осталось добавить, что кяфиры, как и скифы, и осетины, принадлежат к иранской группе языков.

Роль скифов и сарматов в духовной жизни славян отмечалась не раз – тут и Симаргл, и Хорс, и даже само слово «бог». Возможно, восходит это к еще более древним временам, когда в Северном Причерноморье обитали дальние предки индоиранцев – и в том числе гиндукушских кяфиров. Не зря же на Украине еще недавно жила память о праведных «рахманах» – брахманах. Во всяком случае, такая скифо‑сарматская или древнеарийская версия происхождения слова «богатырь» кажется мне гораздо более вероятной, чем объяснение, будто русский народ заимствовал название для героев своих былин, тех самых героев, что считали за главный подвиг «не оставить татар и на семена», у врагов и угнетателей – ордынцев. Скорее уж, тюрки и монголы, вытеснившие из степей Евразии арийских кочевников, позаимствовали у них, наряду с многими другими, и это слово.

А то, что оно появилось в источниках только после татар и применялось иной раз к ним, тоже объяснимо – православная церковь, в чьих руках находилась в ту пору любая книжность, не особенно разбирала «поганых». В результате в «Сказании о Мамаевом побоище» Мамай молится Перуну и Хорсу, а «поганые» князья, в XIV–XV веках пришедшие на службу к московским государям и крестившиеся, несмотря на явно славянские имена – Ждан, Будимир, Ярослав, – попадают в родословные своих потомков, российских дворян, как «татары». Вот и русское языческое слово в церковных летописях перешло на татар. В домонгольское же время, когда церковь была еще слаба, она просто старалась замалчивать все языческое, не упоминать о нем лишний раз.

Примечания

Увы, в США не слишком хорошо разбираются в чужих культурных тонкостях – Гимбутас мужская фамилия, по обычаям предков Марии следовало б зваться Гимбутене. А так вышло нечто вроде Natasha Rasputin из американских комиксов.

Кстати, храмов «Гводена, Тура и Фрейи» они нигде не увидели, это только Ордерику из далекой Британии могло привидеться подобное.

Это должны быть именно средневековые карты. Современные названия, даже и восходящие временами к славянским, за века изменились до неузнаваемости. Может выйти конфуз, как с тем же Гильфердингом, который, увидев на карте своего времени словечко Ziesar, решил, что славяне слышали про Цезарей. На самом деле на средневековых картах это название фигурирует как Заезерье – слово, нет спору, славянское, но никаких цезарей…

Точнее, союз племен, если использовать язык этнографической науки, «княжение», «земля», если выбрать определения русской летописи, или, если обратиться к терминам византийских хронистов, «Славиния».

Хотя… а как тут накинешь? Там же наверняка римские цифры были, а в них, например, 5 будет V, 50 это L, а 500 – D. Тут ноликом не обойдешься…

Здесь, однако, некоторая путаница – Аттиле на самом деле служил не Бернский, то есть Веронский, Теодорих, а его отец, которого звали Теодомиром – впрочем, для эпоса путаница минимальна.

Любителям похихикать над «Богданом Гатылой» украинского писателя Билыка хочу напомнить – первыми славянизировать Аттилу начали русские авторы. Исследователи Венелин и Иловайский, писатели Вельтман и Кондратьев, …

Еще упоминаются «пулины» – поляне, поляки, но они, в отличие от русов и вильтинов, активными действующими лицами не являются, говорится только, что они – соседи и близкая родня и тем, и другим.

Эпонимом называется герой, который дает свое имя народу, городу, касте и пр. Известные эпонимы – Сим, Ханаан, Иуда, Израиль из библейских мифов, Данай и Эллин из греческих, Ирмин и Сакснот из германских, Словен, Чех, Лех, Рус – из славянских легенд.

Пожалуй, только Мария Васильевна могла сделать из угрюмого типа, однажды развалившего надвое соперника‑кузнеца, только чтоб показать, на что способен выкованный им клинок, тонко чувствующую натуру, противника войн и едва ли не пацифиста.

Интересно, что хорошими кузнецами‑оружейниками считались соседи и сородичи велетов варны. Тот самый правитель готов Теодорих брал с варнов дань мечами – словно хазары с полян в летописном предании.

Кстати, Велунд в поздних записях саги тоже «финн» – очевидно, в обоих случаях финны сменяют вильтинов‑велетов и вендов, как народ, обитающий на восточном «краю земли». Во времена Висбура и Велунда скандинавы не знали о землях восточнее вендов, в эпоху викингов узнали, что за вендами есть земля финнов, и ее обитатели сменили прежних восточных соседей в сагах.

По одной версии, конунга звали так оттого, что у него были сильно выступающие зубы, по другой – зуб или клык битвы – просто иносказательное название, кеннинг героя.

С.В. Алексеев видит в этом имени переогласовку имени Туг – полного или сокращенного от имен вроде Тугарин, Тугомир. Мне представляется более верной мысль С.В. Цветкова, сравнившего имя ободритского князя с именем героя русских былин Дюка.

Поразительно, что Саксон именно воинам из числа славян приписывает обыкновение бросаться в бой, сорвав с себя рубашку. Подобное поведение, кстати, отмечает у некоторых воинов антов и славян Прокопий Кесарийский еще в VI веке.

Почему‑то считают, что это значит «имя»; человек по имени «имя» – несколько странновато, чтобы не сказать глупо. Скорей уж можно предположить отглагольное прозвище вроде Имей – для берсерка самое то.

Д. Егоров показал, что изначально окончание «ице» звучало как «ицы», сходясь с новгородскими названиями вроде Гостилицы, Зимницы и пр.

Я придерживаюсь мнения, что Радигощ – название города, а Ретра – области, названием города же ее стали считать по недоразумению.

В некоторых переводах – «крашенные человеческой кровью». Не отсюда ли немцы взяли идею Blutfahne?

В русской былине «зверь кабанище» выходит из моря перед тем, как князь Владимир собирается отнять у подручного князя Данилы Ловчанина жену и отправляет на него своих богатырей.

Четыре племени‑«области» подозрительно напоминают четыре варны индоариев и четыре сословия кельтской Ирландии. Ратари – хранители святыни, брахманы, или, если угодно, друиды. Доленцы‑доленчане – сражаются «ради славы», а не «по необходимости» – в них можно узнать кшатриев. Два этих племени господствуют над остальными. Церзпеняне владеют множеством торговых городов и поклоняются дарующему приплод и урожай Яровиту – они похожи на вайшью или бо‑айре – свободных хозяев‑общинников. Наконец, в кичанах узнаешь шудр или слуг.

Кастовая система существовала у соседей и союзников велетов – саксов. Слово хронисту IX века, Рудольфу: «Народ этот состоит из четырех категорий людей: благородных, свободных, отпущенников и сервов. По установлениям закона, никому из этих четырех сословий не дано разрушить границы между ними путем бракосочетаний, но благородные должны сочетаться с благородными, свободные – со свободными, отпущенники – с отпущенницами, а рабы – со служанками. Если кто‑нибудь из них возьмет жену из другого сословия, он должен искупить свой проступок ценой жизни».

Пользуюсь случаем напомнить – слово Триглав применяется в источниках только в этом смысле. Никаких «языческих троиц» или «принципов троичности» он не подразумевает – это конкретное изваяние конкретного Божества.

Я не считаю летописных рассказов про варягов, перепечатывая которые советские издатели просто не подозревали, о ком пишут. Не считаю и былины с их «морем Волынским» – тут уже не только издатели, но и сказители не знали, про что поют.

Любопытно, что и в русских былинах город Волынец, из которого приезжает на Русь некий сын боярский или купеческий Дюк (уж не Дюк ли славянин Саксона Грамматика?) окружен атмосферой запредельного богатства – служанки Дюка одеваются богаче киевских княгинь.

В тогдашнем Лондоне, например, проживало, по утверждению историков, 5 тысяч человек. Раскопанная част Волына‑Винеты – больше Лондона.

Между тем в публикациях жителей острова упорно величают датской кличкой «раны». С тем же успехом можно сказать «В Куликовской битве татар победили урусы», или «царь рашенов помешал Англии вступить в Гражданскую войну в США на стороне юга».

Допускаю, однако, что островные русины не впали в амбицию, а всего лишь ответили любезностью на любезность, если Оттон начал читать им евангелие с длиннейшей родословной своего бога.

Это «не только» говорит о каких‑то особых связующих отношениях между ваграми и островными русинами. К кому же они были ближе – к ободритам или к велетам, от которых их отделял пролив? Сейчас, боюсь, установить будет нелегко.

Аркона была раскопана в начале ХХ века. Найдены были остаток стены толщиною в два метра и четыре колонны, ограждавшие, видно, святая святых… Но сейчас обрыв, на котором стоял храм, окончательно ушел в море. Наверное, это правильно. Святыне ни к чему становиться аттракционом для бездельников и дураков.

По всей видимости, Свейн Вилобородый, вернувший в свою землю почитание праотеческих Богов.

Занятное замечание. Что бы сказал достопочтеннейший Саксон тому, кто нашел бы «забавным» распятие или облик Христа‑судии на иконах Страшного суда?

Секира, орел, бычья голова Радегаста – символы Перуна. С другой стороны, сильно похож на Перуна и Свентовит, его праздник – после жатвы, как и Перунов – позднее Ильин – день, ему посвящены орлы, а лингвист В.Н. Топоров упоминает о четырех головах литовского подобия нашего Перуна – Перкунаса.

http://www.compagnia.ru/ice/read.php?f=1&t=142376&a=1

Поэтому разговоры о «женщинах викингов», «богах викингов» или «королях викингов» не имеют никакого смысла. С тем же успехом можно говорить о «женщинах гангстеров» или «президенте гангстеров».

Кстати, с «варягами» в русских летописях происходило то же самое. Новгородцы знали, кто такие варяги, и себя считали «от рода варяжьска». А вот киевский летописец понимает уже слово «варяги» столь же расширительно, как западно‑франкский «норманны», и включает в него и скандинавские племена.

Именно по его прозвищу получила название система связи Bluetooth, созданная на территории Дании и Сконе. Ее символ – сочетание младших рун «Хагаль» (Harald) и «Беркана» (Blåtand).

Кому как, а мне почему‑то вспоминается странное имя правителя гуннов Хумли из англосаксонских поэм. Князь Хмель? А что, вполне по‑славянски.

Однако археология говорит нам, что они все же существовали у славян. Видимо, были сундуки, которые все же запирались.

Интересно, с чем?

Сравни фамилии, бытующие в Мекленбурге – бывшей земле ободритов: Бибовы, Бибиковы (мекл. Bibow), Вельчины (мекл. Welzin), Глазовы (мекл. Glasow), Дашковы (мекл. Daschow), Дёмины (мекл. Demmin), Зуровы (мекл. Zurow), Карловы (мекл. Carlow), Карповы (мекл. Karpow), Кладовы (мекл. Kladow), Кобровы (мекл. Kobrow), Красовы (мекл. Krassow), Креховы (мекл. Kreckow), Лубковы (мекл. Lubkow), Луковы (мекл. Lukow), Мальцовы (мекл. Malzow), Масловы (мекл. Masslow), Мировы (мекл. Mirow), Перовы (мекл. Perow), Раковы (мекл. Rakow), Роговы (мекл. Roggow), Старковы (мекл. Starkow), Шутовы (мекл. Schutow) и другие.

Вот с такой трактовкой причин переселения согласиться нельзя никак. Переселение началось в V–VI веках, когда основным направлением «немецкой» экспансии были руины Римской империи, а Ладога основана в VII–VIII, когда венды доставляли более проблем немцам и датчанам, нежели наоборот.

Кстати же, еще Веселовский обратил внимание – все византийские грамоты называют варягов «варангами», а не «варингами». При том что суффикс «инг» им был прекрасно знаком и произносился правильно – в одних документах с «варангами» упоминаются «кулпинги» и «инглинги». То есть византийцы, у которых варяги сторожили царский дворец, слышали это слово (от кого? скорее всего, от них же) в славянской огласовке, а не в германской. Варяги себя называли варягами, а не «верингами».

Так назывались тогда не предместья, не suburban, а младшие, подчиненные города.

Я знаю, что формально Карл нарекся императором много позже. Но можно быть формально хоть республикой – и при том проводить имперскую политику.

Это имя доставило, по всей видимости, немало хлопот франкским хронистам. Правильное написание встречается редко, гораздо чаще его всячески коверкают – Трагвит, Драго, Драгоид и даже, прошу прощения, Трахит.

Даже жалко, что это имя не угодило в наши летописи. Вот кого бы занесли в «норманны», не медля ни секунды!

А не в те ли годы, на самом‑то деле, словене ильменские с соседями «изгнаша варягов за море, и не даша им дани»? Не союз ли метрополии с Карлом послужил основанием для разрыва? А то в летописи все как‑то быстро, в один год. Помилуйте, да даже в наше суматошное время потребовалось лет десять, чтоб те, кто прыгал от радости в августе 91‑го и рычал в телевизор «Дави коммуняк!» в 93‑м, начали ностальгически всхлипывать о «великой державе», которую «на колбасу променяли», и уверять всех, что лично красным стягом отгоняли от Белого дома ельцинские танки. А в Средневековье, чтоб народ позвал «княжить и володеть» тех, кого изгонял, потребовалась бы смена поколений как минимум.

Во избежание ритуальных обвинений в «антисемитизме» даю небольшую сводку из мнений специалистов:

Мец А. Мусульманский Ренессанс. М.: Наука, 1966. С. 366–367: «Основной товар, поставляемый Европой, – рабы – находился полностью в руках евреев». Нидерле Л. Славянские древности. М.: Алетейа, 2000. С. 390: «Вся торговля славянскими рабами и связанная с нею кастрация находились в руках евреев». Мишин Д.Е. Сакалиба (славяне) в исламском мире в раннее средневековье. М.: Институт востоковедения РАН, 2002. С. 141: «Работорговля… велась преимущественно иудейскими купцами‑рахданитами».

Синтоизм, синто – древнейшая исконная религия Страны восходящего солнца, японское язычество. Так же, как и любое язычество, состоит в поклонении богам природы и предкам.

В книге «Святослав» я подробно рассказываю, почему считаю, вслед за многими учеными, так называемую кириллицу наследником именно этих «русских письмен», а Кирилла – изобретателем глаголицы.

Между прочим, я не шучу. Некий В. Шнирельман утверждал не так давно, что те, кто отрицает существование человеческих жертвоприношений у древних славян, тем самым намекают, что подобные жертвоприношения существуют у евреев. Логика‑с – а ведь сказавший сие господин не в психушке сидит, а в Институте этнологии и антропологии в Москве преподает, имея кандидатскую степень.

Б.А. Рыбаков видел в этом скифском вожде праславянина‑сколота, реконструируя его имя, как Перепет, но увы – доказательств этому слишком мало.

Как и в «Святославе», много места и времени придется уделить мне в этой книге т. н. «норманнской теории». Что ж, во‑первых, не могу я надеяться с одного раза перекричать канонаду норманнистской пропаганды. А во‑вторых – что ж поделаешь, если буквально каждая страница нашей древней истории вопиет против этой трехсотлетней мумии, продолжающей без всякого на то права восседать на алтаре храма Русской истории!

Автор готовит книгу «Былинные времена».

Конечно, хочется думать, что подобные благоглупости остались во временах Шлецера и КО, но увы, стоит вспомнить фильм «Тринадцатый воин». Коли кто не понял, злобные чудовища вендели, эти размалеванные пещерные людоеды с каменными топорами, в медвежьих шкурах, терзающие набегами несчастных скандинавов, – это венды, как называли средневековые немцы и скандинавы славян.

Любопытно, однако, что Андрей, согласно преданию, отчего‑то НЕ ПРОПОВЕДОВАЛ на своем пути по Русской равнине, что сильно выбивает почву из‑под версии, будто эту легенду изначально сочинили с целью «удревнить» русское христианство. Занимал этот вопрос и средневековых православных авторов, так, например, один из крупнейших идеологов Русской православной церкви, игумен Иосиф Волоцкий, задавался им же и отвечал: «возбранен бысть от святаго духа». К сожалению, «святой дух», возбранив Андрею проповедовать, не возбранил некоторым безответственным, «не по уму усердным», как говорили в дни Иосифа Волоцкого, современным православным авторам сочинять сказки о проповеди апостола на Руси, обращенных язычниках и даже волхвах, своими‑де руками повергавших «идолов». И печатается это не где‑нибудь, а в «Энциклопедии заблуждений», том «Религия». А я‑то думал, что цель этой серии – развеивать заблуждения, а не умножать их.

Не удержусь, между прочим, отметить – вот насколько крепка была у НАСТОЯЩИХ потомков норманнов память о своем происхождении. Предки Рожеро‑Родгейра пришли в Италию даже не из Норвегии, а всего лишь из французской Нормандии за сто лет до Харальда, а в Нормандию прибыли из скандинавских краев еще раньше – за два века до выселения на Сицилию. А вот Александр Невский, скажем, что‑то не проявил к шведским гостям ни малейших родственных чувств – справедливости ради заметим, что и шведы никакой памяти о мифическом «родстве» с потомками Рюрика не выказали.

С другой стороны: учитывая, когда стали записывать полинезийские легенды – кто ж знает, может, и впрямь какой‑нибудь беглый или потерпевший кораблекрушение российский матросик из крестьян родом пугал шоколадных мальцов страшилками про ворующую детей нежить.

К этому древнерусскому городу прилипло в литературе нелепое и неблагозвучное наименование «Тмутаракань». Доходит до нелепостей – поставленный князем Глебом Святославичем памятный камень называют «Тмутараканским», хотя на нем ясно написано «Тъмуторокань» – безо всякого намека на множество вредных насекомых!

Более всего эти объединения подданных Второго Рима напоминали современных футбольных фанатов – с той разницей, что имели размах и влияние, заставлявшее считаться с собою даже самодержцев‑императоров.

Кстати, в устах настоящих средневековых скандинавов слово «викинг» звучало вовсе не комплиментом. Скандинав тех времен, услышав, что его время будут называть «эпохой викингов», скорее всего, обиделся бы не на шутку – как обиделся бы законопослушный американец 20‑х годов XX же века, назови кто Америку «страной гангстеров» или его время – «эпохой гангстеров».

Например, в Восточной Европе, на землях будущей Руси, роды потомков вождей Радима и Вятко дали названия народцам радимичей и вятичей, а дреговичи, бужане и древляне получили названия по месту обитания: «дрыгве»‑болоту, берегам реки Буг и лесам.

Происхождение самого имени «анты» – загадка для исследователей. На сегодняшний день существуют три варианта ответа на этот непростой вопрос, три версии. Первая, «гуннская», производит «ант» от монгольского «аньда» – побратим. Что анты были союзниками гуннов в войнах с Византией и с готами, хорошо известно. Более того, тогда и «исчезновение» антов в VII веке объясняется предельно просто: анты не исчезли, они просто перестали быть союзниками‑«аньда» степняков – теперь уже не гуннов, а аваров, превратившись в их данников. Очень убедительная версия, дело за малым – хоть каким‑то доказательством, что гунны говорили по‑монгольски. Вторая версия уводит нас в дни догуннского нашествия, когда славяне соседствовали на берегах Днепра со скифо‑сарматскими племенами, иранцами по языку. На индоиранских наречиях «ант» – крайний, на краю живущий, так сказать, «украинец». Якобы так называли скифо‑сарматы тех, кто обитал на краю их владений. Наконец, славянская версия рассматривает «ант» римских источников как передачу славянского слова со значением «высший, лучший, старший». Позднее оно произносилось как «вящий», но первоначально должно было звучать как «венчий», «ванчий». Отсюда же якобы и «венеты». Хазары передают звучание имени славянского народа вятичей как «вантит». Я затрудняюсь выбрать из этих версий и предоставляю сделать это читателю.

Фарсанг – принятая на средневековом Востоке мера длины, к сожалению, слишком часто колебавшаяся, чтобы ее можно было уверенно и однозначно перевести в метрическую систему.

Напоминаю читателю, что Испания в те времена была под властью мусульманских эмиров Кордовы.

Читать арабские рукописи, особенно средневековые, – нелегкая задача. Правильное прочтение того или иного знака может зависеть от малейшей закорючки, от точки, от положения знака в слове и чуть ли не от положения слова в предложении – и это когда речь о собственно арабских словах. Когда же арабы берутся передавать иноземные имена и названия… Аль Масуди перечисляет славянские народы Европы: «Затем следует славянское племя Астабрана (варианты: Астабвана, Астарана, Вастарана или Вастарая. – О.В.), которого царь в настоящее время называется Саклаих (варианты: Саклаидж, Садлаидж, Сакла, Сакландж. – О.В.); еще племя, называемое Дулаба (варианты: Дулана, Длавана, Дулая. – О.В.), царь же их называется Вандж‑Слава (Вандж‑Алаф, Вандж, Ванджелак, Вахсла, Тала – это все варианты одного имени! – О.В.), затем племя, называемое Бамджин (Ямхик, Махас, Набаджин, Набгир, Намджин. – О.В.), а царь называется Азана (Гарана, Араба, Арата, Ара, Гарата. – О.В.)». Хватит, пожалуй. Ладно еще «Дулаба» с «Вандж‑Славой» легко поддаются прочтению – это дулебы (причем неясно, какие – прикарпатские или чешские), с князем Вячеславом. Но остальные: мука мученическая!

Вообще, у многих народов таким сказочным исполинам приписывают имя древних племен, соседствовавших с их предками. При этом зачастую богатырская стать в счет не шла – вряд ли угры‑мадьяры так уж потрясли своим ростом французов, гунны – немцев, а обры‑авары – поляков. Скорее речь шла о мощи и опасности всего племени, о том, какое почтение, страх, а иногда ненависть внушало оно соседям, заставляя видеть в себе не столько людей, сколько воплощение грозной стихии. Кстати, и русское «исполин» из этого же списка и происходит, как полагают, от названия скифского племени «спалов».

Недавно довелось прочесть, будто отчества славяне позаимствовали у скандинавов. Счастлив сообщить, что первое славянское отчество отмечено византийцем Менандром еще в VI веке, во времена, когда никаких скандинавов дунайские и днепровские славяне и знать не знали.

Мелтей – одно из армянских названий змея; слово же «Щек» Марр связал с древнерусским «щекотать» – «свистеть», «шипеть».

Занятно, что по следам новгородских летописцев идут и иные нынешние исследователи. В.В. Кожинов пытается обосновать мысль о жизни и княжении Кия в конце VIII века. Но как тогда Зенобий Глакк мог знать о нем заранее столь досконально? Впрочем, Кожинов хотя бы признает Кия славянским князем, а не книжным миражом или иноплеменником, как иные его коллеги.

Если только его прозвище не происходит от пастуха – козаря или птицы казарки (вспомним двух былинных Соловьев – Разбойника и Будимировича и тезку Казарина, богатыря Михайлу Потыка, то есть Птаху).

Кошерище – от «кошер», иудейского слова, обозначающего ритуально‑чистое, праведное, короче говоря – иудейское, в противоположность «треф» – нечистому, скверному, иноплеменному. Подробный рассказ об этой былине, в которой отражено противостояние русов и хазар, помещен в моей книге «Святослав».

Еще одно «шахматное» доказательство непосредственной связи русов с Индией и отсутствия таковой у скандинавов – ладья. На Западе, и у норманнов в том числе, эта фигура изображает башню‑«туру», в то время как русская трактовка является явным переосмыслением индийской «ратхи» – колесницы. Колеса были приняты, очевидно, за щиты на бортах, конь впереди – за носовое украшение.

Степень «легкости» можно определить по тому, что порог Улборси превращают в Хольмфорс путем пяти (!) фонетических изменений, а скандинавский корень «форс» мало что вместо основного своего значения – стрежень, быстрина – начинает обозначать порог, так еще и умудряется превратиться в пределах одного абзаца в «‑борси», «‑фар» и «‑форос». Такими методами можно вышибить любое значение из любого слова.

Увы, это вполне обычное дело. Из пятидесяти одной книги, написанной современником аль Масуди, Константином Рожденным в Пурпуре, уцелело только две. Какие же библиотеки попросту не дошли до нас, сколько бесценных знаний бесследно сгинуло в пучинах времени?!

Иногда аль Масуди, полагаясь на информаторов, выдавал и не такие нелепицы: так, перечисляя славянские народы и их правителей, он, как здравствующих, упоминает Дира (аль Дир) и Олега (аль Олванг), в то время как к моменту написания аль Масуди своего труда оба государя не первый десяток лет отдыхали от трудов земных в недрах курганов. Сведения, как, несомненно, выразился бы незабвенный буфетчик из булгаковского «Варьете», Андрей Фокич Соков, второй – если второй! – свежести.

Напомню – скандинавы, которыми, согласно норманнистской догме, обязаны быть русы начала Х века, на конях не сражались еще в XIV – ни хорошо ни плохо, вообще никак! И места для коней на их драккарах не было. Зато на кораблях вендов, балтийских славян – было.

На самом деле норманнские саги «отказываются» опознать в Ольге скандинавскую «Хельгу», передавая ее имя неудобопроизносимым Аллогия. С.А. Гедеонов указывает на существование имен Олег и Ольга у чехов, а также на славянские имена вроде Ольгост, литовские Ольгерд и Ольгимунт. Однако, скорее всего, все много проще – еще Ломоносов, а затем Костомаров указывали, что имена эти самым естественным образом возникают по принципу других русских отглагольных имен на «О» – Ощера, Овид, Ольстин, Олисава. О‑лег – тот, кто «ОбЛЕГчил», «освободил» – летописный Олег освобождает славян от хазар и возлагает на них «дань легкую». Древнерусский глагол «ольгчити» и обозначает – освободить, смилостивиться и т. д. Отсюда же «легкий», «льгота», «вольготный», древнее «льзя» и современное «нельзя». До какой же степени надо быть оглушенным норманнистским дурманом, чтобы выводить это кричащее о своем славянстве имя‑прозвище от заморского «хельги», даже вопреки свидетельству скандинавских саг!

Никого не хотел бы обижать зря, но еврей и норманнист С. Шехтер, обнаруживший (?) «документ», отвечает, по крайней мере, половине этих условий.

Как легко заметить, норманнов в этом списке нет.

Cледует обратить внимание – топор попал не в перечень оружия, а в список инструментов. В отличие от норманнов с их любимыми секирами, русы не слишком жаловали боевые топоры: былины их вообще не знают, в летописи же знатный рус пользуется топором лишь на охоте да при подавлении мятежа взбунтовавшихся данников.

Маги в данном случае – зороастрийские жрецы, чьи священные огни были любому азербайджанцу времен Низами отлично знакомы.

Между прочим, прозвище «старый» тоже говорит о многом. Во времена, когда все исповедовали культ предков, а золотой век уверенно располагали в прошлом, слово «старый» имело совершенно иное значение. «Старый» означало не «ветхий», «дряхлый» и тем паче не «плохой», «устаревший». «Старый» значило «лучший» – вспомним «старого казака Илью Муромца», летописная «старая чадь» – синоним «лучшей чади», соответствующей, в свой черед, «лучшим людям» позднейшего времени.

Подлинная подоплека этих событий рассматривается мною в книге «Святослав».

Но, возможно, прихватив с собой нефть – не ею ли были начинены «огненные птицы», взлетевшие вскорости над деревянными стенами Искоростеня?

Уж не результат ли опытов по изготовлению «греческого огня»?

Историю князя Олега – «Аллигико» – передают и записанные Ш.Б. Ногмовым адыгейские предания. Правда, в них он, схваченный и увезенный за море, оказывается пленником в «Саркале»‑Саркеле. Очевидно, так отразилась в адыгейских легендах память о пленении князя хазарами. Союзником его оказывается в предании татарский хан – конечно, указание на союз Олега «Гориславича» с половцами.

Неграмотные русские крестьяне пользовались пиктограммами и в ХХ веке, а в Х в. языческом Новгороде некий мечник Полтвец, сделав надпись на деревянной бирке (вот оно, письмо, которое режут на кусках дерева!), вынужден был добавить к ней для неграмотных символ своего звания – меч и княжеский знак – в ознаменование своей службы князю.

Балду могли попросту звать Балдой – многие имена и прозвища русов и славян были не благозвучней. Вольно нам помнить Святославов и Ратиборов, но летописи и старинные грамоты хранят память и об Оловянцах, Тупочелах, Кочкарях и прочих Умойсягрязью, Пестокрадах и Розвалигородах.

На самом деле Владимир Святославич, правивший в Киеве на Днепре, приходится только тезкой Владимиру Всеславичу Красну Солнышку, былинному князю, правившему в Киеве на Дунае, и никакой другой связи между ними нет, что будет подробно показано в одной из моих книг.

Тут двоякий подкол. Во‑первых, в арабских источниках Х века и впрямь упоминается остров Рус, родина русов – очевидно, балтийский Рюген. Во‑вторых, на поверку остров Русь веселых соавторов оказывается Мадагаскаром – островом, на который гитлеровцы в ходе «окончательного решения еврейского вопроса» хотели выселить евреев. А в фантастической буффонаде Буркина и Лукьяненко именно этот остров становится резервацией для всех, в ком течет хоть капля русской крови. Разве не смешно? Странно… Впрочем, мне тоже не смешно, читатель. А вот им – смешно.

Самое занятное, что в Северной войне и впрямь был схожий эпизод, когда защитники одной из шведских крепостей в Прибалтике попытались сделать вылазку в прадедовских стальных латах. Увы, отсутствие привычки к тяжести доспехов сделало шведов неповоротливыми, к тому же шведы Нового Времени оказались крупнее своих средневековых предков, и доспехи и жали им, и оставляли открытые места, в результате чего горе‑«рыцари» были частью переколоты на месте русскими штыками, частью взяты в плен. Но имел ли этот эпизод хоть какое‑то отношение к казацкому преданию или это всего‑навсего совпадение, сказать не берусь.

Впрочем, народное «православие» вообще крайне интересная вещь – см., например, статью «Деревенские Боги «православной» Руси» в приложении.

Там же. Второй смысловой слой, реконструируемый исследователями – о якобы необходимой помощи Микулы (т. е. общинного ополчения) Вольге (т. е. княжеской дружине) в деле сбора дани с покоренных племен, представляется не менее натянутым. Мысль о том, что дружина была менее боеспособной, чем ополчение, не подтверждается ничем, кроме ссылок на труды одного из соавторов. Да и не может подтверждаться, так как противоречит и источникам (мы видим, как Вышатич с двенадцатью отроками без потерь разгоняют три сотни общинников), и здравому смыслу – зачем тогда вообще была бы нужна дружина?

Эту проблему рассматривал Б.А. Рыбаков в работе «Геродотова Скифия» (М.: Наука, 1979). См. также его «Киевская Русь…» С. 18–30. «Язычество Древней Руси». С. 39–68. Невзирая на доказательность его аргументов против причисления «скифов»‑пахарей к собственно скифам, причислять их вслед за Рыбаковым к славянам едва ли возможно. Как неоднократно подчеркивал сам Рыбаков («Киевская Русь…» С. 19–21, «Язычество Древней Руси», С. 40, 64, 66–68), геродотовы «скифы»‑пахари активно общались с эллинами. Если бы они были славянами, невозможно было бы объяснить, отчего самоназвание эллинов проникает в славянские языки очень поздно, через книжное посредство, и все славянские языки называют этот народ его римским именем «греки».

Любопытные, но, к сожалению, не получившие должного развития наблюдения – см. Плисецкий М.М. Историзм… С. 202–206. См. также Прозоров Л.Р. Мужики в былинах киевского цикла: историческая реальность фольклорного термина // Шестая российская университетско‑академическая научно‑практическая конференция: материалы докладов. Ижевск. Изд‑во УдГУ. 2003. С. 64–65.

При всей «фантастичности» этого народа, стоит помнить о двух обстоятельствах: во‑первых, тот же Павел Диакон упоминает «людей‑псов» среди самих лангобардов, что истолковывается исследователями, как указание на дружины «оборотней» (Кардини Ф. Истоки средневекового рыцарства. М.: Прогресс, 1987. С. 117–118.), а саксонцы называли славян псами, что не может быть истолковано как простая презрительная кличка, так как саксы входили в один племенной суперсоюз со славянами‑велетами, а саксонская знать не брезговала сочетаться браком со славянками.

Date: 2015-10-21; view: 328; Нарушение авторских прав