Теория П. Сорокина

Уровень неравенства колеблется (флуктуирует). Нет постоянного увеличения или уменьшения неравенства.

В противоположность Марксу П. Сорокин утверждал, что постоянного увеличения или уменьшения неравенства в истории человечества не существует. В разные эпохи и в разных странах неравенство то увеличивается, то уменьшается, т.е. флуктуирует (колеблется).

Другой способ — анализ доли семейного дохода, затрачиваемого на питание. Оказывается, богатые платят за продовольствие всего 5-7% дохода. Чем беднее индивид, тем большая часть дохода тратится на питание, и наоборот.

В конце XX в. находит свое подтверждение выведенная эмпирическим путем в середине XIX в. статистическая закономерность, известная как закон Энгеля: чем ниже доход, тем большая доля расхода должна быть предназначена для питания. С ростом доходов семьи абсолютные расходы на питание возрастают, но в отношении ко всем расходам семьи они снижаются, причем доля расходов на одежду, отопление и освещение изменяется незначительно, и резко возрастает доля расходов на удовлетворение культурных потребностей.

Позже были найдены и другие эмпирические “законы” потребления: закон Швабе (1868) — чем беднее семья, тем выше доля расходов на жилище; закон Райта (1875) — чем выше доход, тем выше уровень сбережений и доля их в расходе.

В развитых странах доля удовлетворения потребностей в жилище в составе расходов велика (более 20%), практически она наибольшая:

в США - 25%, во Франции - 27, в Японии - 24 и т.д., тогда как в бывшем СССР она составляла всего 8%. В России расходы на оплату собственно жилой площади в 1995т. составляли 1,3%, а с учетом коммунальных услуг — 4,3%. Это свидетельствует, в частности, о плохой обеспеченности населения жильем: 5—6% российских семей (это 2,5 млн семей) продолжают жить в коммунальных квартирах, причем 70% из них занимают всего одну комнату; более 4% наших сограждан проживают в общежитиях.

Бедные и богатые различаются по степени удовлетворения потребностей в товарах культурно-бытового назначения, особенно более дорогих, приобретаемых не очень часто. Так, в хозяйствах, имеющих доход в 3 раза больше некоторого базисного уровня, имеется в 1,5 раза больше предметов этой группы. Поданным бюджетных обследований, в низкодоходных группах в 1,5 раза меньше холодильников, в 3 раза - магнитофонов, в 9 раз — фотоаппаратов, в 12 — пылесосов, нежели в высокодоходных. Уровень среднедушевых потребительских расходов малообеспеченных хозяйств составил примерно 30% их величины в высокодоходных хозяйствах[109].

Первыми в защиту социального неравенства как необходимого элемента стратификации, выполняющего позитивные функции, выступили в 1945 г. Кингслей Дэвис и Уилберт Мур. Под стратификацией они понимали неравномерное распределение материальных благ, властных функций и социального престижа в зависимости от функциональной важности (значимости) позиции. Важность позиции определяется оценкой ее, во-первых, личностью в качестве объекта социального действия, во-вторых, самого общества. По мнению К.Дэвиса и У. Мура, “каждое общество независимо от того, является оно простым или сложным, должно дифференцировать людей по престижу и уважению и должно иметь определенную степень институали-зированного неравенства”. “Социальное неравенство представляет собой естественно эволюционирующий механизм, благодаря которому общество обеспечивает продвижение на важнейшие позиции наиболее квалифицированных лиц”[110].

Однако точно определить, какие именно позиции наиболее важны для общества, весьма затруднительно. В разных обществах одни и те же позиции в стратификации могут оцениваться по-разному, но в любом обществе есть позиции, которые требуют специфических способностей и подготовки, функционально более важные, чем другие позиции. Скажем, позиция управляющего компанией функционально более важна, чем позиция грузчика. Обе позиции необходимы компании, но позиция менеджера требует специфических способностей и подготовки.

“Поэтому общество должно, во-первых, иметь в своем распоряжении определенные выгоды, которые оно может использовать в качестве стимулов, и, во-вторых, иметь в своем распоряжении определенные способы неравномерного распределения этих выгод в зависимости от занимаемых позиций”[111].

Согласно Дэвису и Муру, функционально важные позиции должны вознаграждаться соответствующим образом. В этом случае общество сможет обеспечить выдвижение на важнейшие позиции квалифицированных людей. Вознаграждение должно быть притягательным, чтобы склонить людей к выполнению обязанностей, связанных с этими позициями.

Наиболее ценными позициями считаются те, для заполнения которых требуются: а) уникальный (редкостный) природный талант и/или б) очень большая подготовка и обучение. Оба качества распространены среди населения крайне редко.

Таким образом, социальное неравенство выполняет ряд очень важных функций. Напротив, всеобщее равенство лишает людей стимулов к продвижению, желания прилагать максимум усилий и способностей для выполнения обязанностей (они будут считать, что получают за свою работу не больше того, что они получили бы, ничего не делая весь день).

Функциональная теория неравенства У. Мура и К. Дэвиса легла в основание созданной ими теории социальной стратификации и управленческой иерархии.

Функциональная теория стратификации исходит из:

1) принципа равных возможностей;

2) принципа выживания самых приспособленных;

3) психологического детерминизма, согласно которому успех в работе предопределяют индивидуальные психологические качества — мотивация, потребность достижения, интеллект и т.д.

4) принципов трудовой этики, согласно которой успех в работе является знаком Божьей милости, неудача — результатом только недостатка хороших качеств и т.д.

Согласно функциональной теории стратификации, высшие управленческие посты в обществе должны занимать самые способные и квалифицированные люди. Чем выше место в иерархии, тем более способным и квалифицированным должен быть человек.

Чем выше место в иерархии, тем более качественными должны быть принимаемые управленческие решения. Чем выше качество принимаемого решения, тем выше должна быть ответственность. Чем выше ответственность за принимаемое решение, тем больше властных полномочий для проведения в жизнь данного решения должен иметь этот человек.

Чем выше качество и ответственность за принимаемое решение, тем более жестким должен быть отбор кандидатов, претендующих на высокие места в иерархии. Максимально жесткими фильтры-барьеры должны быть на верхних ступенях пирамиды.

Итак, экономическое неравенство и социальная иерархия. Функциональны они или нет? И да и нет. Сосредоточение в руках немногих огромных денег позволяет концентрировать ресурсы и инвестировать их на строительство крупномасштабных объектов. Неравенство стимулирует конкуренцию, следовательно, растет качество товаров, и в выигрыше оказываются широкие слои населения. С другой стороны, чрезмерное неравенство вызывает напряженность, порождает классовую борьбу. Неравенство создает неработающее меньшинство — так называемый праздный класс. Функционален ли он? И да и нет. Праздность создает досуг, досуг создает возможности для занятия философией, искусством, научными исследованиями, изобретательством, которые движут развитием культуры.

Экономические ресурсы в современном обществе распределены не поровну и люди осведомлены об этом. Так, разрыв в доходах в США в 10 раз больше, чем в Швеции. Богатые в любом обществе обладают богатствами, размеры которых превышают доходы низшего класса в сотни и тысячи раз.

Хотя неравенство создает недовольство большой массы людей и ослабляет социальное единство нации, современное общество остается удивительно стабильным. Загадку устойчивости социальной стратификации, основанной на неравенстве, социологи объясняют функциональной полезностью пирамидального устройства общества, позволяющего оценивать и вознаграждать индивидуальные вклады пропорционально заслугам личности и продвигать наверх наиболее заслуживающих индивидов.

Теория У. Мура и К. Дэвиса направлена на объяснение позитивных и негативных последствий неравенства. Среди негативных последствий надо назвать социальное возмущение неравенством, которое иногда перерастает в открытый конфликт. Элита и группы наиболее богатых, стремясь сохранить свои привилегии и преимущественное положение в обществе, блокируют продвижение наверх талантливых и предприимчивых представителей низов. Неравенство питается пассивностью низов, смирившихся со своей судьбой и фаталистически верящих в то, что при существующей системе правления у них никогда не будет шансов выдвинуться и активно участвовать в политической жизни страны. По мнению Мелвина Тумина, негативные социальные последствия надо квалифицировать как дисфункцию системы стратификации[112].

Понятие стратификации (stratum — слой, facio — делаю) пришло в социологию из геологии, где оно обозначает расположение пластов различных пород по вертикали. Однако геологическая аналогия при анализе социальной стратификации не дает исчерпывающей картины. Известно, что породы земли не вступают между собой нив какие взаимоотношения. Кроме того, один слой земли не способен переместиться относительно другого, хотя в социальной иерархии подобное может происходить. К примеру, социальный престиж адвокатов и банкиров в современном российском обществе существенно повысился по сравнению с тем, каким он был десятилетия назад в советском обществе. Соответственно возросли и их доходы. В Англии снизился, по сравнению с тем, каким он был полвека назад, престиж клерков. В США повысился статус некоторых национальных групп, в частности итальянцев и поляков, которые в начале XX в. могли рассчитывать только на низкооплачиваемые должности, а также расовых групп, например негров. В скандинавских странах за последние 20 лет резко возрос статус женщин, они начали играть заметную роль в политической жизни, а иногда и направлять ее.

Механическая аналогия между структурой общества и структурой земли не поможет, если мы не будем учитывать особенность социальной стратификации. В отличие от геологической она построена на принципе неравенства. И этот принцип решает многое.

Современные социологи сходятся во мнении, что стратификация представляет собой олицетворение социального и экономического неравенства больших групп людей, но расходятся в трактовке причин ее возникновения, критериев расчленения и взаимоотношения составляющих ее компонентов.

Один из американских социологов М. Хагопьян предлагает строить современную стратификацию на основе веберовской трехчленки. Когда мы говорим, что стратификация имеет три четко выраженных измерения (формы, системы), а именно класс, статус и власть, то мы подразумеваем тот факт, рассуждает он, что социальный ранг притягивает власть и деньги, власть — это генератор престижа и удачи, а богатство дает власть и ранг[113]. Взаимосвязаны три измерения стратификации или нет?

Однозначно ответить на вопрос невозможно. Существует два типа общества, расположенных на двух противоположных полюсах воображаемого континуума: в одном все три пирамиды — класс, статус и власть — слиты воедино так, что одни и те же индивиды обладают равным объемом того, другого и третьего и при этом располагаются на одних и тех же социальных уровнях; в другом типе общества три пирамиды существуют как бы независимо одна от другой, так что индивиды с высоким рангом в первой обладают средним во второй и низким в третьей и т.д. Без труда мы отыщем множество исторических примеров реальных стран, которые выражают собой первый или второй типы стратификации либо занимают промежуточное положение. Поскольку социальное неравенство всегда подразумевает возвышение одной группы за счет другой, каждая система стратификации таит в себе зародыш будущего падения[114].

Социальная стратификация – это то же самое, что социальное расслоение. Термин “расслоение” буквально означает разделение всего сообщества на слои, т.е. группы богатых, зажиточных, обеспеченных, бедных и очень бедных, или нищих.

Социальное расслоение – процесс (и его результат) образования новых слоев населения. Исходная точка этого процесса – социально однородное общество, т.е. общество, в котором люди не различаются по имущественному и социальному положению. На латинском языке ему соответствуют два термина, принятых в современной науке социологии: дифференциация и стратификация.

Термин “стратификация” принят в науке, а слово “расслоение” больше употребляется в повседневном языке, и лишь иногда – в науке. Он фиксирует не только процесс поляризации населения на бедных и богатых, но и конечный результат расслоения, когда в обществе возникает средний класс. Мы будем пользоваться термином “стратификация” для обозначения процесса и результата расслоения общества.

Стратификация описывает социальное неравенство в обществе, деление на бедных и богатых, привилегированных и непривилегированных. В первобытном обществе неравенство было незначительным, поэтому стратификация там почти отсутствовала. В сложных обществах неравенство очень сильное, оно поделило людей по доходам, уровню образования, власти. Возникли касты, затем сословия, а позже – классы. В одних обществах переход из одного социального слоя (страты) запрещен, в других он ограничен, а в третьих полностью разрешен. Свобода социальных перемещений (мобильность) определяет то, каким является общество — закрытым или открытым.

Системы стратификации — это одновременно и причина, и следствие неравенства. Для общества, одни задачи в рамках общественного разделения труда важнее других, и люди, выполняющие разные виды работ, по-разному (неравно) вознаграждаются. Разделение труда также базируется на возрасте и поле. Чем сложнее общество, тем больше у него способов по-разному оценивать людей — в зависимости оттого, кто они есть или что они делают. В огороднических племенах Новой Гвинеи системы стратификации построены на комбинации достигаемых (воинское искусство, накопленное богатство) и предписываемых характеристик (возраст, пол). Степень неравенства увеличивается с усложнением экономического базиса. В племени Вагиуа люди делятся на три класса: 1) “великие люди” — воины; 2) “большие люди” (бигмены) — самые богатые; 3) “маленькие люди” - женщины, дети и бедняки.

Социальная иерархия возникает потому, что люди различаются по своим предписываемым и достигаемым чертам, которые оцениваются различно. Социальная иерархия — совокупность ранжированных статусов от самых высоких до самых низких. Поскольку и наиболее, и наименее ценные характеристики относительно редки, иерархия статусов в тенденции имеет форму ромба с узкой вершиной и основанием.

Если такая иерархия оформилась, люди на различных уровнях, или стратах, получают различный объем власти, престижа и собственности. Иначе, совокупность ранжированных статусов строится на определении социального достоинства и она трансформируется в иерархию контроля над социетальными ресурсами.

Учение о стратификации — это учение об отношениях между слоями и классами. Главной чертой таких отношений, по мнению большинства ученых, является неравенство. Одна страта владеет и распоряжается большими ресурсами общества, чем другая, обладает большим престижем или властью. В современном обществе существуют бедные и богатые. Первые — выходцы из известных и состоятельных семей, вторые — представители обычных, ничем не примечательных. В современном обществе есть властная элита и бесправное большинство, которое периодически голосует и выбирает политических лидеров, тех людей, кто постоянно должен управлять страной и решать за них их судьбу. Анализ социальной стратификации включает анализ причин сохранения и изменения во времени отношений неравенства, а также его влияния на поведение людей и жизнедеятельность общества.

Итак, социальная стратификация — совокупность расположенных в вертикальном порядке социальных слоев: бедных, зажиточных, богатых. Социальные слои расположены здесь по критерию неравного доступа к власти, богатству, образованию и престижу. Страта — социальный слой людей, имеющих сходные объективные показатели по четырем шкалам стратификации. Формирование социальных страт в обществе называется стратификацией, и их появление сигнализирует переход от вождества к государству. Наличие в обществе развитой системы стратификации является одной из ключевых, определяющих черт государства.

Каждая страта включает только тех людей, которые имеют приблизительно одинаковые доходы, власть, образование и престиж. Сверху вниз в обществе расположены страты богатых, зажиточных (средний класс) и бедных людей. Крупные общественные страты именуют еще классами, внутри которых мы можем обнаружить более мелкие подразделения, которые собственно и называются слоями или стратами. Класс богатых разбивается на верхний (очень богатых, миллиардеров) и нижний (просто богатых, миллионеров) слои. Средний класс состоит из трех слоев, а низший, или бедный, класс — из двух. Самый нижний слой его именуют еще андерклассом, или “социальным дном”.

Согласно М. Хагопьяну, стратификация неявно подразумевает, что отношения между высшими и низшими стратами зиждутся на принципе “нулевой суммы” (zero-sum) либо на принципе “мой выигрыш означает твой проигрыш”. Действительно, представители низших классов могут улучшить свое положение в обществе, только потеснив представителей высших. Иначе говоря, за их счет. Если резкое улучшение стандартов жизни беднейших слоев не сопровождается расширением возможности попасть в разряд богатых, то существующая классовая иерархия окажется в опасности[115]. Но она будет подорвана и в том случае, если высшим статусом будет наделено слишком много людей. Ведь всех рекрутов придется наделить дополнительной властью, а она всегда в дефиците, и, следовательно, усилится борьба за еще большую власть в рядах расширившейся элиты.

Таким образом, низшие страты могут приобрести более высокие статусы, а высшие классы — потерять их. Но в том и другом случае это происходит за счет другой страты. Много десятилетий назад француз Ж. Руссо писал: если вы видите счастливых и сытых аристократов и несчастных, голодных бедняков, то знайте, что процветание одних возможно только ценой разорения других.

В простых обществах нет групповой стратификации и профессиональной дифференциации. Иерархическая групповая стратификация появляется впервые после завоеваний. Первая дифференциация - между свободными и несвободными. Далее свободные разделяются на дворян и простых людей (обывателей), а несвободные - на различные типы крепостных. Параллельно по наследству закреплялась собственность. В результате выделились крупные и мелкие землевладельцы, свободные крестьяне, безземельные рабы.

Причин возникновения стратификации обнаружено несколько, например на основе социального пола (гендера). Неравенство между мужчинами и женщина возникло очень давно и существует по сию пору. Разведенные или овдовевшие женщины, в отличие от одиноких мужчин, чаще становятся экономически несамостоятельными и в классовой иерархии спускаются на ступень ниже; у них меньше шансов стать руководителем или политическим лидером.

Другим источником неравенства может служить различие между этническими и расовыми группами. В далеком и недалеком прошлом одна этническая группа, победив в битве или совершив набег на территорию другой, превращала ее в бесправных рабов. Расовая стратификация — самостоятельный социальный феномен, хотя ее часто путают с кастовой системой. Исторически первая послужила источником возникновения второй. Основанием расовой стратификации служат не религиозные, а физические признаки людей, а именно цвет кожи. В Руанде идет постоянная борьба за политическое доминирование между двумя этническими группами — Хути, составляющими большинство населения, и Тутси, местными аристократами[116].

В племенном обществе социальная дифференциация построена на гендере (гендер — социальный пол) и возрасте. В Индии стратификация подразумевает кастовое деление населения, которое не учитывает отношение к собственности. Представители высших каст не обязательно живут лучше представителей других каст, в том числе низших, которые остаются, пусть и мелкими, но собственниками (за исключением неприкасаемых). В феодальной Европе стратификация, основывалась больше на социальных факторах (благородство происхождения, дарованные привилегии, статусные полномочия), нежели на владении средствами производства. Аристократ оставался аристократом даже тогда, когда переставал быть собственником.

Система статусов в вождествах строится на так называемом дифференцированном доступе к ресурсам. Это означает, что некоторые члены общества в силу своего привилегированного положения получают больше власти, престижа и богатства, чем все остальные. Им принадлежит контроль над основными стратегическими ресурсами, такими, как земля, вода и другие средства производства. Вожди — это зарождающаяся аристократия, чье богатство и образ жизни противопоставляют ее остальному обществу. Так или иначе дифференцированный доступ к ресурсам в вождествах в большой степени связан с системой родовых отношений. Привилегированным положением, а соответственно и привилегированным доступом к ресурсам, обладали в основном вожди, плюс их ближайшие родственники и помощники.

В архаическом государстве грань, отделявшая элиту от основной массы населения, была обозначена более четко, по крайней мере существовало разграничение между аристократией и рядовыми членами общества. Между ними не могло быть родственных связей, что объяснялось стратовой эндогамией — брак был возможен только между членами одной социальной группы. Аристократ мог жениться только на равной ему по положению женщине, подобно тому как рядовые члены вождества роднились только между собой. Такое деление общества на социально-экономические страты резко контрастирует с системой статусов в первобытной общине или племени, которая основана на престиже, а не на ресурсах. Престиж того ли иного члена общины определяется его индивидуальными способностями и талантами. Но уважение членов общины хороший охотник мог заслужить только своей щедростью, равно как и искусный целитель, исполнитель ритуальных танцев, способный рассказчик или любой другой человек, обладающий талантом или умением, которое ценится окружающими.

Гендерное и этническое разделение, а на их основе и соответствующие типы дискриминации имеют более древний возраст, чем классовое расслоение, так как зародились за многие тысячелетия до возникновения государства и классов. Еще одним источником стратификации могло служить лишение экономических привилегий, политических прав и социальных льгот тех или иных граждан, а иногда целых категорий населения. В основе стратификации также могут лежать возраст, профессия, религиозные верования или кастовое положение. Одним из видов стратификации выступает классовое расслоение.

Во многих племенах, особенно в тех, где наследование возможно только по мужской линии, престиж мужчины выше престижа женщины. Неравноправие, основанное на половом признаке, утрачивает значение в вождестве, где престиж и доступ к ресурсам связаны с.наследованием по старшинству, так как это снимает различия между мужчиной и женщиной.

Иногда смешивают два понятия — ранжирование и стратификация. Их необходимо различать. У ранжирования два аспекта— объективный и субъективный. Когда мы говорим об объективной стороне ранжирования, то подразумеваем зримые, видимые глазу различия между людьми. Субъективное ранжирование предполагает нашу склонность сравнивать людей, как-то оценивать их, наконец, судить их. Любое действие такого рода относится к ранжированию.

Несомненно, ранжирование выполняет позитивную функцию, ведь оно — один из методов, при помощи которого вносится порядок в то, что в ином случае никакого порядка иметь не могло бы. Ранжирование приписывает явлениям и индивидам определённое значение, цену и благодаря этому выстраивает их в значимую систему.

Своего максимума ранжирование достигает в том обществе, где индивидам приходится открыто конкурировать между собой. Например, рынок объективно сравнивает и оценивает не только товары, но и людей, прежде всего на основе их индивидуальных способностей.

Результатом ранжирования выступает ранговая система. Ранг ука-зывает относительную позицию индивида или группы внутри ранговой системы. Поскольку таких систем много, то индивид обладает несколькими разными рангами. Любую группу — большую или малую — можно представить как единую ранговую систему. В малой группе всегда есть лидеры и аутсайдеры. В таком случае единицей ранжирования выступает отдельный индивид. Но единицей может являться целая группа.

Согласно М. Веберу, признаки ранга включают в себя престиж, честь и оценку, а также признанные законом, обычаем или религией некоторые привилегии либо их отсутствие.

Видный американский социолог Е. Бергель предлагает различать, используя критерий ранжирования, индивидуальную и групповую стратификацию[117].

Если совокупность различных групп упорядочить определенным образом, то можно получить групповую стратификацию, т.е. стратификацию групп. Так, социальная группа, именуемая дворянством, в ранговой системе феодального общества займет более высокое место, а группа, именуемая крестьянством, — более низкое. Но если индивидов выстраивают по рангам независимо от их групповой принадлежности, то мы получим индивидуальную стратификацию.

Когда ученый принимает во внимание только одну сторону ранжирования, а именно объективную, он употребляет понятие стратификации. Таким образом, стратификация — объективный аспект или результат ранжирования. Стратификация указывает порядок ранжирования, относительную позицию рангов, их распределение внутри ранговой системы.

Не всякие различия между людьми являются критериями стратификации. Пол и возраст универсальны, но в большинстве обществ они формируют только “статистические страты”. Они не способны служить инструментом создания “социальных групп”. В примитивном обществе население немногочисленное. Оно распределено на две группы — семью и общину. В таком обществе индивид легко достигает высоких рангов сразу по многим направлениям — социальная лестница невысока. Он может стать хорошим музыкантом, оратором, полководцем, жрецом.

В сложном обществе достичь всего этого одному человеку трудно. Скажем, президент США может быть очень богатым (Вашингтон) либо бедным (Линкольн). Как верующий, он всего лишь рядовой прихожанин, стоящий на нижних ступенях церковной иерархической лестницы. Большое разнообразие систем ранжирования затрудняет их координацию. Невозможно одному индивиду занимать одинаково высокие ранги во всех системах. Поэтому говорят, что один человек, являясь членом нескольких групп, выполняет разные роли в разных группах.

Индивидуальная стратификация характеризуется следующими чертами:

1. Порядок рангов базируется на одном критерии. К примеру, футболиста следует оценивать по его игре на поле, но не по богатству или религиозным убеждениям, ученого — по количеству публикаций, преподавателя — по его успеху у студентов, телекомментатора — по объему привлекаемой аудитории.

2. Ранжирование может учитывать еще и экономический контекст: отличный футболист и выдающийся ученый должны получать высокие оклады. Однако каждая ранговая система значима и валидна только в своих границах. Иначе говоря, получающий высокие оклады не обязательно должен пользоваться научным признанием.

3. В отличие от групповой индивидуальная стратификация существует непостоянно. Она действует непродолжительное время.

4. Индивидуальная стратификация основана на личном достижении. Но помимо личных качеств индивиды ранжируются и оцениваются в зависимости от репутации своей семьи или группы, к которой они принадлежат, скажем, богатой семьи или группы ученых.

В групповой стратификации оцениваются и ранжируются не отдельные индивиды, а целые группы, например низко оценивается группа (категория) рабов, а высоко — сословие дворян. Все группы с равной репутацией имеют одинаковый ранг. Данный ранг со временем становится наследственным. Дворянское и рабское положения наследуются. Но это происходит потому, что группа дворянства и рабов сохраняют каждая свое общественное положение — высокое и низкое - на протяжении долгого времени. Наследование возможно только в рамках групповой стратификации, хотя наследует титул или имущество индивид, а не группа.

Другим элементом групповой стратификации выступает солидарность. Солидарность — поддержка членов социальной группы, к которой человек принадлежит. Если сплоченность — свойство малой группы, то солидарность - свойство большой группы. Сплотиться вокруг чего-то важного могут 5—7 человек. Хотя говорят о сплочении народа во время войны или класса в классовой борьбе. Подобное происходит в экстремальных ситуациях, в неэкстремальных сплоченность уступает место солидарности[118].

Степень социальной стратификации, т.е. расслоения и неравенства, может меняться с течением времени в одной и той же стране. Если сравнить этот показатель в советской и постсоветской России, то окажется, что социальные различия между классами и слоями в советское время были существенно меньше, чем сейчас, хотя это не значит, что советское общество являлось “социально однородным”. Сравнительный анализ роста и распределения доходов в западных и восточноевропейских обществах в период с 1950 по 1965 г. свидетельствует, что различия в зарплатах рабочих и служащих в социалистических странах были меньше, чем в капиталистических[119]. Уменьшение экономических различий между слоями свидетельствовало о том, что социалистические страны были значительно ближе к идеалу эгалитарного распределения, чем капиталистические, а социальное неравенство не воспринималось так остро[120].

В 90-е годы, в связи с переходом общества от социализма к капитализму, коренным образом изменились принципы социальной стратификации общества. Оно стало структурироваться по новым для России основаниям. В частности, исследования подтвердили тесную связь между богатством высшего слоя, “новых русских”, и репродукцией социальной нищеты, криминала,

слабости правового государства[121], чего не происходило в советском обществе. На смену огосударствленной экономике пришла многосекторная, а вместе с ней изменились контуры социальной структуры общества, соотношение социальных слоев и групп, их ролевые функции.

При изучении социальной стратификации в Иркутске в начале 90-х годов Е.Д. Игитханян выделила такие ее критерии, как отношение к собственности, степень автономности труда, материальное положение, характер включенности во властные отношения и социальная самоидентификация. В результате выделены четыре основные страты, существующие в современной России и охватывающие основную массу населения (всего, с учетом элиты и внеслоевой группы, насчитывалось 6 страт).

Верхняя, наиболее гомогенная страта объединяет хозяйственных руководителей, представителей новых структур, а также часть специалистов городской нетехнической интеллигенции. Их характеризует высокий уровень самостоятельности труда и материального положения, они активно включены во властные структуры и идентифицируют себя со слоями “элита” и “высший слой”. Вторая страта консолидирует занятых на государственных предприятиях: руководителей более низкого уровня, специалистов технического профиля, рабочих высококвалифицированного труда. Их характеризует умеренно автономный труд, ограниченное участие во властных структурах, худшее материальное положение. Они идентифицируют себя со слоями “между высшим и средним”. Третья страта может быть определена как маргинальная: составляющие ее элементы — рабочие средней и высокой квалификации, специалисты разного профиля, руководители низшего уровня и т.д. Ее состав настолько неоднороден, что даже трудно определить “ядро”. Тем не менее можно отметить, что входящие в этот слой люди чаще заняты полуавтономным трудом, фактически отстранены от участия в управлении, находятся у черты бедности. Они идентифицируют себя, как правило, со слоем “ниже среднего”. Наконец, четвертую страту образуют работники неквалифицированного физического и умственного труда в городе и деревне: рабочие, крестьяне, служащие. К ним близко примыкают и сельские специалисты. Представители этой страты находятся уа грани нищеты и идентифицируют себя с “низшим слоем”[122].

Результаты исследования позволили Е.Д. Игитханян сделать вывод, что, хотя социальная дезинтеграция ранее существовавших групп и слоев усиливается (так, представители интеллигенции присутствуют практически во всех слоях, рабочие— в трех из четырех слоев и т.д.), тем не менее происходит отчетливое формирование новых слоев с устойчивым наполнением каждой из них.

В исследовании С.С. Балабанова, проводившемся в Нижнем Новгороде, использовались такие критерии стратификации, как профессиональный статус, властный ресурс, социально-экономический потенциал и его динамика, в результате чего было выделено семь групп. Первая группа (30%) на 2/3 состояла из женщин, чей Уровень жизни в ходе реформ понизился. Вторая (17,2%) включала дипломированных специалистов, в том числе руководителей среднего и низшего звена, не нашедших себя в рыночной стихии. Это весьма квалифицированная часть населения, но ей не хватает инициативности и самостоятельности, ее благосостояние ниже благосостояния второй группы. Третья группа (16,2%) включала в себя рабочих и пенсионеров, причем преимущественно женщин. Четвертая (14,3%) объединяла молодежь, преимущественно мужчин, не обремененных семьей. Они в полной мере использовали свой шанс на восходящую мобильность, который дала им рыночная экономика. Пятая группа (7,9%) представляла собой благополучную часть населения, почти 3/4 из них были мужчины — высококвалифицированные дипломированные специалисты, руководители, предприниматели, высшие офицеры армии и МВД. Они не только остались на высших ступенях социальной лестницы, но даже поднялись еще выше и отличались социальным оптимизмом. Шестая группа (4,5%), напротив, объединяла интеллектуальную элиту, не сумевшую найти свою нишу в новых условиях, ее составляли в основном женщины с высшим образованием. Седьмая группа (2,3%) объединяла новых хозяев жизни, которые характеризовались стремительным восхождением из низов общества к его вершинам, высоким профессионализмом, высоким местом во властных структурах, а соответственно — высокими доходами [123].

Отечественные социологи, в частности Н.Е. Тихонова, выяснили, что в период экономических реформ в России параллельно с сохраняющейся корпоративно-сословной социальной структурой возникает новая социальная структура классового типа, что обусловлено сосуществованием двух относительно самостоятельных секторов экономики — государственного и частного. И если для вновь возникшего частного сектора при занятии определенной статусной позиции решающими оказываются характеристики, связанные с рыночной позицией человека, то для госсектора по-прежнему решающее значение имеют властный ресурс и корпоративная принадлежность. Главным же отличием новой социальной структуры от прежней стала глубокая социальная дифференциация, в результате которой произошло “растягивание” социальной структуры по вертикали и выделение относительно большего числа самостоятельных страт, чем в стратификационной системе советского типа. Пропорции социальной структуры советского общества во многом сохранились, только средний класс теперь насчитывает максимум 20%, а не треть населения страны. Составлявший две трети советского общества низший класс разделился на две самостоятельные группы. Одна из них - “базовый слой” - по-прежнему объединяет большинство россиян, а выделившаяся из него вторая группа стала новым “низшим” слоем. Деление российского общества на средний, базовый и низший классы является укрупненным делением, и в рамках каждого из этих классов можно выделить минимум по две самостоятельные страты. Средний класс распадается на страты; которые были условно названы “состоятельные” и “обеспеченные”, базовый — на “средне-” и “малообеспеченных”, низший — на “бедных” и “нищих”. Эти страты достаточно устойчивы, но относительная динамика их положения различна. Материальное положение трех верхних страт либо остается стабильным (для среднеобеспеченных), либо улучшается (для части обеспеченных и состоятельных). В трех нижних слоях, напротив, в соответствии с тенденцией поляризации населения положение ухудшается, хотя и в разной пропорции, а у нищих это ухудшение принимает катастрофический характер[124].

Стратификация постсоветского общества характеризуется учеными двумя терминами - “социальная поляризация” и “бразилификация”. Первый означает растущую пропасть между богатыми и бедными, второй обозначает особый тип поляризации, которая сопровождается вымыванием среднего класса при росте нищеты, безработицы, падении уровня жизни, расцвете теневой экономики. При этом наблюдаются также экономический откат, неравномерное развитие различных сфер жизнедеятельности общества, преобладание дезин-теграционных процессов. Государство не мешает богатым обогащаться, а бедным беднеть. Борьба с коррупцией и преступностью ведется крайне неэффективно, точно так же неэффективны программы борьбы с бедностью и социальной помощи населению, которое все больше политически отчуждается от органов власти.

Российскому обществу, как и любому другому обществу, присуще социальное неравенство. Множественность форм собственности порождает различные формы социальной дифференциации. Речь идет о становлении новых экономических классов: собственников и наемных работников со сложным комплексом специфических интересов и потребностей, качеством жизни, присущих именно данным общностям.

В исследовании ученых Института социологии РАН “Трансформация социальной структуры российского общества” (рук. З.Т. Голенкова), проведенном в 1997 г. по многоступенчатой комбинированной выборке (опрошено 520 человек), выделено 11 групп занятого городского населения: малоквалифицированные рабочие, рабочие высокой квалификации, служащие-неспециалисты, ИТР, специалисты в сфере образования и науки, специалисты-медики, специалисты - финансово-бухгалтерские работники, руководители низшего звена (подразделений на предприятиях), руководители высшего звена

(предприятий, учреждений), предприниматели, работники административных

органов[125]. При анализе были вычленены основные факторы, которые, по мнению опрошенных, стратифицируют современное российское общество, распределяют людей по различным социальным группам (табл. 7.1).

Таблица 7.1

Date: 2015-09-24; view: 369; Нарушение авторских прав