Средневековый взгляд на человека и природу

<...>

То, как люди обращаются со своим окружением, зависит от то­го, что они думают о самих себе и о своих связях с вещами вокруг себя. Экологические отношения человека глубоко обусловлены его верованиями относительно своей природы и судьбы, то есть религией...

Победа христианства над язычеством явилась величайшей ре­волюцией сознания в истории нашей культуры. Ныне же мы все уже живем - независимо от того, хорошо это или плохо, - в «постхристианскую эпоху». Конечно, формы нашего мышления и языка в значительной мере перестали быть христианскими, но, на мой взгляд, их суть часто остается удивительно сходной с той, ка­кая им была свойственна в прошлом. Так, например, привычные для нас образцы каждодневной деятельности определяются неяв­ной верой в неуклонный прогресс, о котором ничего не знали как в греко-римской античности, так и на Востоке. Эта вера укорене­на в иудейско-христианской телеологии, и невозможно доказать, что у нее независимый источник...

Что же христианство говорит людям об их отношении с окру­жением?

Многие из мифов народов мира дают описания истории творе­ния. Греко-римская же мифология в этом плане совершенно иная. Мыслители древнего Запада отрицали, как и Аристотель, что ви­димый мир когда-то имел начало. Просто невозможно ввести на­чало в их схему циклического понимания времени. Резкий кон­траст этому дает Христианство, которое унаследовало от Иуда­изма не только представление о времени как линейном и неповто­ряющемся, но и удивительную в своем роде историю творения. Всемогущий и любящий Бог шаг за шагом создавал свет и тьму, небесные тела, землю со всеми ее растениями, животными, птица­ми и рыбами. И в завершение Бог сотворил Адама, а после неко­торых раздумий - Еву, чтобы мужчина не был одинок. Человек дал имена всем животным, установив таким способом над ними свое господство. Бог предусмотрел и спланировал все это исклю­чительно для пользы человека и чтобы он управлял миром: всякая природная тварь не имеет никакого иного предназначения, кроме как служить целям человека. И хотя тело человека создано из праха земного, он не просто часть природы - он создан по образу Божию.

Христианство, особенно в своей западной форме, - наиболее антропоцентрическая из всех мировых религий... Отношение че­ловека к природе определяется во многом тем, что он, как и Бог, трансцендентен по отношению к миру. Полностью и непримири­мо противостоя древнему язычеству и азиатским религиям, за ис­ключением, возможно, зороастризма, Христианство не только установило дуализм человека и природы, но и настояло на том, что воля Божия именно такова, чтобы человек эксплуатировал природу ради своих целей...

В эпоху античности каждое дерево, каждый ручей, каждый водный поток, каждый холм имели своего genius loci, своего духа-защитника... Прежде чем срубить дерево, вырыть шахту, перекрыть речку, важно было расположить в свою пользу того духа, кото­рый владел определенной ситуацией, и позаботиться о том, чтобы и впредь не лишиться его милости. Разрушив языческий анимизм, Христианство открыло психологическую возможность эксплуа­тировать природу в духе безразличия к самочувствию естествен­ных объектов.

<...>

Христианский догмат о творении, который можно найти в на­чале всех символов веры, имеет особый смысл для нашего понима­ния современного экологического кризиса. Бог дал людям через откровение Библию, книгу Священного Писания. Но поскольку Бог сотворил природу, она тоже должна нести в себе проявления божественной ментальности. Религиозное исследование природы в целях лучшего понимания Бога известно как натуральная теоло­гия. В ранней церкви, а особенно на греческом Востоке, природа постигалась прежде всего как символическая система, через кото­рую Бог обращается к людям и говорит: жизнь муравья - это по­учение бездельнику о трудолюбии, поднимающееся пламя - сим­вол стремления души ввысь. По сути своей - это художественное, а не научное видение природы...

На латинском Западе с начала XIII века натуральная теология стала развивать совершенно иное: отказавшись расшифровывать смысл природных символов, данных Богом для общения с челове­ком, она пыталась понять премудрость Божию путем раскрытия того, как устроено и как действует его творение. Радуга перестала быть символом надежды, когда-то данной Ною после потопа, ре­лигиозное понимание переориентировалось на другие задачи, ре­шая которые Роберт Гроссетест, Роджер Бэкон и Теодорик из Фрейберга осуществили удивительно тонкую работу по исследо­ванию оптических свойств радуги. С XIII века и далее любой крупный ученый, включая Ньютона и Лейбница, объяснял моти­вы своей работы в религиозных терминах. Поистине, если бы Галилей не претендовал на роль эксперта в теологических вопросах, где он не мог быть иначе как любителем, его беды были бы на­много меньшими: теологи-профессионалы просто отразили его вторжение в свою область. И Ньютон, как выяснилось теперь, считал себя больше теологом, чем ученым-естественником. Вплоть до конца XVIII века гипотеза о Боге для многих ученых вовсе не была ненужной...

В течение долгих веков формирования западной науки ученые настойчиво и последовательно утверждали, что дело их жизни и награда за труд - суметь «вслед за Богом мыслить Его мыслями». Сама настойчивость подобных заявлений убеждает в том, что именно эти слова и выражают действительные мотивы труда этих ученых. Если так, то современные западные естественные науки просто являются отпечатком с матрицы христианской теологии. Иудейско-христианский догмат о творении сформировал на­столько действенную религиозную веру, что она смогла дать сильный внутренний импульс развитию естественных наук.

Date: 2015-09-24; view: 369; Нарушение авторских прав