II.- География слов

Кажется, совершенно неважно, когда закончилась предыстория — три года или двадцать веков назад. Там, наверху, те, кто являются одновременно и властью и роком, задались задачей убедить нас в том, что несмотря на все на свете календари, всегда повторяется одна и та же история. Уничтожение отличного — всегда модно и современно. И хотя в принципе, нет никакого существенного отличия между катапультами Римской империи и «умными бомбами» Буша, сейчас технологический прогресс выполняет роль нового капеллана (пытаясь придать черты благодеяния преступлениям) и театрального декоратора (бомбардировки по телевидению превращаются в «потрясающее пиротехническое шоу» — цит. CNN) оккупационных войск.

Независимо от того, замечаем это мы или нет, власть создает и навязывает новую географию слов. Названия остаются теми же, но называемое изменилось.

Так ошибка является политической доктриной, а правота становится ересью. Отличный является сейчас противным, а другой — врагом. Демократия — это единогласие при подчинении. Свобода — это только свобода скрыть наши различия. Мир — это пассивное подчинение. И война — это сегодня педагогический метод изучения географии.

Там, где не хватает аргументов — вовсю расцветают догмы. Догма сначала поддерживает цель, после изменяет ее и наконец превращает ее в рок. В бинокль власти виден всегда один и тот же горизонт, вечный и неизменный. Линза власти — это зеркало. Отличное всегда будет неожиданным и неожиданное всегда будет вызывать страх. И страх всегда будет источником догмы для подавления неожиданного. В бинокль власти мир является плоским, враждебным и грязным.

Если государственный деятель не может войти в историю своими гуманитарными деяниями, он войдет в нее своими преступлениями. История власти, таким образом, повторяется — вчерашние «великие вожди» сегодня являются средоточием всех низостей и вероломства. И сегодняшние «просветвленные Богом» завтра станут еретиками.

Меняются слова и меняются картины. Раньше, во времена географии статуй, догмы высекались на камне, чтобы увековечить величие своих фанатиков. Появляясь сегодня на первых страницах журналов и газет, и в телевизионных и радионовостях, догма сама хранит о себе память в библитечных отделах периодики, и всегда готова служить в качестве алиби для последователей фундаменталистских кошмаров.

Согласно современной государственной теории, люди рождаются разными. Их внедрение в общество осуществляется путем образовательного процесса, который привел бы в ужас администрацию самого строгого из исправительных домов для несовершеннолетних. Усилия всего государственного аппарата направлены на «выравнивание» человека, то есть на приведение его в максимальное соответствие требованиям правящей власти. Уровень его общественного успеха измеряется, таким образом, согласно тому, насколько он близок или далек от существующей модели. Однородность эта не в том, чтобы мы все были равны между собой, а в том, чтобы мы все в равной степени старались быть похожими на эту модель. А моделью является тот, кто полностью подстраивает себя под власть. Гегемония этой власти — не только в том, что лишь она одна правит, но и в том, что все мы изо всех сил стараемся ей подчиняться.

И именно в этом суть такой однородности– не у всех нас есть одни и те же богатства (не говоря уже о том, что немногие обладают ими за счет многих), не у всех — одни и те же возможности, но у всех нас — один и тот же хозяин и одно и то же стремление к подчинению ему (что одна из форм сказать «служению ему»).

Когда сравнивают общество с семьей и говорят нам, что должны существовать правила совместной жизни, «забывают» обычно, что проблема как раз в «этих» определенных правилах. И здесь слова начинают изменять свою географию и обозначают уже не то, что значили раньше, а то, чего хочет от них власть.

В определенный момент современной истории законность замещает собой легитимность и когда законность нарушается теми, кто сверху, это значит, что законы должны быть переделаны. Когда же законность нарушается теми, кто снизу, законы должны быть применены… чтобы наказать нарушителя.