Рарамури

Здесь смуглый свет, время и чувства.

Индейские брат, сестра:

Неиндейские брат, сестра:

Мы здесь, чтобы сказать, что мы здесь.

И когда мы говорим «мы здесь», мы называем и других.

Мексиканские брат, сестра, немексиканские брат, сестра:

Это «мы здесь» мы говорим вместе с тобой, потому что мы вместе.

Индейские и неиндейские брат, сестра:

Мы зеркало.

Мы здесь, чтобы увидеть и показать себя, чтобы ты увидев нас увидел себя, чтобы другой встретил себя в нашем взгляде.

Мы здесь и мы зеркало.

Не реальность, лишь ее отражение.

Не свет, лишь его отблеск.

Не путь, лишь несколько шагов.

Не указатель, а лишь одно из стольких направлений, ведущих в завтра.

Брат, сестра из города Мехико:

Когда мы говорим «это мы», тем самым мы говорим и «мы не из тех» и «этими мы не будем».

Поэтому было бы хорошо, если бы те, кто там, наверху, ставшие голосом денег, записали наши слова, выслушали их внимательно и внимательно посмотрели на то, чего видеть не хотят.

Мы не из тех, кто стремится придти ко власти и оттуда навязывать другим свои путь и слово, этими мы не будем.

Мы не из тех, кто назначает цену достоинству собственному или чужому и превращает свою борьбу в рынок, где политика — это занятие торговцев, борющихся не за идеи, а за клиентов, этими мы не будем.

Мы не из тех, кто ждет прощения и подачки от тех, кто делает вид что помогает, хотя на самом деле покупает и кто не прощает, а унижает другого, этими мы не будем.

Мы не из тех, кто наивно ждет, что сверху на нас снизойдут справедливость, которая может расти только снизу, свобода, которая достижима только вместе со всеми, и демократия, борьба за которую велась на всех этажах и всегда, этими мы не будем.

Мы не из тех, кто является проходящей модой, которая превратившись в грустную песенку прячется в календарь поражений, листаемый в нашей стране любителями ностальгии, этими мы не будем.

Мы не из тех, кто является хитрым просчетом, симулирующим слово, и спрятанную в нем очередную ложь, мы не из тех, кто является притворным миром, стремящимся к вечной войне, мы не из тех, кто говорит «три» и потом «два» или «четыре» или «все» или «ничего», этими мы не будем.

Мы не из тех, кто превращается в завтрашних раскаявшихся, кто становится самым гротескным отражением власти, кто симулирует «благоразумие» и «осторожность», хотя речь всего-навсего об обыкновенной купле-продаже, этими мы не будем.

Мы есть и будем лишь одними из многих в этом походе.

Индейского достоинства.

Цвета земли.

Проявившего и разбудившего множество мексик, которые в Мексике скрываются и болят.

Мы не их представитель.

Мы еще один голос среди всех этих голосов.

Эхо, повторяющее достоинство всех голосов.

С ними мы складываемся, умножаемся с ними.

Мы голос и эхо.

Размышление и крик.

Мы всегда будем этим..

Мы можем быть с лицами или без лиц, с оружием или без, но мы сапатисты и всегда ими будем.

90 лет назад власть имущие спрашивали одного из тех кто снизу по имени Сапата: «По чьему разрешению, господа?»

И те кто снизу, мы отвечали и отвечаем: «По нашему».

И по нашему разрешению, ровно 90 лет назад мы назвали себя «повстанцами».

И сегодня мы повторяем это: мы повстанцы.

И будем повстанцами.

Но мы хотим быть ими вместе со всеми, кто тоже является нами.

Без войны как пути и дома.

Потому что так говорит цвет земли: у борьбы есть много путей и лишь одно направление — стать цветом всех цветов, одевающих землю.

Брат, сестра:

Там, наверху, говорят, что это конец очередной бури, что все проходит, кроме того, конечно, что они постоянно над нами.

Там, наверху, говорят, что ты здесь из простого любопытства, чтобы слушать не слыша, говорят что нас мало, что мы слабы, что мы не более чем фотография, забавный случай, спектакль, скоропортящийся продукт, чей срок годности близок к истечению.

Там, наверху, говорят, что ты оставишь нас одних и что в одиночестве и с пустыми руками мы вернемся на земли откуда пришли.

Там, наверху, говорят, что забвение это поражение и ожидают момента, когда ты забудешь и тем самым нанесешь поражение нам и себе.

И еще там, наверху, знают, но не хотят говорить: не будет больше забвения и поражение не станет венцом для цвета земли.

Но не хотят они говорить этого, потому что сказать это значило бы для них признать это, и признать это, значит увидеть, что все изменилось и на этот раз не для того, чтобы ничего не менялось, а для того чтобы все изменяясь менялось.

Это движение, движение цвета земли — твое и раз оно твое, значит оно и наше.

Сейчас, и это то, чего они боятся, уже нет ни «вас» ни «нас», потому что все мы уже стали цветом цвета земли.

Пришло время, чтобы Фокс и те, кому он служит, слушали и услышали нас.

Пришло время, чтобы Фокс и те, кто им командует, нас увидели

Наше слово говорит об одном.

Наши глаза смотрят об одном.

О конституционном признании индейских прав и культуры.

О достойном месте для цвета земли.

Пришло время, чтобы эта страна перестала быть позором, одетым только в цвет денег.

Пришло время индейских народов, народов цвета земли, время всех цветов, тех что внизу и тех что сохраняют свои цвета несмотря на цвет денег.

Мы повстанцы, потому что сама земля восстает, когда ее продают и покупают, будто это не земля и будто на ней нет цвета, ставшего нами, цвета земли.

Город Мехико!

Мы здесь, мы восставший цвет земли, который требует:

Демократии!

Свободы!

Справедливости!

Мексика!

Мы пришли ни для того чтобы говорить что тебе делать, ни для того чтобы вести тебя куда-либо за собой, мы пришли чтобы скромно и с уважением попросить тебя о помощи, чтобы ты не позволил новых рассветов без достойного места для нас, тех кто цвета земли, на этом флаге.

С площади Сокало города Мехико

Подпольный Революционный Индейский комитет — Генеральное командование Сапатистской Армии Национального Освобождения

Мексика, март 2001 г.