Глава 4. Занятия шли своим чередом

Занятия шли своим чередом. Я познавал все премудрости солдата, хотя и не мог понять, зачем солдатам нужно было знать экономические модели различных рас. Вултон оправдывался тем, что хочет прогнать меня по полной программе и проверить мою, как он выразился, обучаемость. Я тихо кипел, но занятия не прерывал. Как говорится, назвался груздем… Впрочем, таких темпов, как в первом месяце, мне больше не задавали, и у меня появилось даже свободное время. В один из таких моментов я сидел со Стархом в баре на планете, около которой летал наш звездолет, и пил квас. Именно квас, самый настоящий. Дело в том, что, забрав меня, хорги позаботились, чтобы прихватить с Земли привычную мне еду. Вултон потом объяснил мне, что они разложили все принесенные запасы на микроэлементы и составили программы для кухонных роботов. В результате я и имел сейчас возможность пить квас. Мог выбрать колу, пиво, различные соки. Еда тоже была представлена довольно широко: от пельменей до салатов. Когда наш корабль, который, кстати, назывался «Исследователь», прилетел сюда, то в комп бара были скинуты все рецепты моих блюд, поскольку раз в две недели я получал возможность посетить этот бар на планете. Сначала меня все поражало здесь, но постепенно я привык и уже не удивлялся зеленоватому небу, бурой траве и непонятным постройкам.

Старх рассказал мне, что эту планету только недавно начали колонизировать. Как обычно бывает в таких случаях, сюда слетелись все отъявленные искатели приключений. Впрочем, это сразу бросалось в глаза. Женскому обществу здесь явно было не место. Мне тут не очень нравилось, но предлагалось только два варианта: сидеть безвылазно на корабле или иногда наведываться в этот бар.

– Я все равно не понимаю, что хочет выяснить своим обучением Вултон, – раздраженно говорил я Старху.

Тот в ответ только пожимал плечами.

– Я тоже не понимаю. Если бы я понимал, то был бы Вултоном. Вултон гений. Его невозможно понять, но он, как правило, не ошибается. Вспомни, сколько он при обучении нашел в твоем организме разных недоделок, которые устранил? А ведь в будущем от этого у тебя могли быть крупные неприятности.

Я согласно кивнул. Это да.

Старх, хоть на словах и оправдывал Вултона, был этим всем ужасно недоволен, считая, что меня военные ужасно эксплуатируют. Именно он в конце концов настоял, чтобы меня зачислили в штат и платили зарплату. Я пытался отказаться, но Старх меня быстро оборвал:

– Ты лучше молчи. Если уж тебя заставили заниматься всей этой ерундой на благо наших вооруженных сил, то хоть получай за это деньги. Мало ли что может быть? Вдруг пригодится.

С того момента я получил свою расчетную карточку, как мне объяснили, действующую в любом уголке исследованной галактики. Теперь каждую неделю мне на нее перечисляли зарплату. Я засунул эту карточку в специальный кармашек в своем комбинезоне и благополучно о ней забыл. Тратить деньги на корабле было абсолютно не на что, а то, что я останусь в галактике, а не вернусь домой, когда все исследования доктора Вултона подойдут к концу, я уверен не был.

– Вообще Вултон хоть и увлекающаяся натура, но свое дело знает, и в этом ему можно доверять.

Если бы я считал, что ему доверять нельзя, то давно уже потребовал бы отправить меня на Землю.

Неожиданно я почувствовал, как напрягся сидевший рядом со мной Старх.

– Нам лучше уйти, – прошептал он.

– Почему? – удивился я, проследил за его взглядом и обнаружил новых посетителей. Все они были в какой‑то странной одежде, чем‑то напоминающей наши комбинезоны. Правда, покрой… вообще я первый раз видел одежду, которая так бы напоминала тогу и комбинезон. Это было… несуразно.

– Это комоты, – шепотом пояснил мне Старх. – Я тебе потом расскажу… Поздно. Они нас заметили.

Непонятные комоты действительно обратили внимание на нас. Кто‑то заулыбался. Вся шестерка переглянулась и двинулась к нам.

– А что это тут за грязный инопланетяшка у нас сидит?

Я удивленно посмотрел на Старха. До сих пор никаких проблем с моей принадлежностью к другой расе не возникало.

– Ребята, – миролюбиво заметил Старх, – давайте мирно разойдемся. Этот инопланетянин работает в военных исследованиях и помогает нам. Вы не будете отрицать, что это благородное дело?

Один из этих комотов криво усмехнулся.

– Инопланетянин помогает нам? Дожили. До чего мы докатились. – Он вдруг наклонился и схватил меня за воротник, приподняв над полом. – Слушай, ты, инопланетяшка, а ну катись из этого бара, и чтобы я тебя больше не видел!!! Ты понял?

– Ладно‑ладно! – поспешно заговорил я, с трудом сдерживая ярость. – Мы уже уходим.

Мое заявление, похоже, озадачило моего собеседника. Он не ожидал, что я так просто сдамся. Он явно нарывался на драку. Точнее, не на драку, а надавать «грязному инопланетяшке» по мордам. А что именно так все и будет, он не сомневался.

– Вот‑вот, проваливай, – заговорил второй из компании. – А мы пока разберемся с твоим дружком. Если что и есть хуже грязных инопланетяшек, так это их друзья, продающие собственную расу.

Я вежливо улыбнулся. Эти типы уже начали мне надоедать.

– Мы уйдем с моим другом вдвоем.

– А тебя кто спрашивает? – поинтересовался первый. Похоже, он и был здесь главный. Поняв, что драка все равно будет, он опять вернул себе хорошее настроение. Протянув руку, он снова попытался схватить меня за воротник. Я быстро перехватил его ладонь и слегка сжал, прислушиваясь, как захрустели кости незадачливого драчуна. При этом я продолжал вежливо улыбаться.

– Прошу прощения, но мы уйдем вдвоем, – повторил я, сильнее сжимая ладонь. – Возражения есть?

Мой собеседник раскрыл рот, пытаясь сдержать крик. Его ярко‑красная кожа слегка потускнела. Он попытался что‑то сказать, но не смог выдавить и слова. Только головой затряс. Я чуть ослабил хватку.

– Нет, – прохрипел он под недоуменными взглядами приятелей. – Похоже, мы ошиблись.

– Я тоже так думаю. Вы ведь не откажетесь проводить нас? – Я опять сжал ладонь комота и снова ослабил.

– Н‑нет.

– Эй, Торн, ты чего? – удивился приятель моего собеседника. – А как же забава?

Торн скорчил зверскую физиономию. Я, чтобы напомнить о себе, снова сжал его ладонь. Торн дернулся, а потом с руганью набросился на своих приятелей. Из потока его слов я узнал родословную всех этих комотов, коэффициент их интеллекта, а также то, какие мы со Стархом, оказывается, милые люди. Приятели Торна проводили своего предводителя озадаченными взглядами.

Я довел Торна до двери, где и отпустил его, вежливо попрощавшись. Но прежде чем уйти, сочувственно посмотрел на его ладонь.

– Вы сходите к врачу, – посоветовал я. – Мне кажется, у вас там что‑то сломалось.

Едва добравшись до нашего аэрокара, Старх начал хохотать. Я слегка озадаченно смотрел на него. Старх наконец‑то успокоился.

– Ну ты даешь! Я же боялся, что ты там весь бар разнесешь, поэтому и хотел поскорее тебя увести. Но ты ловко справился. Как ты так быстро вычислил предводителя?

Быстро? Мне так не показалось. И тут я вспомнил об особенности мышления хоргов.

– Ладно, – махнул рукой Старх. – Потом расскажешь. Но ловко ты с ними обошелся.

– А кто такие эти комоты?

– А, – махнул рукой Старх. – Они из сафан. Сторонники войны. Фанатики, в общем. Словно не понимают, что если между нами и дролами начнется большая война, то вряд ли в известной галактике что‑нибудь уцелеет. Они хотят, чтобы хорги доминировали в галактике. Считают нас избранным народом.

– А ты что считаешь?

– Я? – Старх как‑то странно посмотрел на меня. Потом вздохнул. – Лично я уже ни в чем не уверен. Порой мне становится просто стыдно за мою расу. – Он как‑то сгорбился и замолчал.

Я удивленно смотрел на своего друга и не понимал, что это на него нашло. Но тут наш аэрокар влетел в люк корабля. Здесь нас уже встречали. Это был один из вестовых командира корабля, который передавал только личные распоряжения капитана.

– Старх‑сафан, – официально обратился он к моему другу. – Капитан требует вас немедленно к себе.

Как я уже успел узнать, у хоргов «требует немедленно к себе» означает гораздо быстрее, чем очень срочно. Тут вестовой посмотрел на меня, и холодности в его взгляде заметно поубавилось.

– А вас ожидает госпожа Мелиана. Ей нужно с вами поговорить.

Я удивленно взглянул на Старха. Тот ободряюще мне кивнул и отправился следом за вестовым. Кажется, я чего‑то не понимаю. Потом пожал плечами. Ладно, сначала посмотрим, что там хочет от меня Мелиана, а потом надо будет разыскать Старха и спросить, что от него хотели.

Придя к такому выводу, я отправился в кабинет корабельного психолога.

Мелиана ждала меня у двери. Проводив в комнату, она старательно закрыла за мной дверь и села напротив.

– Кирилл, сейчас у нас будет очень серьезный разговор, от которого зависит многое. Я хочу, чтобы ты подробно рассказал обо всем, что было в баре на планете. Все свои чувства, мысли в тот момент.

– А откуда вы знаете про бар? – удивился я. – Это же буквально минут пять назад случилось.

– Кирилл, – укоризненно покачала головой Мелиана. – Неужели ты думал, что мы оставим тебя без присмотра? Мы наблюдали за каждым твоим спуском на планету. Мы же должны были оценить, как ты ведешь себя в незнакомой обстановке.

– Угу. Следили, значит, – угрюмо отозвался я. – А вы в комнате за мной тоже наблюдаете?

– Конечно, нет! – шокированно отозвалась Мелиана. – У каждого должен быть уголок, где он может отдохнуть. Но ты не можешь не согласиться, что нам крайне необходимо было узнать, как ты поведешь себя в незнакомом месте…

– Мне кажется, у вас уже была такая возможность.

– Ты имеешь в виду твое присутствие на корабле? Это немного не то. Поверь.

– Ладно, – махнул я рукой. Спор был бесперспективен. – Что вы хотите узнать?

– Все. Почему ты стал действовать именно таким образом, хотя мог бы положить всех этих приставал. Что ты чувствовал в тот момент. О чем думал. В общем, по порядку.

Я на миг задумался, а потом начал рассказывать, стараясь говорить как можно честнее. Скрывать или стыдиться мне было нечего.

– Значит, – задумчиво протянула Мелиана, – ты прекрасно сознавал, что мог бы справиться со всей этой шестеркой, но предпочел уйти как можно более мирно?

– Верно. Я никогда не любил драк. Да и мой отец не одобрял их.

– Твой отец? Хм. Интересно. – Мелиана задумчиво постучала по своему компьютеру. – То есть ты никогда не дрался?

– Дрался, – честно признал я. – Иногда бывают такие моменты, когда отступить хуже смерти.

– Вот как? Расскажи мне, пожалуйста, о тех моментах, когда тебе приходилось драться.

– Зачем это?

– Просто я хочу понять, насколько ты агрессивен. Что может нарушить твое спокойствие. Что ты считаешь для себя страшнее смерти. Это очень важно.

Я недоуменно хмыкнул и начал рассказывать, не понимая, что могло Мелиану заинтересовать в тех чисто детских драках. Но, похоже, мой рассказ заинтересовал ее очень сильно. По крайней мере она не перебила меня ни разу. Даже когда я закончил, она еще некоторое время наблюдала за чем‑то на экране своего компьютера.

– Значит, в первый раз ты посчитал, что с тобой обошлись несправедливо, и решил отстоять свою честь кулаками. Тут все понятно, ты защищал себя. Второй раз ты защищал совершенно тебе незнакомого человека, к которому, как ты говоришь, пристали трое хулиганов. Вот тут давай поподробнее. Если тебе этот человек незнаком, то почему ты его стал защищать?

– А разве вы не стали бы защищать, если бы на ваших глазах били слабого?

– Ага, вот как. Некое чувство справедливости. Тебе показалось, что это несправедливо.

– Ну да.

– Замечательно. – Мелиана опять уставилась в свой компьютер.

В таком ключе и шел разговор. Мелиана заставляла меня останавливаться на каждой драке, пытаясь все разложить по каким‑то одной ей ведомым полочкам. В конце концов она закрыла свой блокнот‑компьютер.

– Ладно, на сегодня хватит. У меня и так материалов на два дня работы. Если у меня возникнут еще вопросы, я их задам. Не возражаешь?

– По‑моему, это у вас работа такая – вопросы задавать.

– Верно. – Мелиана улыбнулась. – Иди отдыхай.

Я вышел из кабинета и отправился разыскивать Старха. Необходимо было выяснить, что с ним и зачем он понадобился капитану. Сам я встречался с капитаном раза три и встречаться еще желания не испытывал. Уж слишком официальным он был.

Старха я разыскал довольно быстро. Он шел мне навстречу по центральному коридору и хоть и пытался выглядеть веселым, но было видно, что он на взводе.

– Попало? – сочувственно поинтересовался я.

– Что? – Старх едва не подпрыгнул на месте. Кажется, он меня не видел до этого. Я удивленно посмотрел на него. Что‑то не помню, чтобы Старх страдал рассеянностью. Вообще рассеянность была нехарактерна для хоргов. – А, это ты. – Старх нервно дернулся. – Да, влепили еще как.

– Но за что?! Разве ты виноват, что эти ваши комоты напоролись на нас?

– Я должен был убедиться. Если бы с тобой что случилось… – Старх не договорил. Вообще было понятно, что он сейчас говорит совсем не то, что хочет. Я, поняв, что ему, видно, действительно крепко досталось от капитана, не стал настаивать. Еще не хватало ему моих расспросов. Я только сочувственно хлопнул его по плечу.

– Ладно, не расстраивайся. Пойдем в голографический зал. Я тебе обещал показать наши моря. Я как раз недавно закончил программу. Тебе понравится.

– Ага, – неуверенно заметил Старх. – А, ладно, пошли.

Я быстро зашагал по направлению к голографическому залу. Корабль я уже успел изучить довольно хорошо, поэтому свернул сразу в технический отсек. Так было немного длиннее, но зато интереснее. Времени мне было не жалко – его у меня полно, но сколько интересного можно увидеть на этих обходных маршрутах. Старх, правда, высмеивал мою нелогичность, но я успешно отражал все его попытки заставить меня поступать целесообразно.

Пробираясь по узким техническим коридорам, я почувствовал, как Старх ухватил меня за плечо. Я удивленно обернулся. Старх немного нервно осматривался вокруг.

– Слушай. – Старх вдруг наклонился ко мне и громким шепотом начал говорить: – Если вдруг что случится с нами, то возвращайся на Землю! Понял? Возвращайся домой! У тебя ведь не могло там совсем никого не остаться. Не для тебя все это. Это не твоя война!

– Да какая война? О чем ты, Старх?

– Наша война! Мы недавно получили приказ заняться исследованиями в одном квадрате. А это очень близко к дролам…

– Ты хочешь сказать, что они могут напасть?

Старх явно заколебался. Потом снова посмотрел на меня.

– Просто запомни: это не твоя война. Нечего тебе в нее влезать, парень.

– Да я, собственно, и не собираюсь.

– Вот и замечательно. – Старх явно испытывал громадное облегчение. Я же, наоборот, был сильно встревожен. Мне был совсем непонятен этот довольно эмоциональный совет. И почему‑то моя интуиция подсказывала мне, что этот разговор произошел вовсе не просто так. Старх явно пытался что‑то сообщить мне. Что‑то очень важное. Но почему же он не сказал прямо?

Таким растерянным я и вернулся из голографического отсека. Показ морей прошел вовсе не так, как мне бы хотелось. И я, и Старх были озабочены каждый своими мыслями и мало смотрели по сторонам…

Я задумчиво прошелся по комнате. Потом подошел к полке, где стояли шестнадцать шаров, на которых я отрабатывал контроль силы. Осторожно потянулся к двенадцатому. За те полгода, что я провел на этом корабле, я уже дошел до двенадцатого, но на нем застрял. Мне никак не удавалось взять его и не разрушить.

Осторожно, двумя пальцами я ухватил шар, напрягая всю чувствительность кончиков пальцев. Потом постарался схватить шар всеми пятью пальцами. И тут мне послышался хруст. Я замер, уже готовый привычно увидеть, как шар под моей рукой разлетится в пыль. Но нет. Кажется, хруст мне все‑таки показался. Шар пока разлетаться не думал. Я осторожно отвел руку, слегка размял ее и снова попытался взять шар. Шар слегка приподнялся. Я, боясь дышать, поднял его повыше. Еще выше. Хорошо. Теперь надо его поставить и попробовать еще раз. В этот момент шар хрустнул, и уже через мгновение мельчайшая пыль вылетела из моей руки – от радости, что у меня получилось, я надавил слишком сильно.

Я раздраженно дернул плечом, пытаясь успокоиться. Потом хлопнул по кнопке на полке. Где‑то внутри стены что‑то зашуршало, а потом открылось круглое окошко, из которого выкатился новый шар. Он скатился по специальной канавке и замер в лунке под номером двенадцать.

Я сел на пол и закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться, как учила меня Мелиана. Прогнать все негативные мысли, поверить, что все получится. Настроившись, я встал. Отстраненность. Именно умению отстраниться от всего внешнего и пыталась меня научить Мелиана. Но до сегодняшнего дня я еще ни разу не пытался применить свои умения на практике.

– Работай над собой, – говорила она. – Только самостоятельно ты можешь достигнуть цели. Я же могу лишь советовать, не более.

Я сосредоточился на руке, точнее, на кончиках пальцев. По ним пробежали легкие искры. Я протянул руку. Коснулся шара. Никогда я еще не чувствовал его так четко. Даже не видя шара, я мог обрисовать каждую шероховатость на нем. Я поднял шар. Поднес к глазам. Шар свободно лежал, зажатый у меня в пальцах, и не думал рассыпаться. Я поставил его на место и решительно ухватился за шар под номером тринадцать. И с ним никаких проблем не возникло.

Я немного поколебался и взялся за четырнадцатый. А вот здесь мне пришлось попотеть. Этот шар, казалось, готов был рассыпаться под собственной тяжестью, едва его поднимали в воздух. Первый раз я так и не смог его удержать, и он рассыпался. Не теряя контроля, я нажал кнопку, дождался, когда новый шар встанет на свое место, и снова взял его. На этот раз я следил и за распределением гравитации. Я помню, что говорили про нее на уроке. Значит, слегка повернем шар, чтобы его прочные ребра оказались перпендикулярны гравитационным потокам. Каким‑то образом я совершенно точно знал, где у шара находятся эти самые ребра жесткости.

– Хм, а с этим шаром не все так просто, – пробормотал я. Я уже понял, что до четырнадцатого шары служили только тренажером для тренировки контроля силы. А вот дальше это уже нечто большее. Например, поднять четырнадцатый шар совершенно невозможно ни при каком контроле за силой. Здесь надо еще и подумать. Недаром ведь четырнадцатый, пятнадцатый и шестнадцатый шары висят в воздухе, не касаясь полки. Я присмотрелся внимательнее. Точно. И как я раньше не видел! Под этими шарами были установлены крохотные антигравитаторы. Вряд ли они могут нейтрализовать вес объекта массой больше нескольких граммов, но для шаров их вполне хватало.

Я вернул четырнадцатый шар на место и расслабился. Подступаться к следующему шару я пока не решился. Надо еще с этим потренироваться. Я и так за сегодня перескочил шар. Раньше подобное мне не удавалось.

Эти упражнения довольно сильно утомили меня, и я решил отдохнуть. Тем более что завтра были полеты на тренажере. Уже закрывая глаза, я вспомнил, что хотел обдумать слова Старха, но сказалась усталость.

– Завтра подумаю, – решил я, засыпая.

На следующий день, едва встав, я понял, что проспал. Этого еще не хватало. Опоздать на тренировку – значит подвести всех пилотов. Опаздывает один – не летит вся группа. Правило было незыблемым. Да оно и понятно.

Я поспешно вскочил, натянул свой комбинезон и выскочил из комнаты. Уже через пять минут я вбежал в комнату тактических занятий и пристроился к тому отряду, к которому был прикреплен.

Корах – командир эскадрильи – наградил меня сердитым взглядом и отвернулся. Я поспешно встал на свое место. Честно говоря, занятия на тренажерах мне нравились. Это напоминало игру в «войнушку». Правда, я понимал, что на самом деле все это серьезно, но поскольку мне это в реальности не надо было, то я и относился ко всему как к забаве.

Тут дверь отъехала в сторону, и вошел офицер оперативного управления. Вся наша эскадрилья – шесть человек – замерла, вытянувшись по стойке «смирно». Офицер махнул рукой и прошел к электронной карте той части космоса, где, похоже, должны были пройти следующие учения.

– Ваше задание на сегодня таково, – заговорил офицер. – Стало известно, что ваши противники решили скрытно пробраться сквозь вот этот метеоритный рой. Их численность неизвестна, но она точно не превышает двенадцати истребителей.

Ага, две эскадрильи. Основываясь на знании хоргов, я готов был поклясться, что именно столько противников у нас и будет. Нет, я не хочу сказать, что хорги были такими уж догматами, но они просто не терпели что‑то новое, если это новое предварительно хорошенько не обдумано в тишине и покое. И если в уставе было записано, что минимальная тактическая единица – эскадрилья, то можно смело утверждать, что меньше они никогда не выпустят, даже если столько истребителей и не нужно в реальности. Вернее, выпустят, но только в том случае, если у них будет время на обдумывание ситуации и подробную ее оценку. А в бою такого, как правило, не бывает.

– Таким образом, – продолжал говорить офицер оперативного управления, – ваша задача – не допустить противника к нашему кораблю. Еще лучше, если вам удастся обнаружить противника до его выхода на атаку. А сейчас по местам!

Мы дружно разбежались. Я же по дороге к своему тренажеру гадал, кто будет нашим противником. На этом звездолете, кроме нашей, было еще четыре эскадрильи. Если одним из противников будет первая эскадрилья, то можно даже и не рыпаться. Эта эскадрилья была лучшей не только на корабле, но и в эскадре.

Я на ходу запустил программу компьютера своего комбинезона, и тот начал перестраивать молекулы ткани. Металлический цвет комбинезона начал тускнеть, пока не превратился почти в черный. Воротник разбух, оплетая голову. Костюм приобрел некоторую жесткость, оставшись прежним только на сгибах. Вскоре я уже бежал в герметичном полетном комбинезоне летчика‑истребителя.

Когда я узнал об умении моего комбинезона превращаться в любую одежду по заказу, то сначала даже не поверил. Но постепенно привык. Оказалось, что к поясу комбинезона был прикреплен специальный управляющий компьютер, в памяти которого было заложено несколько десятков видов одежды. Все, что требовалось от меня, так это запустить нужную программу. Остальное делал компьютер. Как он перестраивал одежду, я так и не понял, но, чтобы пользоваться вещью, вовсе не обязательно знать, как она работает. На этом я и успокоился. Только добавил в память компьютера несколько новых видов одежды – это тоже оказалось нетрудным делом. Как я понял, таким свойством обладали только комбинезоны сафан, и стоили они довольно дорого.

Нырнув в люк машины, я захлопнул непрозрачный колпак за собой и удобно лег в кресло. Тотчас меня оплели ремни безопасности, жестко закрепляя тело, руки и ноги. Отдельный ремень обхватил голову. В таком кресле нельзя было даже пошевелиться. Впрочем, это от летчиков и не требовалось. Моя одежда завибрировала, начав массаж мышц, чтобы они не затекли от долгой неподвижности. Я отвлекся от этого массажа и сосредоточился. Послал компьютеру истребителя сигнал готовности. Тотчас меня накрыла пси‑волна. Мир померк, но всего на мгновение. А через секунду я уже очнулся истребителем. Я был истребителем! Я был машиной. Огляделся. Вокруг стояли остальные машины, готовые к старту. Сигнал. Открылись шлюзы. Я зашагал к космосу. Вернее, это я привычно отдал команду ногам пойти к раскрытым дверям. Но компьютер истребителя, перехватив сигнал моего мозга, мягко покатил машину вперед.

За время тренировок я уже наловчился переключать внимание и быстро провел перестройку своего сознания, привыкая к тому, что теперь мой мозг управляет не моим телом, а истребителем. Перестроил приоритеты управления. Дело в том, что компьютер и мозг пилота жестко разграничены различными приоритетами принятия решений. Там, где требуется точный расчет, главенство было за компьютером, а где нужна была импровизация – там за пилотом. У меня же благодаря экспериментам Вултона обнаружились кое‑какие таланты. В частности, оказалось, что считать я мог не хуже компьютера. Тот, конечно, все равно делал это быстрее, но зато у меня оставалось кое‑что и на импровизацию и интуицию. Поэтому я немного сдвинул приоритет, оставив для компьютера только сложнейшие навигационные вычисления. К тому же я мог гораздо быстрее любого хорга ориентироваться в обстановке, поэтому не нуждался в дополнительных «костылях», как я называл программы компьютера, которые должны были помочь пилоту в сложной обстановке. Именно они брали на себя управление, если возникала какая‑то неожиданность, давая возможность пилотам разобраться в обстановке. Эти программы я не выключал, но задвигал в самый дальний угол памяти машины, освобождая ее для более полезных дел.

Перестроив таким образом схему управления, я сигнализировал Кораху о своей готовности.

– Долго ты, Кен, – недовольно отозвался командир. Я мысленно пожал плечами. Не объяснять же ему, чем я на самом деле занимался все это время. Любого хорга способно довести до инфаркта знание того, насколько грубо я нарушаю все их инструкции. К тому же мне совсем не нравился тот позывной, которым наградил меня Корах. Кен – в переводе означало «малец», «слабый». Однако я подобрал для этого слова более точный аналог – сопляк. Менять мой позывной Корах отказывался наотрез, и мне пришлось с ним смириться. Но этого своему командиру я так и не простил.

– Это же ваша техника. Мне надо время, – соврал я.

Корах на это ничего не ответил и распорядился взлетать. В скором времени все шесть истребителей покинули палубы и вырвались в космос.

– Построение «клин», все за мной! – прозвучал приказ Кораха.

Я послал сигнал о том, что распоряжение принято. Построение «клин» считалось походным и для боя не годилось. Мое место в этом построении было сразу за командиром справа. Эти места справа и слева всегда отводились для новичков. Тут они были как бы под общим присмотром. Хотя я уже считал себя не новичком, но Корах отказывался определять мне другое место. Самый же опытный пилот должен был лететь чуть сзади строя и выше. Он выполнял роль разведчика и не давал неожиданно приблизиться врагу к клину. Могло показаться, что это построение было странным. Какая разница, как лететь? Но на занятиях мне подробно объяснили, что при таком построении эскадра может лететь гораздо быстрее, чем отдельный истребитель, а затраты энергии меньше. Насколько я понял, там было что‑то связано с наложением полей. Вот сейчас мы и летели в этом походном порядке. А вскоре показался астероидный рой.

– Переходим к патрулированию. Внимательнее наблюдаем вокруг.

Лично я не видел смысла в подобном маневрировании. Опять сказывалось неумение хоргов быстро принимать решение в меняющейся обстановке. Этот план был разработан еще на корабле, но там, по данным разведки, обстановка была немного иной. А сейчас, летая около самых астероидов, мы ничего не могли разглядеть в их поле, а нас было видно издалека. В подобной обстановке все преимущества были у нападающих. А их и так было больше. Лично я бы устроил засаду. Посадил часть кораблей на астероиды и приказал бы затаиться, а парочку оставил бы летать внутри астероидного поля. Для юрких истребителей с их мощными компьютерами это было не опасно, но я знал, что высказывать эти мысли Кораху не слишком благоразумно. Все равно ничего не изменит. Можно попросить только чуть изменить план, полагаясь на свой статус в отряде.

– Кри, – вызвал я командира его позывным. – Разрешите мне залететь в рой и посмотреть там. На границе мы слишком на виду, а нас видно издалека.

Сейчас я мог представить, как размышляет Корах, кипя от того, что какой‑то Кен вздумал его учить. Однако и отказать мне не мог, помня приказ Вултона содействовать всем моим планам. Сам Корах и не скрывал, что подобным положением дел недоволен. По его представлению, все эти ученые лезли не в свое дело. Насколько я знал, он даже нажаловался на Вултона кому‑то наверху, но, судя по тому, что ничего не изменилось, Вултон у руководства пользовался гораздо большим авторитетом. Не в силах помешать моему присутствию в отряде, Корах старался как можно чаще показывать мне, как это все ему не нравится. Я старался не обращать внимания.

– Хорошо, – проскрежетал Корах. И чтоб ты напоролся на астероид, прочитал я в этом скрежете.

Не вступая в спор, я быстро развернул свой корабль и нырнул в рой. Отыскал астероид побольше и опустился на него, отключив почти все системы, кроме жизнеобеспечения и наблюдения. Теперь я мог спокойно наблюдать за своим отрядом. Они действительно были как на ладони. Я покачал головой. Прячась за астероидами, можно подобраться почти вплотную и расстрелять двоих, прежде чем остальные успеют отреагировать.

Однако, когда началась атака, я должен был признать мастерство Кораха. Оказалось, что он недаром отправил один истребитель выше роя. Там он и висел, осматривая подходы. Он и заметил один из вражеских истребителей. Корах тотчас велел отодвинуться от края астероидного поля и быть наготове. Судя по тому, что он даже не попытался вызвать меня, он посчитал, что без меня ему будет проще.

Противник, обнаружив перед собой только четыре истребителя, поспешил атаковать их, пока не подоспели остальные. Из роя выскочила четверка истребителей и набросилась на четверых наших. А внутри роя вторая эскадрилья пыталась пробраться по границе поля, чтобы расправиться с разведчиками, если те попробуют прийти на помощь своим.

Я покачал головой. Все четко и стандартно. Поскольку я сидел на занятиях вместе со всеми этими пилотами, то мог очень точно сказать, что они планируют. Придумать что‑то новое на ходу хорги были совершенно не способны. По сути, и в их учениях побеждал тот, кто до их начала сумел создать что‑то неожиданное. С хоргами поговорка «удивил – победил» приобретала гораздо более точный смысл, чем на Земле.

Опасаясь быть обнаруженным, я наблюдал за передвижением второй эскадрильи, включив радары в пассивный режим. Но те и не пытались скрыться. С полной уверенностью, что знают, где находятся все наши корабли, они маскировались только от четверки, что вела бой, и от тех, кто, по их мнению, располагался выше.

Наш разведчик уже сообразил, что происходит, и поспешил на помощь. Но не напрямую. Опытный пилот быстро обнаружил, что нас атакуют не все силы врага, поэтому полетел немного по дуге, стараясь держаться подальше от астероидов.

Увидев, что на помощь идет только один истребитель, командир вражеской эскадрильи разделил свои силы и троих отправил в бой. Хотя лично я не понимал, для чего это надо. Их ведь и так больше. Им надо бы на полной скорости рвануть к кораблю, который мы, по идее, должны охранять. Впрочем, понимая свою неопытность в подобных делах, я только наблюдал. Вот три истребителя рванули наперехват нашему разведчику. Этот момент показался мне идеальным. Оставшаяся троица буквально подставилась под мои удары. Выйдя чуть вперед, чтобы лучше видеть бой, я с ходу разогнал двигатель, оторвался от астероида и сразу пустил две ракеты. Потом еще две. И еще, на всякий случай. И только сейчас разглядел опознавательные знаки своих противников – это была легендарная первая эскадрилья. Но времени на размышление уже не было. Я представил сейчас растерянность пилотов (хорги есть хорги, даже если они опытные пилоты). Представил, как автоматика берет управление на себя, производя противоракетные маневры и отстреливая гравитационные ловушки, в надежде, что головки наведения ракет клюнут на эту приманку.

Но как бы быстро компьютеры ни действовали, заменить человека они не могли. Один из истребителей превратился в пылающий факел, который тут же потух, когда выгорел боезапас ракеты и небольшой запас кислорода, что был в истребителе. А вот два других вражеских истребителя сумели уклониться, хотя одному из этих двоих, похоже, не удалось уйти без повреждений. Я резко рванул свою машину им навстречу. Сейчас вся моя надежда была на то, что пилоты не очухались и их истребителями управляет автоматика. Когда пилоты придут в себя от этой атаки, то они задавят меня за счет своего личного мастерства. Я перед ними был щенок. Но вот с их компьютерами потягаться мог вполне.

Я метнулся к поврежденному истребителю и, когда он начал делать маневры уклонения, заложил вираж в сторону врага, выпустив еще две ракеты. Зрение на миг померкло от перегрузки – компенсаторы такие виражи нейтрализовать не могли. Зато мой маневр оказался совершенно неожиданным для компьютера вражеского истребителя. Управляй хорг‑пилот своим кораблем, он бы мог предположить подобный маневр. Пилот, но не машина. Обе ракеты попали в истребитель и разнесли его на атомы. Я совершил нечто вроде мертвой петли и уклонился от ракет, пущенных поврежденным истребителем. Сделал кувырок и послал в его сторону очередь из импульсной пушки. Хорг попытался неуклюже повернуть в мою сторону свой подбитый корабль, но его двигатель заглох, и истребитель бесполезно закувыркался в космосе. Получив очередь из пушки, он превратился в пылающий метеорит и вскоре погас.

Но тут ко мне метнулись еще два истребителя. Командир первой эскадрильи успел вызвать подмогу до своей гибели.

– Сет, – послал я сигнал нашему разведчику. – Помоги мне! Вдвоем у нас есть шанс справиться с тремя врагами, а потом мы ударим в тыл тем, кто атакует наших!

Однако, посылая этот сигнал, я был уверен, что он останется гласом вопиющего в пустыне. Хорги никогда не решатся сделать в бою что‑то, что не было обговорено заранее. А подобный мой маневр заранее обговорен не был. И Сету не было дела до того, что я предлагал неплохую вещь. Вернее, дело было… если бы враги вдруг замерли минут на пять и дали бы ему возможность все обдумать. Тогда бы Сет сделал правильные выводы и поспешил бы ко мне. Но враги этого времени ему не дали, а сделать выводы быстрее Сет не мог. Поэтому он рванулся на помощь основной эскадрилье. Но сейчас он не успел и туда – его перехватил оставшийся пилот из первой эскадрильи и навязал бесполезный для Сета бой. А два оставшихся из первой эскадрильи атаковали меня. И пока только из‑за своего маневрирования мне удавалось избегать гибели, хотя обстреливали меня довольно основательно.

Разозленные моей увертливостью, пилоты разлетелись в разные стороны и попытались взять меня в «клещи». Я молниеносно переложил истребитель на правый бок и рванулся навстречу одному из противников. Тот резко отвернул, дав мне возможность атаковать с разворота второго, выпустив по нему ракеты. И снова компьютер вражеского корабля оказался не готов к такому маневрированию – в него были заложены нормы перегрузки, которые способны были выдерживать пилоты. Мой же маневр эти нормы превосходил и поэтому не учитывался. Истребитель врага сам налетел на мои ракеты, превратившись в пылающий факел. Совершая этот маневр, я подставился другому истребителю и получил от него разряд в бок. Словно по нервам полоснул заряд импульсной пушки. Я попытался отклониться, но здесь уже более опытный пилот меня не упустил. Через мгновение все в моих глазах поглотила огненная вспышка.

Очнулся я в кабине тренажера весь в поту. Комбинезон старательно массировал мои мышцы, приводя в чувство. Я проморгался. Потом отдал команду, и колпак тренажера медленно откинулся. Я вылез из машины и, пошатываясь, двинулся к подбегающим врачам.

– Ко мне! Немедленно ко мне! – закричал подоспевший Вултон. – Срочно на обследование!

Ага, кто бы сомневался. Вултон занимался моим обследованием после каждого вылета. А потом еще должна быть беседа с Мелианой.

Как я и предполагал, так и случилось. А результаты учебного боя я узнал только через несколько часов. У нас погибли все, мы смогли уничтожить шесть истребителей врага. Причем четверых сбил я. Таким образом, мы полностью проиграли. Зато можно было успокоиться тем, что нам удалось нанести самые большие потери первой эскадрилье за последние пять лет. Четыре истребителя за вылет они не теряли никогда. Но, как я подозревал, Корах вовсе не будет этим доволен. Ведь эти потери нанес Кен – сопляк. А вся его остальная эскадра смогла уничтожить только два истребителя. Да к тому же, как я слышал, ему еще попало на разборе из‑за того, что он не отправил Сета на помощь мне. Как показал анализ, вдвоем с ним у нас действительно были шансы победить последнюю троицу из первой эскадрильи – ведь Сет был очень опытным пилотом, недаром Корах отправлял его на разведку. А победив первую эскадрилью, можно было кардинально изменить расклад, даже если, уничтожив первую эскадрилью, мы с Сетом погибли бы. И то, что я предлагал во время боя именно этот вариант, отнюдь не прибавляло хорошего настроения Кораху. Я же понял, что мне пока лучше с командиром моей эскадрильи не встречаться. Какое счастье все‑таки, что я его подчиненный только на время учений. А пока меня ждали новые занятия.

Date: 2015-09-24; view: 273; Нарушение авторских прав