О католичестве, без латыни 4 page

Такое летосчисление сохранялось у коптов и абиссинцев до XVII века, то есть до колонизации их европейцами. Некоторые историки связывают начало этой эры — «эры мучеников» — с датой восшествия императора Диоклетиана на престол в 284 году. Но поскольку «либеральный дух религиозной терпимости» отличал правление этого великого монарха на протяжении всех 18 лет, то неопределенная «эра мучеников» должна иметь какой-то точный отсчет. 301 год, что за дата? Это утверждение союза тюрков и армян, который реализовался в создании Армянской церкви по тюркскому образцу. То есть начало новой эры в истории человечества, когда религия пришла на смену язычеству. Вот что знаменовало то событие!

И что, может быть, самое любопытное, тот христианский календарь — копия алтайского, с одной лишь разницей, что тюрки вели летосчисление не от первых христиан, а со дня сотворения мира. Их календарем поныне пользуется Русская церковь, с ее «запоздалыми» праздниками, вызывающими недоумение европейцев. Сходство полное — двенадцать месяцев, деление на недели (по циклам луны), двенадцатилетние циклы с обозначением животных и растений года. Особое почитание тридцатитрехлетнего периода, когда, согласно алтайскому преданию, время как бы начинается вновь: звезды Солнечной системы завершают цикл движения вокруг Солнца, и Вселенная возвращается к исходному положению.

t В данном случае материальные свидетельства выглядят убедительнее слов: речь идет о кайраках, найденных археологами на территории современных Киргизии, Казахстана, Алтая. Кайраки — это плоские «гальки» с равноконечными крестами и традиционными для тюрков эпитафиями. Надписи на кайраках содержат даты по тюркскому календарному животному циклу, имена усопших и их родителей.
Среди эпитафий есть тексты, обращенные к армянам и сирийцам. Это свидетельствует о присутствии здесь армянского и сирийского духовенства, или «несториан». Еще в позднем Средневековье, до прихода русских колонизаторов, Алтай оставался духовным центром, куда стремились в поисках мудрости проповедники многих народов Востока и Запада.
По преданию, смерть на Алтае «легкая», потому что Алтай оставался в сознании верующих Эдемом, или Раем земным.

Юлианский календарь, принятый в Римской империи, то есть до тюрков, отличался совсем другой структурой: там десять месяцев и четырехлетние циклы, по которым проводились Олимпийские игры. Это был принципиально иной способ отсчета времени.
Христиане выбрали лучший, то есть тюркский. Но в новый календарь они перенесли названия старых «римских» месяцев... что вызывает улыбку. Двенадцатый, то есть последний месяц года, назвали декабрем — «десятым» (deсember от deсem, на латыни «десять»). Ноябрь от novem — «девятым», октябрь от octo — «восьмым», сентябрь от septem — «седьмым».
Странный счет, не правда ли? Когда одиннадцатый называют девятым.
А ведь так и стало в христианстве, где новое восседало рядом со старым. Нарушения смысла порой заметны, но над ними никогда не задумывались. Они, возможно, были допущены по незнанию. Что лишь доказывает — Историю можно исказить, но ее нельзя переделать. Прошлое всегда проявляется там, где его совсем не ждут.
...В 448 году греческие тюрки задумали покушение на Аттилу, отправив убийцу с посольством знатного вельможи Максимина. То был откровенный вызов. Но Аттила узнал о готовящемся покушении и встретил посольство без малейших знаков внимания: «Пусть с вами будет то, что мне желаете», — сказал он вместо приветствия, не слезая с коня. И... тем же днем простил отравителя.

t Кошелек с золотом для убийцы, признание преступника были налицо. Но Аттила с презрением отнесся к отравителю. «Он направил свое негодование на более знатного виновного», — пишет Гиббон. Его послы явились к византийскому императору с вопросом, узнает ли он сей предмет, и предъявили роковой кошелек. Послы передали и слова Аттилы: «Феодосий — сын знатного и почтенного отца, Аттила — также знатного происхождения. Но Феодосий унизил достоинство своих предков и, согласившись на уплату дани, низвел себя до положения вассала. Поэтому он должен уважать человека, поставленного выше его, а не составлять, как какой-нибудь презренный раб, заговоры против жизни своего повелителя».
И все. В этом весь тюрк. Его оскорбительные слова убили бы любого хана, но для европейца они были лишь сотрясением воздуха. Другая культура! Другое значение слов...
Подробнее об Аттиле см.: Аджи М. Европа, тюрки, Великая степь.

Что это, бравада или знак Судьбы? По тюркским меркам он поступил правильно... И таких примеров тысячи, когда дети Алтая становились мишенями и легкой добычей «новых» европейцев. Те знали слабые и сильные стороны сородичей, знали о традиции прощать. Отсюда — из норм поведения! — следовал убийственный вывод: Аттила и его народ должны были погибнуть или переродиться, новая культура была не для них. Они ей чужие. Исповедовали другую мораль, другие правила жизни — уязвимые: не лгали, не прятались, не стреляли в спину.
Христианство сплачивало людей разных культур и разных характеров, тюркские же родовые традиции, наоборот, разъединяли, запрещали принимать чужаков в свое общество, что вело к конфронтации. Новая Европа дышала им в затылок, а они, начавшие Великое переселение народов, сами отдали лидерство, когда позволили грекам потеснить Единобожие, когда отпустили своих людей в чужие страны и брали за них деньги, как за рабов.
Аттила и его предшественники были сильными лишь на поле боя. В жизни они были другими.
Да, они могли постоять за себя, могли ответить на оскорбление, но изменить ситуацию они не могли, даже побеждая всех подряд. Тюрки с их великодушием были обречены — их честность и порядочность ценились только у них самих... Феодосий II, тюрк по крови, конечно, не пережил «самое позорное происшествие в своей жизни», он вскоре упал с коня и умер. Однако войну Запада против Востока начал именно он, Феодосий.
Войну на уничтожение!
Сбор объединенной армии Европы на Каталаунских полях против Аттилы был закономерен, он следствие той политики. Варвары сами, своим поведением навлекали беду. Слишком миролюбивые и прямолинейные. Их благородство — их слабость!
А византийцы, надо заметить, умели нагнетать обстановку. Они чувствовали себя хозяевами Запада, победа на Халкидонском церковном соборе вскружила им голову. Ибо «чей Бог, того власть»... Европейская ржавчина с тех пор разъедала вольное тюркское общество изнутри: рождала предательства. Аттилу отравили, за его смертью последовали междоусобицы... Но не это было самым страшным. «Белая вера» тюрков потеряла лидерство, христианство объявило варваров изгоями Европы. Вот что стало началом их конца. Когда свои пошли против своих.
С середины V века Византия не платила дань и не смотрела на Дешт-и-Кипчак как на старшего, там бурлила «творческая» мысль: придумывали святых, усиливали позиции своей религии. То был византийский вклад. Языческого бога виноделия Диониса сделали христианским святым Дионисием. Деметрия — святым Димитрием, богиню искусств Минерву-Палладу — святой Палладией, языческого бога солнца Гелиоса — святым Ильей и так далее. Идолам придумывали житие.
Каждая новация уводила от Единобожия и превращала христианство в «веру второго разряда для простонародья». Соединив материю с духом, греки получили свой дуализм, что-то среднее между язычеством и религией, и пошли дальше.
Идея церковного лидерства заставила прибирать к рукам и тюркские традиции. Например, в 457 году императора Льва I на трон короновал патриарх, что было новым для Запада и традиционным для Востока. Венчание на царство и миропомазание варвары называли «апишик». Это целый ритуал, он вошел вместе с Великим переселением народов в культуру Северной Индии, потом в европейскую культуру.

Этот обряд помазания на трон бытовал у тюрков с арийской поры и на санскрите назывался «абхишека». В Византии коронацию ввели, разумеется, тюрки. Лев I, которого возвели на престол, был дворецким могущественного военачальника Аспара, тюрка, обладавшего неограниченной властью. Аспар мог бы возложить диадему на собственную голову, если бы согласился принять Никейский символ веры и стать христианином. Но он непоколебимо верил в Тенгри и предложил в императоры своего лакея.
Аспар рассчитывал править империей через Льва, для того и задумал церемонию помазания на трон. В его глазах помазание давало бы законность процедуре передачи власти в руки человека низкого звания. Но все вышло, как и должно было выйти.
Разумеется, Лев, утвердившись, казнил и Аспара, и его сыновей, используя для этого орду исавров, которую приблизил к себе... Вот они, плоды доверчивого поведения!

V век дал христианам и крест. Греки взяли тюркский символ Неба — аджи и изобразили на нем овцу (агнца), выдав его за символ христианства. Но такое самоволие вызвало протест. Тогда, «вспомнив» фразу апостола Варнавы: «В букве Т ты имеешь крест» (Т-образную балку, на которой казнили в Римской империи), они укрепили над ней тюркский аджи. И все.
Получился восьмиконечный крест, знак византийской веры, который передавал смысл христианства — соединение Бога и Христа... Однако крестное знамение осталось тюркским: крест, которым осеняют себя христиане, равносторонний.
Католики поступили иначе. Они удлинили одну сторону равностороннего креста, выразив суть католичества — союзничество. Этот луч указывал на «дорогу открытости», которая вела к кресту, то есть к знаку Бога. Латинский крест появился к VI веку, а после Трулльского собора 691 года на нем «распяли» фигурку Христа — легенда обрела плоть и зримый образ.
Разделение крестов на греческий и латинский предвещало раскол. И новую геополитику. Ведь аджи и такие же иконы были у мусульман. Они сохранились в исламе поныне, разумеется, не везде. Сторонников старого обряда называют нусайритами, их общины есть в Турции, Сирии и других районах Ближнего Востока. А это еще одно доказательство того, что религии начались из одного корня — из алтайского.

Показательно, что даже в ХХ веке (1932) Ватикан говорил о пророке Мухаммеде как о восстановителе «древней веры патриархов и Евангелия Иисуса Христа». Утверждать так ему позволяла история ислама.

...Тюрки говорили: «Кто не может раскусить камень, тот его целует». Разумная мысль. Как и та, что крест не может быть греческим, латинским... Он — Небесный.