Глава 3. Как футбол объясняет еврейский вопрос

Как футбол объясняет еврейский вопрос

– Хочешь почитать?

– Да, у тебя есть что-нибудь полегче?

– Как насчет брошюры «Знаменитые спортсмены-евреи»?

Фильм «Самолет!», 1980 г.

I

В юности я думал, что великие еврейские атлеты появляются примерно раз в десятилетие, если с генофондом все обстоит благополучно. Так, в 1960-х годах блистал питчер из «Лос-Анджелес Доджерс» Сэнди Коуфакс, в 1970-х – пловец Марк Спитц. Но затем последовали долгие годы затишья. Правда, мы с отцом подозревали, что некоторые выдающиеся спортсмены той эпохи все же имели еврейское происхождение, хотя и не считались евреями – вроде маранов, переживших преследования испанской инквизиции⁵. Особенно мой отец был непреклонен в отношении долговязого энергичного первого бейсмена из «Атланта Брэйвс» Сида Брима. В самом деле, его имя и фамилия давали определенные основания для соответствующего вывода. Однако сегодня мне вспоминаются некоторые детали, говорящие не в пользу этой версии. Сид Брим любил поговорить о своей страсти к охоте и работал водителем грузовика. Да, он носил усы, как у Марка Спитца, но к тому времени они лет двадцать как уже вышли из моды в нашей общине. Очевидно, нам просто очень хотелось, чтобы Брим оказался евреем.

Еще до того как Брим захватил воображение нашей семьи, мне на глаза попалась история о клубе «Хакоах» из Вены, победителе чемпионата Австрии 1925 года. Триумф «Хакоах» пришелся на то время, когда австрийский футбол представлял собой золотой стандарт стиля и стратегии. Хотя его встречи с другими великими клубами того времени можно пересчитать по пальцам, в этих матчах «Хакоах», как правило, одерживал уверенные победы. Судя по тем свидетельствам, которыми мы располагаем, на протяжении короткого периода времени футболисты-евреи составляли одну из лучших команд на планете.

Впервые «Хакоах» привлек мое внимание, когда однажды в бывшей комнате моего дяди в доме деда и бабки я обнаружил изрядно потрепанную книгу под названием «Знаменитые спортсмены-евреи» с множеством черно-белых фотографий. Когда в восьмилетнем возрасте я завладел ею, она быстро стала моей любимой книгой. Она была издана в начале 1950-х годов – в эпоху великих американских спортсменов-евреев, таких как квотербек из «Чикаго Беарз» Сид Лакман и первый бейсмен из «Детройт Тайгерс» Хэнк Гринберг. В книге всячески подчеркивалось их этническое происхождение. Насколько мне помнится, это была хвалебная песнь достижениям евреев и одновременно их ассимиляции, но преимущественно последней. На обложке книги отсутствовала звезда Давида, и она не содержала анекдотов на тему, как Гринберг пропустил решающую игру в конце сезона ради участия в церемонии, посвященной празднику Йом-киппур. Именно поэтому рассказ о «Хакоах» сразу бросился мне в глаза. Команда совершенно не скрывала своего еврейского происхождения. Клуб носил название на иврите, а надписи на футболках игроков свидетельствовали об их принадлежности к иудаизму.

Другими словами, эта история с самого начала показалась мне фантастической. Последовавшие затем поиски дополнительной информации еще больше усилили это ощущение. Я отправился в Вену, заручившись обещанием помощи со стороны ученых и лидеров еврейской общины. От них я узнал имена престарелых венских евреев, которые могли что-то помнить о чемпионате Австрии по футболу 1925 года. С 1940 года еврейская диаспора в Вене сократилась с 200000 до 7000 человек. В это число входят иммигранты из стран бывшего советского блока и небольшая группа израильтян, перебравшихся сюда ради бизнеса. Основную массу составляют пожилые уроженцы Вены. У многих из них дети обосновались в США, а некоторые сами годами жили за границей, но потом вернулись в город своей юности, чтобы провести последние дни в привычной атмосфере. Поскольку большинство австрийцев с энтузиазмом приветствовали в 1938 году приход нацистов, венским евреямзачастую приходится искать оправдания тому, что они остаются здесь. Один профессор экономики на пенсии сказал мне на прекрасном американском английском: «Что поделаешь? Я знаю, что нет никого хуже австрийцев. Возможно, они снова так поступят. Но у меня в Вене интересы и друзья. Здесь комфортно».

Эти пожилые евреи с большим удовольствием говорили о прошлом, политике и своей любви к Соединенным Штатам, угощая меня обедом в китайском ресторане и пирожными в кофейне. К сожалению, все эти беседы не содержали ничего, что имело бы даже отдаленное отношение к футболу. Никто из них никогда не играл в него. Их родители считали эту игру слишком грубой и пролетарской для своих чад. Венские евреи были самыми настоящими буржуа. Кроме того, в пору триумфа «Хакоах» эти старики, в большинстве своем, еще ходили под стол пешком. «Может быть, кто-нибудь в Нью-Йорке сможет вам помочь», – говорили они мне. Я проехал полмира, чтобы меня посылали за ответами на мои вопросы обратно, в пропахший копченой рыбой «Забар» на Бродвее! Все то немногое, что можно было выяснить в Нью-Йорке и Флориде, где у меня были кое-какие источники информации, я уже знал. Те, кто застал «Хакоах» в период его расцвета, были слишком стары, чтобы вообще что-либо помнить, или уже отправились в мир иной. Мне удалось выяснить, что на сегодняшний день единственным летописцем «Хакоах» является шведский спортивный журналист из города Хесселбю по имени Гуннар Перссон, кропотливо собирающий сведения, имеющие хотя бы малейшее отношение к этому клубу. С его помощью я начал работу над историей этого еврейского чуда. Сегодня идея профессионального еврейского футбольного клуба представляется странной только потому, что лишь немногие еврейские футбольные клубы пережили Гитлера. Но в 1920-е годы они существовали по всей Европе – в Будапеште, Берлине, Праге, Инсбруке, Линце.

Еврейские команды исповедовали не венгерский, австрийский или немецкий национализм, а сионизм. Задолго до того как Адольф Эйхман заставил евреев нашивать на одежду шестиконечные желтые звезды, некоторые из этих команд одевали своих игроков в сине-белую форму (цвета Израиля) со звездой Давида на футболках. Их названия на иврите – «Хагибор» («Герой»), «Бар Кохба» (вождь восстания иудеев против римлян во II веке н.э.), «Хакоах» («Сила») – носили недвусмысленный националистический оттенок.

Эти клубы являлись продуктами политической доктрины. Представители еврейской элиты были убеждены в том, что спорт вообще и футбол в частности защитят их от проявлений антисемитизма. Полемист Макс Нордау, один из отцов-основателей сионизма, разработал политическую доктрину «Muskeljuden-tum» («мускульный иудаизм»). Он утверждал, что жертвы антисемитизма страдают от болезни, называемой им «Judendot» («еврейское горе»). По его мнению, жизнь в грязных гетто делала евреев слабыми и нервными. «На узких улицах гетто, – писал Нордау, – мы разучились ходить бодрой походкой; в погруженных во мрак домах, куда не проникают солнечные лучи, мы привыкли нервно моргать; из-за постоянного страха преследований мы стали говорить тревожным шепотом». Для того чтобы противостоять антисемитизму и искоренить «Judendot», евреям нужно было просто возродить физическую культуру. Им нужно было стать сильными. Нордау прописывал «мускульный иудаизм» в качестве лекарства от «еврейского горя». Он писал: «Мы хотим сделать слабое тело еврея здоровым, могучим и подвижным». В своих статьях и лекциях он призывал вкладывать средства в гимнастические залы и спортивные площадки, ибо спорт «укрепляет тело и дух».

«Мускульный иудаизм» отнюдь не был плодом досужей фантазии. Лидеры еврейских общин Центральной Европы услышали призывы Нордау. Из 52 олимпийских медалей, полученных Австрией в период между 1896 и 1936 годами, евреи завоевали 18 – и эта пропорция в 11 раз превышает их долю в населении страны. Наряду с успехами в индивидуальных видах спорта, особенно в фехтовании и плавании, евреи добились большого прогресса и в футболе. В 1910–1920-х годах евреи составляли значительную часть национальной футбольной сборной Венгрии. На короткое время спортивные достижения евреев сравнялись с их интеллектуальными достижениями. Описание болезненных, слабых евреев, приведенное Максом Нордау, вызывает не самые приятные ощущения и напоминает антисемитскую карикатуру. Возможно, это не случайное совпадение. Сионизм и современный европейский антисемитизм ведут свое происхождение из одного интеллектуального источника. Оба движения зародились на заре прошлого столетия, на волне радикальных социальных изменений, когда европейская интеллигенция ополчилась против ценностей эпохи Просвещения. Ее представители лелеяли научную расовую теорию, почти гомоэротическую озабоченность совершенствованием тела и романтическую идею родины. Никто из них не вспоминал о всеобщем братстве людей – идеале Французской революции.

Но фаза этой антипросвещенческой идеологии, потерпевшей поражение в войне и интеллектуально дискредитированной, давным-давно минула. На протяжении последних 50 лет европейская политика осуществлялась в противоположном направлении, вернувшись в русло рационализма и универсализма.

Вне всякого сомнения, эта идеология лежит в основе Европейского союза. Она предусматривает, что конфликты можно разрешать путем диалога и что общность интересов способна преодолевать самую глубокую вражду.

Эта либерализация мышления не избавила Европу от антисемитизма. Сегодня он распространен так же, как и на протяжении всей послевоенной эры, если не в большей степени. Присутствует он и в футболе. Однако это вовсе не означает, что европейский антисемитизм не претерпел изменений с довоенных времен. Теперь это совершенно другой зверь – уже не столь склонный к убийству, несколько укрощенный в результате глобализации. Благодаря иммиграции африканцев и азиатов евреи перестали быть главными объектами ненависти со стороны европейцев. Эти изменения нашли отражение в перипетиях еврейского футбола. Но прежде чем начать разговор о настоящем, необходимо совершить экскурс в прошлое и рассказать историю венского клуба «Хакоах».

II

В начале прошлого века представители революционных движений левого и правого толка поняли, каким большим политическим потенциалом обладает футбол. Социалистические молодежные клубы выступали спонсорами команд, а фашисты стремились попасть в популярные футбольные клубы. Осознал значение этой игры и небольшой кружок евреев-интеллектуалов в Вене. В эту группу входили дантист, юрист и Фриц Беда-Лернер, либреттист кабаре, который написал «Yes, We Have No Bananas». Они тоже хотели пропагандировать футбол от имени своего движения.

В 1909 году эта группа создала на основе принципов Макса Нордау атлетический клуб «Хакоах». В переводе с иврита это название означает «сила», и тем самым подчеркивалась цель клуба: демонстрация силы. Предполагалось, что клуб сломает привычные стереотипы, но в одном важном аспекте он остался верен им. Раньше любого другого футбольного клуба в мире «Хакоах» вступил в рыночные отношения. Он платил своим игрокам, и платил хорошо – примерно в три раза больше средней зарплаты рабочего. Это высокое вознаграждение в сочетании с идеологической миссией позволило «Хакоах» привлечь в свой состав звезд австро-венгерского футбола. В то время как в клуб принимались только игроки-евреи, тренировали их представители других национальностей, включая англичан, которые привнесли в стратегию игры новейшие разработки.

Концепция «Хакоах» таила в себе определенную опасность. У венских антисемитов, в принципе, не было поводов оскорблять евреев или устраивать с ними потасовки. «Хакоах» давал им прекрасный предлог. Болельщики команд-соперников обычно кричали с трибун его игрокам: «Drecskjude» («грязные евреи») и «Judensau» («еврейские свиньи»). Для защиты игроков «Хакоах» пользовался услугами телохранителей из борцовских и боксерских секций, которые также входили в состав клуба. Самым знаменитым из них был борец Мики Гершель. На фотографиях он напоминает персонаж Чарлза Атласа, а его мускулатура выглядит просто невероятной в мире, еще не знакомом с белковыми коктейлями и анаболическими стероидами. На базе группы Гершеля возникло постоянное формирование – нечто вроде службы безопасности общины, сотрудники которой стояли возле синагог, бросая красноречивые взгляды на потенциальных погромщиков.

Газетные статьи того периода вовсе не создают впечатления, что еврейская команда обладала какими-то особыми талантами. Но в них, тем не менее, встречаются упоминания об энтузиазме ее болельщиков и твердости духа ее игроков. Эти качества особенно ярко проявились в самый великий момент истории «Хакоах». До конца сезона 1924/25 года оставалось три игры, и во время очередного матча игрок команды-соперника столкнулся с вратарем «Хакоах», уроженцем Венгрии Александром Фабианом, когда тот уже схватил мяч. Фабиан упал на руку и так сильно повредил ее, что не мог далее выполнять функции голкипера. Правила того времени исключали возможность замены, при каких бы то ни было обстоятельствах. Поэтому Фабиан – с забинтованной рукой на перевязи – поменялся местами с правым крайним нападающим. Спустя семь минут футболисты «Хакоах» предприняли контратаку. Эрно Шварц отдал пас Фабиану, и тот за девять минут до конца матча забил победный гол, который в итоге принес клубу титул чемпиона.

В определенном смысле «Хакоах» достиг того, к чему стремились его основатели. Представители еврейской элиты, прежде считавшие футбол уделом неотесанных рабочих парней, стали финансировать клуб в надежде на то, что уважение, которое он завоюет среди неевреев, распространится и на них. Ассимилированные евреи, не желавшие до этого признавать или афишировать свою национальную принадлежность, начали заполнять стадион «Хакоах» на 18000 мест во втором районе Вены. Они рассказывали друг другу историю о том, как один нееврей, желавший, чтобы «Хакоах» победил команду – конкурента клуба, за который он болел, кричал: «Вперед, господа евреи!» Американский дипломат Эдмунд Шлехтер, живший в юности в Вене, писал в своих мемуарах: «Каждая победа "Хакоах" становилась еще одним доказательством завершения эры неполноценности евреев в сфере физической деятельности».

Руководство «Хакоах» применяло методы менеджмента, не устаревшие и по сей день. В межсезонье игроки клуба путешествовали по миру – подобно тому как сегодня «Манчестер Юнайтед» укрепляет свой бренд, совершая коммерческие туры по Дальнему Востоку и Америке. Однако «Хакоах» не продавал футболки, а пропагандировал идеи сионизма. Готовясь к визитам, клуб высылал вперед агентов, которые рекламировали «мускульный иудаизм» и распространяли билеты в компаниях, где служили евреи. Они привлекали толпы любопытных, желавших посмотреть на это чудо. В Нью-Йорке «Хакоах» собрал на стадионе «Поло Граунд» 46000 болельщиков. Литовские евреи ехали всю ночь на велосипедах, чтобы увидеть клуб. Такие поездки способствовали повышению уровня мастерства игроков «Хакоах». В матче с лондонской командой «Вест Хэм Юнайтед» они выиграли со счетом 5:1. Правда, некоторые вполне резонно указывают на то обстоятельство, что лондонцы, не принимая всерьез гастролирующих евреев, выставили против них в основном второй состав. Тем не менее, это большое достижение: до «Хакоах» ни одной команде с континента не удавалось победить английский клуб на английской земле – родине футбола.

Успех «Хакоах» имел самые неожиданные последствия. В 1925 году клуб посетил Нью-Йорк, где, на первый взгляд, отсутствовал свойственный Европе антисемитизм. Это произвело столь сильное впечатление на футболистов-евреев, что они начали эмигрировать за океан в массовом порядке. Лишившись в течение года девяти лучших игроков, менеджеры «Хакоах» всеми силами пытались возродить клуб, но их старания были напрасны. Остаток своей короткой жизни он, отчаянно сражаясь, постепенно опускался на дно высшего дивизиона австрийского футбола, пока в конце концов не вылетел из него. А позже его игрокам пришлось бороться за свою жизнь. В 1938 году, после присоединения Австрии к гитлеровской Германии, «Хакоах» закрыли, результаты всех его матчей аннулировали, а его стадион передали нацистской команде.

Вернувшись из Вены в Вашингтон, я отправился в библиотеку Музея холокоста. Ее научный работник порекомендовал мне посмотреть документальный фильм под названием «Der Fuhrer schenkt den Juden eine Stadt» («Фюрер дарит евреям город»), в котором фигурируют игроки «Хакоах». Фильм повествует о жизни концлагеря Терезинштадт в Чехии. Нацисты создали этот лагерь в качестве «потемкинской деревни» для демонстрации Красному Кресту и другим гуманитарным организациям. Здесь евреи слушали лекции и исполняли симфонии. О каком геноциде могла идти речь?

Довольные тем, что им удалось провести филантропов, нацисты решили предъявить Терезинштадт более широкой аудитории. Они поручили еврею Курту Геррону, комическому актеру и режиссеру, сделать документальный фильм. Работавший с Марлен Дитрих Геррон сделал себе имя в эпоху возрождения кинематографа времен Веймарской республики. Но теперь он снимал не ради профессиональной репутации или удовольствия, а чтобы угодить СС и тем самым спасти свою жизнь.

Нацисты поставили перед Герроном невыполнимую задачу. Они приказали ему снять фильм, не позволив принять участие в подготовке сценария и монтаже. Он погиб в Освенциме, так и не увидев хотя бы малую часть из 17000 футов отснятой им пленки. Жители Терезинштадта не поддались пропаганде. Никакие современные спецэффекты не смогли бы скрыть печаль на лицах людей, играющих в шахматы, или боязливую поспешность, с которой дети берут с тарелки бутерброды с маслом.

В угоду нацистам Геррон использовал присущий им стиль – культ тела. Женщины в шортах занимаются аэробикой. Обнаженный по пояс рабочий бьет молотом по стальной трубе на наковальне. Группа мужчин играет в футбол. Все это извращенная версия «мускульного иудаизма».

Голос за кадром. Каждый выбирает сам, чем занять свободное время. Футбольный матч – главное спортивное событие Терезинштадта.

В качестве футбольного поля используется двор бывшей военной казармы. Мужчины и мальчики сгрудились по периметру двора. На белых футболках игроков одной команды нашиты шестиконечные звезды – как у футболистов «Хакоах». Их соперники одеты в темные футболки.

Голос за кадром. В состав команд входит всего по семь человек из-за ограниченности пространства.

Игроки обмениваются рукопожатиями с судьей. Голос за кадром. Тем не менее болельщики с воодушевлением наблюдают энергичную игру от начала до конца.

Матч начинается. Некоторые футболисты в темных футболках играют вполне профессионально. Несмотря на небольшие размеры поля, они демонстрируют хороший дриблинг и умело закручивают мяч в ворота при угловых ударах. После каждого гола зрители в восторге вскакивают со своих мест.

В течение двух минут действие разворачивается без закадровых комментариев. На экране вместо поля появляется банное помещение – доказательство соблюдения гигиенических норм – с шеренгой голых мужчин, стоящих в душевых кабинках.

III

То, что спустя шестьдесят лет после окончания Второй мировой войны в Европе все еще существует антисемитизм, отнюдь не новость. Мало того, налицо все признаки его процветания: рост влияния ультраправых политиков во Франции и в Австрии, увеличение числа случаев физического насилия в отношении французских евреев, появление в прессе политических карикатур с крючковатыми носами, вызывающих ассоциации с классическими стереотипами. Тем не менее нужно проводить грань между антисемитизмом прошлого и настоящего.

Антисемитизм настоящего – это довольно странное и непривычное явление. Его нельзя назвать в полной мере ни социально приемлемым, ни социально неприемлемым. Вероятно, наиболее яркий пример такого странного отношения к евреям – это «Тоттенхэм», футбольный клуб из северного Лондона. Его болельщики называют себя «жиды» или «жиддо». Когда они произносят это название на диалекте лондонского простонародья «кокни», оно звучит как грубое ругательство. И правда, его подразумеваемое значение не из самых приятных. Когда приспешники английского фашиста Освальда Мосли проходили через еврейские кварталы лондонского Ист-Энда в 1936 году, они кричали: «Долой жидов!» Эту презрительную кличку использовали и многие другие юдофобы. Тем не менее болельщики «Тоттенхэма» носят это имя с гордостью и воспринимают в качестве комплимента.

Когда игрок «Тоттенхэма» отдает точный пас или наносит удар из-за пределов штрафной зоны, болельщики кричат нараспев: «Жиддо, жиддо», приветствуя его. Чтобы подбодрить свою команду в решающие моменты игры, они поют песню: «Кто, кто, кто поможет жиддо?» Они называют своих любимых игроков «евреи», хотя никто из них абсолютно не соответствует стандартам галахи. Когда в 1994 году в клуб пришел светловолосый немецкий нападающий Юрген Клинсманн, болельщики пели в его честь:

Чим-чимини, чим-чимини,

Чим-чим чуру.

Юрген был немцем

Но теперь он еврей.

Для непосвященного логическая связь между «Тоттенхэ-мом» и евреями не вполне понятна. Похоже, она не очень ясна даже болельщикам клуба – они просто не задумываясь следуют традиции. Но, насколько я понимаю, историческая связь заключается в следующем: хотя евреи есть во многих районах Лондона, в районе Стэмфорд, прилегающем к стадиону «Тоттенхэм», живут евреи-хасиды. Это иудеи-ортодоксы – старомодные, одевающиеся во все черное, не желающие ассимилироваться. Они дают хороший повод противникам «Тоттенхэма» для злословия в их адрес. Болельщики почти всех клубов третируют его за соседство с евреями, но наиболее непримиримые из них – поклонники «Челси», команды с противоположного конца города. Хотя в рядах последних ничуть не меньше евреев, чем среди болельщиков «Тоттенхэма», они распевают песни такого содержания: «Гитлер снова собирается травить их газом, мы не можем остановить их, жидов из "Тоттенхэма"» или «Отравите газом еврея, еврея, еврея, посадите его в печь, поджарьте его».

Поначалу болельщики «Тоттенхэма» либо игнорировали подобные выпады, либо отвечали на них своими собственными. И то и другое помогало мало. Тогда они решили прибегнуть к классическому трюку и объявили оскорбительное прозвище почетным званием. Ключевой момент этой трансформации наступил во время выездной игры против «Манчестер Сити» в начале 1980-х. Противники «Тоттенхэма» пели:

Мы будем бегать вокруг «Тоттенхэма» с болтающимися членами сегодня вечером,

Мы будем бегать вокруг «Тоттенхэма» с болтающимися членами сегодня вечером,

Распевая: «У меня есть крайняя плоть, у меня есть крайняя плоть, у меня есть крайняя плоть, а у тебя нет,

У нас есть крайняя плоть, у нас есть крайняя плоть, а у вас нет».

Игроки «Тоттенхэма», вместо того чтобы молча проглотить обиду, призвали своих сторонников-евреев расстегнуть брюки и помахать обрезанными пенисами. Этот ответ был настолько неожиданным и остроумным, что их оппонентам пришлось прикусить языки.

Наиболее активные болельщики «Тоттенхэма» назвали себя «Армией жидов» и приняли в качестве символа израильский флаг. После удачных стычек с противником они выражали свою радость, отплясывая и распевая: «Жиддо, жиддо». К началу 1990-х годов многие обычные поклонники «Тоттенхэма» стали воспринимать их в качестве авангарда, законодателей моды, заслуживающих уважения за маниакальную преданность клубу. В результате еврейская идентичность «Тоттенхэма» быстро распространилась и на обычных поклонников, став элементом культуры клуба. Перед матчами вдоль ведущих к стадиону улиц выстраивались торговцы, продающие майки с надписями вроде «Yid4ever»⁶ («Жиды навсегда»). Некоторым европейским футбольным грандам, таким как «Бавария» из Мюнхена, «Аустрия» из Вены, «Рома», недоброжелатели приклеили ярлык «еврейского» клуба. В большинстве случаев это объяснялось тем, что их первые болельщики в начале XX века происходили из среды еврейской буржуазии. Но только один клуб в мире способен превзойти «Тоттенхэм» по приверженности еврейству. Поклонники «Аякса» из Амстердама украшают трибуны израильскими флагами, которые можно купить перед игрой у входа на стадион. Светловолосые голландцы с пивными животами и нарисованной на лбу красной звездой Давида на матчах «Аякса» – незабываемое зрелище. В отличие от «Тоттенхэма», чьи официальные представители не способствуют пропаганде его еврейской идентичности, руководители «Аякса» сделали иудаизм частью морального кодекса своего клуба.

В 1960-х годах «Аякс» отказался от свойственных европейскому футболу вязких стратегий, отбросив традиционные оборонительные схемы и взяв на вооружение более созидательный подход, в котором не было места строгому распределению ролей. Пресса назвала этот стиль «тотальным футболом». Его основателем был великий футболист и известный юдофил Йоханн Кройф. Весьма необычный предматчевый ритуал его клуба включал в себя раздачу кошерной колбасы и обмен шутками, намеренно пересыпанными фразами на идише. Перед каждой игрой футболист Яап ван Прааг обычно отпускал какую-нибудь еврейскую шуточку. Психотерапевт клуба – естественно, еврей – любил повторять: «Им нравится быть евреями, хотя они и не евреи». Больше всех этими традициями восхищаются израильтяне. Как пишет Саймон Купер в своей книге «Ajax: The Dutch, the War» («Аякс: голландцы, война»), многие израильтяне считали Кройфа евреем. Разумеется, это легенда, но он сам дал немало поводов для ее возникновения. Посещая Израиль, где живут родственники его жены, он носит ермолку с вышитым на ней номером 14, под которым когда-то выходил на поле.

Команды Кройфа были воплощением молодежной культуры хиппи, господствовавшей в Амстердаме в 1960-х годах, а также захлестнувшей город волны юдофильства. В ту пору Голландия, как ни одна другая европейская страна, помогала Израилю и отстаивала интересы еврейского государства в ООН. В 1973 году, во время энергетического кризиса, вызванного бойкотом со стороны нефтедобывающих арабских стран, голландский премьер-министр ездил перед телекамерами на велосипеде, демонстрируя тем самым солидарность с израильтянами.

Тогда же сразу несколько евреев были избраны мэрами голландских городов. Все эти шаги имели культурный контекст: голландцы начали открывать для себя историю сопротивления своих соотечественников нацистскому вторжению. Они стали регулярно отмечать годовщину массовой забастовки в феврале 1941 года, устроенной в знак протеста против нацистской оккупации, и бережно хранят память об Анне Франк и голландской семье, которая прятала эту еврейскую девочку на чердаке своего дома в Амстердаме.

Однако голландцы скорее фабрикуют историю сопротивления, нежели открывают ее. Как отмечают в последние годы многие историки, они скорее сотрудничали с нацистами, чем сопротивлялись им. В результате холокоста в Голландии погибло евреев больше, чем в любой другой европейской стране. В космополитическом, терпимом Амстердаме идентификация с евреями в стиле «Аякса» вписывалась в концепцию пробуждения исторической памяти и покаяния. Дэвид Уиннер, автор книги «Brilliant Orange: The Neurotic Genius of Dutch Soccer» («Блестяще-оранжевый: невротический гений голландского футбола»), утверждает, что «Аякс» осуществляет «подсознательный акт солидарности с убитыми и пропавшими без вести евреями Амстердама».

Эта весьма великодушная интерпретация может содержать в себе изрядную долю социологической правды. Но в ней голландцы с их стремлением к искуплению представлены в слишком выгодном свете. На самом деле они проделали в этом направлении не такой уж большой путь, как им хотелось бы думать. У сочувствия к евреям на футбольном стадионе есть не только светлые стороны. Антисемитизм – это отношение к еврейской общине как к чуждому и опасному элементу, государству в государстве. На протяжении двухсот лет европейские евреи боролись с этими предрассудками. Даже сионисты вроде Макса Нордау, пропагандировавшего идею еврейского государства, в конечном счете мечтали об ассимиляции и ничего так не жаждали, как стать полноправными европейцами.

К сожалению, после холокоста и образования Израиля они ими так и не стали. Даже когда европейцы идентифицируют себя с евреями, как в случаях с «Аяксом» и «Тоттенхэмом», они демонстрируют, что те являются иностранцами, отличающимися от них. Они все еще относятся к евреям как к причудливым диковинкам, сводя их сущность к экзотическим символам – ермолкам, пейсам, звезде Давида.

Здесь прослеживается параллель с использованием американцами индейцев в качестве спортивных талисманов – «Вашингтонские краснокожие», «Кливлендские индейцы», «Семинолы штата Флорида». Можно утверждать, что такие названия – дань мужеству и боевому духу коренных жителей Америки. И не лучше ли относиться к аборигенам с уважением, вместо того чтобы убивать их? Но в этом рассуждении содержится существенный изъян. Американцы могут выказывать такого рода уважение только потому, что они истребили индейцев. Возражать против того, что их превратили в карикатурные образы, просто некому. Это лишь усугубляет проблему. Талисманы консервируют индейцев во времени, изображая их такими, какими они были в XIX веке, в эпоху завоевания дикого Запада, – в кожаных одеяниях и головных уборах из перьев. Невозможно представить, что потомки выживших индейцев смогут когда-нибудь покинуть свои резервации и интегрироваться в американское общество.

Такой же карикатурный образ был создан и в случае с европейскими евреями. Что бы они ни делали и как бы ни старались, европейцы видят в них чужаков, «других». Такое отношение подтверждает справедливость старого афоризма «Юдофил – это антисемит, который любит евреев».

Европа прошла после войны долгий путь и претерпела значительные изменения. Ужаснувшись тому, что произошло на их континенте, европейцы отвергли расизм, милитаризм и национализм. По иронии судьбы, эта политкорректность вошла в противоречие с позицией Израиля, отстаивающего свое право бороться с терроризмом военными методами. Сегодня антисемитизм в Европе мотивируется скорее бескомпромиссной приверженностью идеалам Просвещения, нежели традиционной ненавистью к убийцам Христа. Марк Лилла, политолог из Чикагского университета, писал: «Когда-то над евреями насмехались из-за того, что у них не было своего национального государства. Теперь же их критикуют за то, что оно у них есть. Многие западноевропейские интеллектуалы, включая тех, чья терпимость или даже симпатия к евреям не подлежит сомнению, находят политику Израиля непонятной. Причиной тому служит не антисемитизм и даже не антисионизм в обычном смысле. Все дело в том, что Израиль является национальным государством евреев, которые гордятся им. И это обстоятельство очень смущает Европу, стершую национальные границы».

Глобализация также оказала влияние на Европу. Оно особенно заметно благодаря наплыву иммигрантов. До войны чужаками, вызывавшими презрение у носителей европейской культуры, были евреи и цыгане. Появление на континенте множества сенегальцев, пакистанцев и китайцев отнюдь не способствовало угасанию европейского национализма и развитию идеи многонационального государства. Но теперь ненависть европейцев не концентрируется на одной или двух этнических группах. Это отчетливо проявляется на футбольных стадионах. Отныне антисемитизм здесь редкость. Нападкам в форме расистских лозунгов и обезьяньих звуков подвергаются в основном чернокожие – как со стороны игроков, так и со стороны болельщиков. А за пределами стадиона от нетерпимости большинства страдают, как правило, мусульмане.

Так называемые еврейские футбольные клубы, такие как «Тоттенхэм» и «Аякс», – это большой шаг вперед от погромов и Einsatzgruppen⁷. Вместо того чтобы поносить евреев, называя их позором нации, рабочие парни идентифицируют себя с ними, пусть даже и в шутку.

Разумеется, в Европе остаются места, где подобные шутки просто немыслимы.

IV

Перед входом на стадион в старом немецком квартале южного Будапешта полицейские обыскивали болельщиков, прежде чем пропустить их на трибуны. В первую очередь их интересовали не ножи и петарды, а транспаранты с надписями, привлекающими нежелательное внимание к Венгрии. Однако им далеко не всегда удается изъять то, что они ищут. Обычно сторонники клуба «Ференцварош» оборачивают транспаранты вокруг тела и прячут под одеждой. Перед началом матча они разворачивают полотнища на длину целого ряда. На одном надпись начинается: «Поезда отправляются...», на втором заканчивается: «...в Освенцим».

Этого слогана вполне достаточно, чтобы понять, какая атмосфера царит на стадионе. Но болельщики «Ференцвароша» впечатляют не столько глубиной, сколько масштабами своей ненависти. В их репертуаре имеется бесчисленное количество песен в духе доктора Йозефа Менгеле. Типичный образчик: «Грязные евреи, грязные евреи, газовые камеры, газовые камеры». В одной из них подобно мантре повторяются слова: «Мыло, кости». Словно образов лагеря смерти оказалось недостаточно, поклонники «Ференцвароша» прижимают кончик языка к небу и издают звук, похожий на шипение выходящего из баллонов газа «циклон В». В 1990-х годах они одно время привет ствовали голы своей команды нацистским жестом, выбрасывая вперед руку.

Болельщики «Ференцвароша» не особенно задумываются, кого они называют «грязными евреями». В эту категорию входит большинство их венгерских оппонентов. Но особую ненависть они питают к своим давним соперникам – другому будапештскому клубу «МТК». Справедливости ради следует отметить, что они далеко не одиноки в своем отношении к «МТК».

На первый взгляд, это похоже на элементарную зависть. У «МТК» впечатляющий список достижений: 21 титул победителя национального чемпионата и 18 титулов вице-чемпионов. Перейдя в собственность богатого владельца, клуб пережил возрождение и из последних пяти чемпионатов выиграл три. Обычно такие успехи вызывают волну энтузиазма среди сторонников. Эта волна подхватывает даже восьмилетних мальчуганов. Взрослые болельщики, хранящие молчание, когда их команда терпит неудачи, гордо вывешивают эмблему клуба на зеркальце заднего вида автомобиля. Но, как ни странно, у «МТК» количество поклонников не увеличилось. Даже во время победоносных сезонов клуб собирал на домашние матчи в лучшем случае чуть более тысячи болельщиков. Сторонники команд-гостей зачастую превосходили их числом.

Руководители «МТК» отказывались признать то, что были вынуждены признать его сторонники: у клуба мало болельщиков и много врагов, потому что он еврейский. Дело в том, что «МТК» был основан еврейским коммерсантом в 1888 году, и в начале XX века команда в значительной мере состояла из евреев. В те времена это не считалось большим позором. Евреи были рьяными приверженцами венгерского национализма. В отличие от «Хакоах», в «МТК» не культивировались идеи сионизма. Буква «М» в названии клуба означала «Magyar» («венгерский»), что говорит само за себя. Его стадион был намеренно сооружен на улице Венгерская. В благодарность за эту лояльность евреи были приняты в будапештское общество. Такая атмосфера способствовала разрастанию еврейской общины, которая со временем стала одной из самых больших в мире. Некоторые – среди них Джеймс Джойс – называли ее «Юдапешт».

После крушения империи Габсбургов и потерпевшей поражение коммунистической революции 1919 года это комфортное сосуществование закончилось. Евреи оказались в роли козла отпущения для политиков-националистов. Эти политики и их газеты сделали из «МТК» символ зловредности еврейства. Клубу приписывали грехи, в которых традиционно обвиняли евреев: алчность, интриганство, нечестную игру. В начале 1940-х годов националисты пришли к власти и заключили союз с гитлеровской Германией. «МТК», естественно, был закрыт. После окончания Второй мировой войны коммунисты вновь открыли его. Он действовал сначала под эгидой профсоюзов, а затем спецслужб.

Но кто бы ни патронировал «МТК», его идентичность оставалась прежней. Несмотря на все усилия руководства и сторонников, на клубе по-прежнему лежит печать принадлежности еврейству. Даже сегодня, в эру демократии, когда Венгрия вступила в Европейский союз, очень немногие неевреи поддерживают «МТК». Стать в ряды болельщиков этого клуба, значит преодолеть социальный барьер, что даже самым либеральным и широко мыслящим венграм сделать чрезвычайно трудно. Для них облачиться в футболку «МТК» – все равно, что надеть ермолку. В результате одна из двух лучших команд Венгрии превратилась в настоящее гетто, воплощение судьбы евреев в Европе – горько-сладкую смесь величайшего успеха и одинокого страдания.

Date: 2015-09-22; view: 406; Нарушение авторских прав