Бледный конь

«Я слышал голос, говорящий: иди и смотри. И я взглянул, и вот, конь бледный, которому имя “смерть”; и ад следовал за ним; и дана ему власть над четвертою частью земли — умерщвлять голодом, и мором и зверями земными».
Вован не был религиозным человеком, хотя и носил под рубашкой довольно массивный золотой крест, однако откровение про бледного коня он хорошо запомнил. Соседская бабка постоянно его цитировала, поясняя, какие беды и несчастья вскоре произойдут с миром, погрязшем в грехе и разврате.
Запыхавшись от бега, он остановился и прислонился к стене встретившейся на пути церкви. Все тело охватила мелкая дрожь от пережитого ужаса. А ведь всего-навсего, хотели потрясти очередного лоха, забредшего в подворотню. Сто раз так делали. Лох оказался самым обычным, потупил чуток, пока ему не врезали, а вот его… зверь… Поначалу Вован решил, что это просто гламурно разодетая собака. Собак он не боялся, пшик перцовым баллончиком — и любой кабыздох, громко визжа, валяется на земле.
А потом все пошло не так. Серый заорал, будто ему причиндалы оторвали, а лох вырубил Коляна, звезданув чем-то по голове. Вован, не растерявшись, пульнул в терпилу из баллончика, но с собакой так управиться не получилось. Как будто понимая, чем это грозит, зверь поднырнул под струю жидкости и вцепился в руку. Вован еще успел удивиться, почему собачьи когти так громко цокали по асфальту. И тут он с ужасом разглядел, что у повисшего на руке белого зверя морда, как у коня, а глаза полыхали демоническим лиловым пламенем. В памяти сразу всплыло бабкино пророчество, и гопник понял: пришел его судный день. Бледный конь оказался поистине адской тварью. Он отскочил в сторону, на его лбу вырос длиннющий острый, как игла, рог, а грива взметнулась потусторонними сине-зелеными переливами. Распахнувшиеся на спине зверя крылья подняли такой ветер, что Вован попятился под его порывами. Умирать молодым пацан не собирался, и, развернувшись, рванул что есть силы прочь. В ушах отдавался грохот копыт, и ему стало казаться, что следом несется целое стадо коней. Поняв, что бежать больше не может, он из последних сил бросился в сторону церкви, где почувствовал себя в относительной безопасности.
Дыхание постепенно выравнивалось, и Вован стал перебирать в уме детали произошедшего. «Приглючилось, — обрывками всплывали мысли, — хотя с чего бы… не пил, не курил сегодня ничего… не бывает рогатых крылатых коней… точно приглючилось…» В ближайшем окружении адских монстров не наблюдалось, и к нему стала возвращаться уверенность, он все сильнее убеждал себя в невозможности произошедшего. Но что-то, какая-то деталь, не давала покоя: отхлынувший из крови адреналин перестал подавлять болевые сигналы, и прокушенное предплечье стало настойчиво о себе напоминать. Вован поднес руку к глазам и увидел багровые следы, сочащиеся кровью там, где была содрана кожа. «Умерщвлять голодом, и мором, и зверями земными, — опять вспомнились бабкины слова. — Мором! Эта тварь наверняка меня чем-то заразила!» В подтверждение догадки, укус заныл еще сильнее.
Подгоняемый мыслями о страшной заразе, что крылась в ране, гопник выскочил на улицу и тормознул попутку. Он торопился в травмпункт, где работала одна из его теток. Сегодня она как раз дежурила в ночную смену.
— Алевтина Семеновна, тетя Капа на месте? — спросил он у бабульки-вахтерши, ворвавшись в здание больницы.
— А, Вовочка! У себя она, у себя, проходи, внучек, — проворковала в ответ бабулька.
Алевтина Семеновна считала Вову серьезным молодым человеком, активно занимавшимся спортом, которому постоянно не везло. Объяснения, что все переломы и увечья были получены на состязаниях, она принимала за чистую монету, ни разу не задумавшись, почему столь травмоопасные соревнования проводились исключительно по ночам.
— Теть Кап, можно? — спросил он, заглядывая в кабинет.
— Входи уж, — вздохнула она, отрываясь от журнала. — Показывай, с чем пожаловал.
Владимир протянул руку с багровыми синяками, и тетя углубилась в изучение повреждений. «Так, укус… собака, что ли?… Нет, не похож на собачий… Человек? Да нет, у людей зубы по-другому растут…» — бормотала она про себя.
— Ладно, рассказывай, что произошло, — потребовала она в итоге.
— Ну… — замялся Вован.
— Говори уж, не поведу я тебя в милицию, — подбодрила она. — Мне надо все точно знать, чтобы назначить правильное лечение.
— Это конь, — признался гопник.
— Конь? — удивилась Капитолина. — От коня у тебя синяк на полруки был бы.
— Это был… бледный конь!
— Что еще за бледный конь?
— Адская тварь! — Вову буквально прорвало. — Сам белый, глаза горят, вся морда в пене, а на лбу рог, острющий… и крыльями хлопает. Я что — шел, никого не трогал, а он как налетит, и прямо за руку, а потом копытом забил по земле, аж искры посыпались…
Озабоченно наблюдавшая за ним тетя покачала головой. Племянник не врал: руки тряслись так, что нарочно не сыграешь, а в глазах плескался ужас. Вывод мог быть только один.
— Владимир, — жестко сказала она, — рассказывай точно, что ты принимал.
— Так ты что, думаешь, я упоротый? — возмутился он.
— Именно, и явно, и не в первый раз.
— Да я даже шмаль не курю!
— Ладно, — она решила не настаивать. — Сейчас рану обработаю, и придется тебе походить на уколы от бешенства.
— А может не надо? — спросил Вован жалобно.
— Жить хочешь? — ответила тетя и, увидев его утвердительный кивок, добавила: — Значит, надо.
Забинтовав руку, она вкатила ему первую дозу.
— И смотри, чтобы ни капли спиртного, — предупредила Капитолина. — А если опять увидишь бледного коня, желтую корову или зеленую козу, в милицию не сдам, а вот в наркодиспансере тебе местечко выхлопочу.

***
Бледный конь, вскочив на грудь, ударил копытом и потянулся окровавленной мордой к горлу. Вован вскочил, задохнувшись от собственного крика. В окно уже светило утреннее солнце, кошмарный сон постепенно развеивался. Затренькал мобильник.
— Привет, Вован — раздался голос Коляна. — Че вчера было-то? Пили, что ли?
— А ты… ты, разве, ничего не помнишь? — удивился Вова.
— Не-а. Еще головой обо что-то треснулся, шишка торчит с яйцо.
— А про коня не помнишь?
— Про какого еще коня? Ты там что, уже с утра упоролся?
— Ладно, замнем. А что с Серым?
— Он в больнице, ему кто-то женилку отбил напрочь.
— Понятно. В общем, я вчера по делам ушел, так что не знаю, чем вы там занимались, — поняв, что тема с конем не пройдет, Вован решил ото всего откреститься.
Забинтованная рука болела, и, несмотря на солнечный день, адская тварь казалась еще реальнее, чем вчера. Вован задумался, что делать дальше. Пацаны не помогут, это он уже понял. На родных надежды тоже не было — в лучшем случае упекут в наркодиспансер. Где искать защиты от бледного коня? В груди что-то кольнуло, и гопник вытащил из-под майки золотой крестик. «Да, — понял он, — вот куда надо идти, вот кто может спасти от демонов».
Одевшись, Вован заторопился в церковь и вскоре вошел под высокие священные своды. Запах ладана навевал покой и умиротворение. Утренняя служба уже закончилась, и лишь пара бабулек бродила между колонн, расставляя свечки перед ликами святых.
— Слышь, э-э-э… пацан, — обратился Вова к проходившему мимо церковному служке, — а как бы со священником поговорить?
— Пойдемте за мной, — ответил он, — я передам отцу Федору, что вы ожидаете.
Проводив Вована в боковую комнату, служка куда-то убежал и вскоре вернулся с представительным бородатым дедком в черном одеянии.
— Рассказывай, сын мой, с чем пожаловал, — пророкотал священник, устраиваясь за столом.
— За мной охотится бледный конь, погубить меня хочет, — ответил Владимир и рассказал ту версию событий, где он шел сам по себе, а конь внезапно набросился.
— Недоговариваешь что-то, — молвил отец Федор, нахмурившись. — Исповедуйся, как на духу, почто бледный конь избрал тебя своей жертвой.
Гопник помолчал, решаясь, и рассказал все, как было: как прохожих трясли, как приворовывали по мелочи и о прочих нехороших делишках. Священник, внимая, кивал головой. Бандитские откровения слушать ему было далеко не впервой.
— Грешен ты, — заключил он в итоге. — Грешен, но защитил тебя Бог, дабы встал ты на путь исправления.
— Как, защитил? — удивился Вован.
— Так, что жив ты остался, — уточнил священник. — Оборонил от адского зверя, чтоб ты о душе своей позаботился.
— И что же теперь делать?
— Исповедуйся по всей форме, покайся, причастись, и никакой зверь тебе будет не страшен, — заверил его отец Федор.
— А что бы Вы сделали, встреться Вам на пути такая тварь?
— Осенил бы крестным знамением, да и сгинуло бы адское отродье, — в словах божьего служителя не было ни малейшего сомнения.
— А я, а у меня бы сгинуло? — спросил Владимир.
— Так ты же грешник! — воскликнул священник. — Тебе токмо на божью защиту уповать и следует.
Из церкви Вован вышел успокоившимся и умиротворенным. Сделав все положенные обряды, он купил себе книгу с молитвами и прямо на ходу стал заучивать «Отче наш». А через месяц, неожиданно обнаружив в себе чистый и звучный тенор, он уже пел в церковном хоре.