Обратный путь в скором поезде

Мы оставляем далеко позади группу протестующих у забора госпиталя с множеством плакатов и демонстрацией всеобщей любви. Через сто метров уже ничего не видно и не слышно. Покидаем зеленое пристанище и снова ныряем в шумный бурлящий город. По тротуарам спешат люди со своими покупками и заботами, ими движет что‑то личное, никак не судьба пациентки в одной из многочисленных больниц города. Тимошенко? Кто же с тобой сравнится?

Представление о ней здесь так же искажено, как и при взгляде с моей родины. Менее чем три процента немцев являются членами политических партий, из них еще меньшая часть занимает какие‑то политические должности и, тем не менее, партии со своими аппаратами считаются самыми большими работодателями в стране.

А на верхушке находятся и того меньше – десятка два человек. Предположительно, интерес общества ограничивается несколькими должностными лицами, которые ежедневно появляются в газетах, заполняют телевизионные и радио‑эфиры. Остальные более чем 99 % людей страны не попадают в средства массовой информации, как информация они вообще не существуют. Искаженный мир, разделенный мир, различные миры. Рефлекс есть незаинтересованность проигнорированных.

Политическая элита? Пфф – и любой опрошенный мною в кафе, на скамейке в парке или в зале ожидания на вокзале надувает щеки. «Я думаю, Тимошенко попала в тюрьму заслуженно, – говорит по радио Германии 29 августа 2012 г. Алексей, студент экономического факультета из Киева. – Хорошо, наша страна коррумпирована, но может так случиться, что когда она придет к власти, все станет еще хуже». Так же и Сергей, юрист консалтинговой фирмы, говорит в той же передаче: «Мне нет дела до Тимошенко. Если суд ее осудил, то она должна понести наказание. Справедливое ли это наказание – это уже другой вопрос. Все же никто не знает точно, что же произошло в действительности».

Сергей Жадан, в настоящее время самый известный автор города Харькова, 1974 года рождения, представитель еще того поколения, которое самоуверенно демонстрирует отказ от всех авторитетов, также критиковал учиненный Западом вместе с Тимошенко бойкот. Для него это была «своего рода холодная война», – сказал он по радио «Культура Германии» 12 мая 2012 года. Вместе с тем «бойкотировали одновременно и людей, живущих в этой стране, а Украина изолировалась как государство. Я не считаю это нормальным».

Преувеличение собственных проблем, нарциссизм тщеславных политиков, гипертрофирование индивидуальных банальностей и их устранение в качестве государственных задач на международной сцене, совсем не ошибочно называемое «государственным цирком», рассчитаны на повсеместную незаинтересованность. В то же время дерзкие поступки захватывают непричастные массы, не давая им шанса на сопротивление, за исключением разве что дня выборов. Все больше людей используют именно это. С другой стороны все понимают – независимо от того, отдашь ты голос этому миллионеру или тому олигарху, твоя тяжкая жизнь не поменяется.

Остается еще несколько часов до отправления моего поезда на Киев. Я наслаждаюсь речкой Лопань с моста Карла Маркса. По совету «Коли» я прекрасно провожу время, прогуливаясь между Вознесенским храмом и улицей Розы Люксембург. Такая идея, однако, в этот теплый летний вечер пришла в голову не только мне. По пути я встречаю много молодежи, вероятно, это студенты, так как за старейшей церковью города находится несколько учебных заведений, из‑за чего этот холм называется Университетской горкой. Это место считается сердцем города. И оно бьется очень оживленно, оно яркое, молодое и грациозное. На мостовой жених для развлечения прохожих берет свою жену на руки, чтобы не повредить ее туфли на высоких каблуках. Высокие каблуки и в случае Тимошенко играли свою роль: многие насмехались над тем, что она носила только такую обувь, пусть тогда не удивляется, что ей приходится страдать от болей в позвоночнике. Другие пошли дальше и подумали: если бы у нее действительно были проблемы с межпозвоночным диском, то она бы просто не смогла носить туфли с такими высокими каблуками. В Украине считается: кто болеет, тот не будет думать о насмешках и язвительности.

По Лопани плавают лодки, перед памятником, напоминающим о героях революции 1917 года, подростки делают групповые снимки, Вечный огонь потух. Через парк неторопливо прогуливаются пары, держась за руки, женщины толкают детские автомобильчики, нервные отцы тащат за собой своих детей, а в тени деревьев перед камерой позирует изящная красотка в «маленьком черном платье». Время от времени к ней подбегает визажистка и пудрит молодую особу, которая профессионально мне улыбается, как только я направляю на нее свой объектив.

В конце парка, где сливаются Лопань и река Харьков, – красивый пешеходный мост через реку, по канатам слева и справа висят бесконечные замки с надписями дня и именами надеющихся на то, что их любовь будет вечной. Органы власти Харькова более великодушны, чем власти Берлина; я живу на Фридрих‑штрассе рядом с мостом Вайдендаммер, и регулярно коммунальный работник приходит туда и равнодушно убирает с перил эти красивые замочки.

Через мост прогуливается также пара в белых нарядах, вероятно, сегодня у них свадьба. Невдалеке порхают голуби розового, голубого и белого цвета: такая себе бизнес‑идея от мужчины с передвижным голубиным домиком, очевидно, она скоро оправдает себя. Люди выстраиваются в очереди, чтобы за небольшую плату сфотографироваться с окрашенными птицами. На скамейке пенсионер самозабвенно играет на гармошке, а за ним на траве лежат несколько людей, едят мороженое и внимательно слушают меланхоличные мелодии, которые он извлекает из своей гармони…

Вечер, пятница, лето 2012 года, мирная идиллия, светлая, расслабленная атмосфера. Киев так далек, как и Тимошенко и все заморочки Западной Европы о диктатуре и правах человека, которые могли бы быть нарушены. Люди живут в Харькове, как и в любом другом месте, в своих собственных жизнях, они счастливы и переживают из‑за своих будничных проблем, зло и добро также повсюду, но их не касается, чем живут «политические элиты» внутри страны и за границей и в чем они, избиратели, должны участвовать. Между деревьями звучит тихая музыка. Нельзя увидеть более отчетливо, насколько различаются «верх» и «низ», насколько расходятся интересы господствующего меньшинства и подчиненного большинства. Таков и Харьков, и все равно, как называются города Европы.

Назад к вокзалу, самому большому вокзалу в стране. После войны он был заново отстроен и стал еще более огромным и прекрасным, чем, вероятно, когда‑либо был. Большие залы украшены картинами на стенах и потолке, натянуто бесконечное количество красных знамен. Они так сверкают, будто бы краска была нанесена только вчера, пожалуй, это заслуга недавно законченной дорогостоящей реставрации. Здание чистое и ухоженное, даже туалеты. В советские времена общественных туалетов по возможности избегали, часто поговаривали о трупах пьяниц, лежащих прямо там.

До настоящего момента, и теперь я это заметил, я не встретил еще ни одного пьяного.

Привокзальная площадь представляет собой прямоугольный ареал с фонтанами и цветочными клумбами, что бесконечно радует глаз. Я пью пиво в ресторанчике с садом, откуда наблюдаю за происходящим. Люди сидят на скамейках или прогуливаются, и мне приятно смотреть на них. Приобретенное после стояния в очереди питье в пластиковом стаканчике, по крайней мере, прохладное, но я бы предпочел импортное пиво местному. Справа находится почта, напротив нее постройка с табличкой о великих заслугах находящейся здесь администрации железной дороги во время Великой Отечественной войны. Над табличкой висит барельеф Феликса Эдмундовича Дзержинского внушительного размера.

Другой Тимошенко командовал осенью 1941 года Юго‑Западным фронтом. Советский маршал пытался защитить Харьков со своими четырьмя армиями и все же он выиграл только время, которое все равно использовали, чтобы эвакуировать город и предприятия. Нацистская комендатура, господствовавшая здесь на протяжении пятнадцати месяцев, с первого дня вела целенаправленную охоту на коммунистов, политических комиссаров, партийных работников и евреев.

14 декабря 1941 года немецкий городской комендант отдал приказ о помещении их в гетто, и в течение двух дней около 20 ООО евреев «собрались» и отряд особого назначения 4 оперативной группы СС, действовавшей в тылу фронта, начал систематические убийства.

Начатое Тимошенко 12 мая 1942 года наступление по освобождению Харькова закончилось в том же месяце полным провалом: 500 самолетов пропали без вести, 1200 танков и 2000 орудий и практически четверть миллиона красноармейцев попали в плен в окружении. 16 февраля 1943 года, непосредственно после Сталинграда, Харьков был освобожден – после того, как Гитлер незадолго до этого объявил город крепостью и приказал считать его таковой «при всех обстоятельствах». Тем не менее, в марте город был снова оккупирован подразделениями СС, но в этот раз повторный захват Харькова нацистами праздновался как большая победа, и не удивительно – да, после решившего исход войны поражения на Волге несколькими неделями ранее они могли назвать это «большой победой».

Последняя и четвертая битва за Харьков произошла летом 1943 года. Маршал Жуков в летнем наступлении армии с более чем семьюстами тысячами солдат полностью разгромил немецкий фронт. 23 августа 89‑я гвардейская армия на площади Дзержинского, которая во время немецкой оккупации была названа Лейбштандарт СС Адольф Гитлер, подняла красное знамя. Это произошло именно здесь.

Большинство людей, наполняющих площадь, родились спустя многие годы после тех событий, но шрамы и памятник в городе присутствуют, почему это и называется прошлым. Несмотря на некоторые трещины, независимо от того, кто правит в Киеве, ход истории шел и идет, как поток он течет и забирает людей с собой. Время всегда идет вперед.

Железнодорожное управление Юго‑Западного фронта с барельефом Ф. Э. Дзержинского

На первом пути уже ожидает корейский скоростной поезд. Перед каждой дверью стоит минимум один контролер и внимательно рассматривает билет, без нужного билета никто не войдет. На платформе также стоит памятник отцу Федору в бронзе – фигура из известного сатирического романа «Двенадцать стульев» Ильфа и Петрова, которых в действительности звали Иехиел Лейб Файнзильберг и Евгений Петрович Катаев. Оба начали свою короткую литературную карьеру в Харькове (Ильф умер в 40‑летнем возрасте после поездки в США в 1937 году, Петров пропал, не дожив до 40 лет, во время работы военным репортером в 1942 году), в их честь и возвели этот памятник. «Отец Федор» держит в руке письмо, которое, по книге, он писал своей жене как раз на этом вокзале. На пьедестале высечена цитата из письма: «Харьков – город шумный, центр Украинской республики. После провинции кажется, будто за границу попал».

Скорый поезд приходит в движение и все же он даже не достигнет возможной максимальной скорости, так как не позволяют старые рельсы. В остальном поезд оборудован не очень‑то и современно: на мониторе в конце прохода, предназначенном для развлечения путешественников, бесконечно повторяются одни и те же рекламные ролики о поезде и Украине. Вот так несется и крадется, постоянно меняя скорость, наша скоростная повозка по ровному и немного однообразному ландшафту. Маленькие и большие города, которые мы проезжаем – как, например, Полтава, где Петр Первый победил шведов 300 лет назад и сделал Россию великой державой, – создают чистое, ухоженное впечатление, повсюду нас приветствуют золотые купола церквей и монастырей. Поля засеяны, едва ли можно найти заброшенное поле или незасеянные пашни. Пролетающие деревни кажутся по‑фольклорному пестрыми, дороги же вряд ли можно назвать улицами. Но фасады дворов не выглядят бедно.

Подходит кондуктор и проверяет мой билет величиной с конверт. Он складывает его посередине и ногтем большого пальца отрывает уголок в месте сгиба. Очевидно, после покупки стоящего миллионы поезда денег на покупку дырокола не хватило. Затем подходит еще один в форме и спрашивает, желаю ли я что‑либо перекусить, записывает и идет дальше. Когда поезд через четыре с половиной часа прибывает в Киев, я так и не получаю заказанный мною эспрессо.

Вагон практически полностью занят, свободных мест я не заметил. Пассажиры читают – кто бумажные издания, кто электронные читалки, говорят по телефону или любуются заходящим солнцем. Время от времени кто‑то проходит по центральному коридору вперед к вагону‑ресторану. Кажется, ассортимент там не особо богат, большинство возвращаются с завернутыми в фольгу бутербродами или с банками колы.

Я листаю свои записи и тексты о Тимошенко, не отличающиеся разнообразием. Это по‑прежнему бесконечные причитания, которые она постоянно и бессмысленно повторяет в унисон с прессой. Время от времени я смеюсь, например, при взгляде на фотографию, изображающую депутатов, склоняющихся толстыми животами над своими пультами и короткими ручонками нажимающих кнопки для голосования в переднем ряду. Газеты называют их «пианистами», то есть людьми, голосующими одновременно за несколько отсутствующих коллег. Там, где есть «пианисты», также должен присутствовать и дирижер. А вот как раз и он, стоит внизу. Знаками он показывает, как должны голосовать депутаты фракции – горизонтально поднятая рука значит «нет», поднятая и сразу опущенная рука – и все нажимают «да».

«Отец Фёдор» из «12 стульев» И. Ильфа и Е. Петрова на перроне в Харькове

Да уж, время от времени в Верховной Раде все‑таки работают руками, и это видит весь мир, покачивая головою или смеясь, пересматривая видео на сайте Youtube. Однако это оставляет равнодушными большинство людей в Украине, или же им просто неловко за то, что имеющие многомиллионные состояния парламентарии ведут себя публично, как маленькие дети. «Члены оппозиционной партии арестованной экс‑главы правительства Юлии Тимошенко напали на оратора, оскорбившего ее, по их мнению», информировало издание «Die Welt» 25 мая 2012 года в сообщении о дебатах о русском языке как о втором официальном. «Во время дальнейшего боя парламентарий был ранен и транспортирован в больницу, как сообщили вечером в четверг средства массовой информации бывшей Советской республики. Затем спикер парламента Владимир Литвин прекратил проведение дебатов». Позже он даже должен был отказаться от этого. «Перед зданием парламента около тысячи человек протестовали против такого закона. В прошлом парламентарии Верховной Рады при разногласиях также дрались в зале заседания».

Демонстранты все еще были у здания, когда я прибыл туда несколько дней назад, причем не было никакой разницы, кто протестует против русского языка, а кто за Тимошенко, или кто за русский язык и против Тимошенко, так как все футболки, флаги и транспаранты были из одной ткани. Также протестанты были точно такие же, как и на Крещатике и перед госпиталем в Харькове. Всем около шестидесяти, как правило, ухоженные, преимущественно это были пенсионеры, получающие свой дополнительный заработок. Протест в Украине – это просто зарабатывание денег.

Протест – как дополнительный заработок пенсионеров: эти уже давно протестуют перед парламентом за партию Тимошенко и, конечно же, за «Свободу Юле!»

Меня все же беспокоит еще один вопрос; нигде я не могу найти указаний, которые я ищу. Почему так необычно равнодушны США, думаю я. Они же всегда обхаживают каждую несправедливо осужденную фигуру. Вспомнить только о китайцах Ай Вэйвэе или Чене Гуангченге, слепом правозащитнике, который сбежал в пекинское посольство в США. Даже поступки трех девчонок из панковской группы «Pussy Riot» нашли свой отголосок в Вашингтоне. «Соединенные Штаты разочарованы приговором, включая наложенные несоразмерные штрафы», говорил представитель Белого дома, после того, как девушки были осуждены из‑за распевания песен в московском храме. Критика казалась сравнительно умеренной. Вероятно, там вспомнили, что богохульство также и у них не остается безнаказанным, даже в Германии имеется статья о богохульстве. Когда 19 августа 2012 года три подражателя старались помешать богослужению в Кельнском соборе («Свободу «Pussy Riot» и всем заключенным»), то настоятели вызвали полицию. «Они получили уведомление о нарушении отправления религиозного обряда, нарушении неприкосновенности жилища и нарушении права проведения собраний», – сообщалось на сайте «Spiegel Online». «Настоятель собора Норберт Фельдхофф уже до начала процесса в России сообщил, что не допустил бы такие выходки в Кельнском соборе: «Достоинство собора заставляет нас противостоять этому»».

А что, у Русской православной церкви нет достоинства?

Только один раз американский министр иностранных дел Хиллари Клинтон «была глубоко озабочена», а именно, когда Тимошенко объявила голодовку. «Глубоко озабочен» и «глубоко разочарован» звучит как формула в дипломатии, которой пользуется подавляющее большинство парламентариев, но которая, в принципе, ни к чему не обязывает. «Глубоко разочарована» была также представительница ЕС по иностранным делам Кэтрин Эштон относительно приговора для «Pussy Riot».

Почему же Вашингтон так открыто сдержан по отношению к Юлии Тимошенко? Кроме получасового визита американского посла Теффта в мае 2012 года в больницу Харькова, во время которого его сопровождал заместитель государственного секретаря, передавший привет от своей начальницы Клинтон, ничего предпринято не было.

Когда Юлия Тимошенко вступила в парламент как газовая принцесса, весной 1997 года она написала президенту США Клинтону открытое письмо. Смысл и повод для написания этого письма были неясны, разумеется, его текст был напечатан в «Times», и, таким образом, о женщине из Украины узнали в определенных кругах США. Это было сделано с особыми намерениями, а не с целью возражения по поводу Газпрома и Ельцина, как раз планирующего деловой визит в США. Издание «Washington Post» в апреле сообщило, что ей было передано приглашение в пользующийся хорошей репутацией Университет Джона Хопкинса. Там, в Балтиморе, она сделала «хорошо продуманный» доклад. Ее биографы Попов и Мильштейн написали по этому поводу: «Доклад немного банален, как и ожидает Америка, когда речь заходит о Восточной Европе. Юлия Тимошенко говорит о коррупции у себя на родине, о бюрократии и влиянии теневой экономики на мир бизнеса. Себя саму она представляет в качестве политика, который входит за пределы рыночных реформ, и в качестве депутата, который будет жить по демократическим законам. Очевидец сообщает, что в конце «глубоко тронутые американцы воодушевленно аплодировали»».

Вероятно, судьба ее покровителя Лазаренко – которого американцы осудили на девять лет – является причиной того, что они не так сильно вступаются за Тимошенко? С уголовным преступником не хотелось бы ложиться в политическую кровать.

Вероятно, секретные службы негативно оценивают перспективы основательных перемен политической ситуации в Украине. Но каково отношение, даже в Вашингтоне, к мнению тайных служб? Все же они слишком часто допускали решающие изменения курса международной политики. Или никто больше не верит в возможное вступление Украины в НАТО в недалеком будущем?

Списали ли они уже Тимошенко как политика – как и всю страну? Масло туда нести не нужно, зерно тут тоже есть. Прежние (которые, вероятно, скоро будут обновлены) зернохранилища Европы интересны для континента, но не для США.

Что же это такое, почему американцы молчат, что так несвойственно для них? Или же это всего лишь знаменитое затишье перед бурей? Или они не хотят еще больше провоцировать русских, ведь они и без того напортачили с «противоракетным щитом» и НАТО в меньших соседних государствах. Кто его знает. Вероятно, мы узнаем больше, когда на Украину снова падет жребий.

Время близится к полуночи, когда поезд медленно въезжает в Киев. Начинается толкотня, как в час пик. Этот город, вероятно, тоже живет и функционирует 24 часа в сутки. Перед вокзалом можно увидеть лишь несколько такси. И те, которые там ожидают, якобы заняты. Такси можно спокойно вызвать по мобильному телефону и по прямому номеру. Уже через пять минут возле меня пищат тормоза. И даже речи нет о нормальном сервисе.

Date: 2015-09-22; view: 334; Нарушение авторских прав