Конституирование

Представим себе, что высвобождения не требуется: вооруженные силы распались, как это случилось в Греции и Восточной Германии, или же поддерживают переход к демократии, как это произошло в ряде вос­точноевропейских стран. Демократия устанавливается, если конфлик­тующие политические силы договариваются об институциональной структуре, которая допускает открытое, пусть и ограниченное, сопер­ничество, и если эта структура порождает продолжительное согласие. В связи с этим возникают два вопроса: (1) каковы эти институты? и (2) будут ли они поддержаны?

Прежде всего отметим, что все переходы к демократии осуществля­ются путем переговоров: в одних случаях с представителями прежнего режима, в других — между самими про демократическими силами, со­здающими новую систему. Переговоры не обязательны при высвобож­дении, но они необходимы для конституирования демократических ин­ститутов. Демократию невозможно предписать: она возникает в ре­зультате сделок.

Легко построить модель таких сделок. Каждая политическая сила выбирает ту институциональную структуру, которая способствует про­движению ее ценностей, проектов или интересов. В зависимости от со­отношения сил, включая способность некоторых деятелей навязывать недемократические решения, происходит следующее: либо устанавли­вается некоторая демократическая институциональная структура, либо начинается борьба за диктатуру. Эта модель предполагает гипотезы,

686 Раздел VI. ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПРОЦЕССЫ

соотносящие существующие силы и объективные условия с порождае­мыми институциональными результатами. В частности, возникающие институциональные структуры объясняются из условий, в которых со­вершаются переходы.

Прежде чем развивать эту модель, разберем вопрос об институцио­нальном выборе. Группы, вступающие в конфликт по поводу выбора демократических институтов, сталкиваются с тремя общими проблема­ми: содержание versus процедура, договор versus соперничество и ма­жоритарная система versus конституционализм. В какой степени соци­альные и экономические результаты должны быть оставлены непред­решенными (open-ended), и в какой степени некоторые из них должны быть гарантированы и защищены независимо от исхода соперничества? Какие решения следует принимать путем договоренностей, а какие — в ходе конкретной борьбы? Должны ли некоторые институты, такие как конституционные трибуналы, вооруженные силы или главы государст­ва, оставаться арбитрами и стоять над конкурентными процессами, или им следует периодически выносить электоральные вердикты? Наконец, в какой степени и каким образом общество должно себя ограничить, с тем чтобы предотвратить будущие преобразования? Таковы централь­ные вопросы, связанные с конфликтами вокруг институтов.

Договоренности проблематичны по той причине, что институты имеют распределительные функции. Если бы речь шла только об эф­фективности, то и вопросе о выборе институтов не возникало бы ника­ких разногласии; нет оснований опасаться системы, которая создает для кого-то лучшие условия, но не ущемляет при этом интересов всех остальных. Но поскольку экономические, политические и идеологичес­кие ресурсы распределяются, институты оказывают влияние на степень и способ продвижения конкретных интересов и ценностей. Поэтому предпочтения в отношении институтов оказываются различными.

Чего же нам ожидать при различных условиях? Обратим внимание на два условия: участникам известно соотношение сил в тот момент, когда принимается институциональная структура, и это отношение может быть неравновесным или же равновесным. Соответственно этим условиям принимаются определенные типы институтов, они определя­ют и то, насколько эти институты окажутся стабильными. Здесь возни­кают три гипотезы: (1) если ex ante известно, что соотношение сил не­равновесно, то институты ратифицируют это соотношение, и они устой­чивы, только если сохраняются первоначальные условия; (2) если ех ante известно, что соотношение сил равновесно, может случиться все

Глава 15. ПОЛИТИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ И МОДЕРНИЗАЦИЯ 687

что угодно: начнется долгая гражданская война, будет достигнута дого­воренность о нежизнеспособных институтах, или стороны придут к со­гласию относительно институциональной структуры, которая в конце концов обретает конвенциональную силу; (3) если соотношение сил ех ante не известно, институты сформируют сильную систему контроля и балансов и сохранятся несмотря на любые условия. [...]

Выводы

Представленный анализ не носит окончательного характера. Сум­мируем основные гипотезы.

Первая. Всякий раз, когда ancien regime вступает в переговоры о передаче власти, оптимальная стратегия демократизации оказывается противоречивой: она требует компромиссов exante и решительности ех post. Переходы через высвобождение оставляют институциональные следы: самое главное, они сохраняют независимость вооруженных сил. Эти следы можно устранить, но переходы всегда более проблематичны и длительны в странах, где они являются результатом соглашений со старым режимом. В Бразилии переход длился дольше, чем в Аргентине; в Польше дольше, чем в Чехословакии. И там, где вооруженные силы остаются независимыми от гражданского контроля, это служит посто­янным источником нестабильности для демократических институтов.

Вторая. По-видимому, выбор институтов во время недавних случаев перехода был во многом случайным и диктовался понятным желанием как можно быстрее уладить важнейшие конфликты. И есть основания полагать, что институты, принятые в качестве временных решений, та­ковыми и останутся. Следовательно, в новых демократиях постоянно будут возникать конфликты по поводу их главных институтов. Те поли­тические силы, которые терпят поражение в результате взаимодейст­вия этих институтов, будут постоянно ставить вопрос об институцио­нальной структуре на политическую повестку дня.

Наконец, нас не должна вводить в заблуждение демократическая риторика тех сил, которые «вовремя» присоединились к оппозиции.Невсе антиавторитарные движения состоят целиком из сторонников де­мократии: для некоторых лозунг демократии является лишь шагом к тому, чтобы пожрать как своих авторитарных оппонентов, так и союз­ников по борьбе с авторитарным режимом. Поиски консенсуса часто; лишь маскируют новое авторитарное искушение. Для многих демокра­тия — не что иное, как беспорядок, хаос, анархия. Как заметил 150 лет тому назад Маркс, партия, защищающая диктатуру, есть Партия По-

688 Раздел VI. ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПРОЦЕССЫ

рядка. И страх перед неизвестным свойствен не только силам, связан­ным с ancien regime.

Демократия — это царство неопределенности; она не занимается предначертанием будущего. Конфликты ценностей и интересов прису­щи всем обществам. Демократия нужна именно потому, что мы не можем договориться. Демократия — всего лишь система урегулирова­ния конфликтов, обходящаяся без убийств; это система, в которой есть расхождения, конфликты, победители и побежденные. Только в авто­ритарных системах не бывает конфликтов. Ни одна страна, где какая-нибудь партия дважды подряд получает 60% голосов избирателей, не может считаться демократией.

Date: 2015-09-25; view: 282; Нарушение авторских прав