Глава 6. Зима окутала село туманом

Зима окутала село туманом. Еще утром изморось сменил густой холодный дождь, после обеда лужи заблестели тоненькой коркой льда, а под вечер ветер утих, будто сам устал от такого непостоянства, впустив на землю сплошную темень и влагу. Хаты подмигивали подслеповатыми окнами, не понимая прихотей природы. Село почти опустело – все жители, увязая ногами в грязи, поплелись на собрание. Дома остались разве что немощные старики и некоторые женщины с малыми детьми. Варя тоже не пошла. Что ей там делать среди мужиков и стариков? К тому же заболела мама. У нее опять нестерпимо пекло в груди. Варя уже не раз предлагала поехать к врачу в город, но мать свое гнет: «Как только в груди кольнуло, так и в больницу бежать? Полежу, отпустит понемногу – и слава богу. Работы полно, а я бока стану отлеживать? Нет, такого не будет». Отец ушел на собрание, и мать тоже порывалась пойти, с трудом удалось уговорить ее остаться дома и отдохнуть.

Варя быстренько позакрывала хлева, накормила Тумана, проверила, спит ли бабушка, потом поспешно накинула полушубок, схватила платок и выскользнула на улицу. А там серо, неприветливо, сеется мелкая изморось, небо в плену тяжелых туч. Село уныло притихло. Замирая, Варя всматривалась в темноту, боялась встретить кого‑то из людей. Нигде никого.

Девушка закуталась в платок и быстро пошла по улице. Под ногами хлюпала грязь, потому казалось, что за ней кто‑то идет следом. Варя остановилась, отдышалась, осмотрелась: кажется, никого. Придет ли на свидание Андрей, или он отправился, как все, на это собрание? Разные мысли бурлили в ней, но чувство было одно: Варя хотела видеть Андрея сейчас, сегодня, а не когда‑нибудь. Они не встречались всего три дня, а казалось – вечность. Какое это счастье – слышать его голос, касаться щеки, пить целебные поцелуи! Хотелось опять почувствовать тепло его тела, прильнуть, спрятаться в объятиях от всех неурядиц и забыть обо всем на свете! Только бы быть вместе! Наслаждаться каждым мгновением, запомнить каждое слово, чтобы потом по ночам жить этими словами, наслаждаться ими, как спелой ягодой, и засыпать счастливой. Каждому ли выпадает такое счастье? Пусть и тайное, ночное, скрытное, но оттого оно не становится меньше, напротив, в их таинственных свиданиях был привкус меда: когда съешь, еще долго все кажется сладким‑пресладким, вкусным‑превкусным.

Село будто вымерло. Лишь кое‑где мерцали тусклым светом окна, и серый дым из дымоходов сливался с неприветливой изморосью. Еще несколько хат – и Варя за селом. С наступлением холодов влюбленные уже не встречались в березовой роще. Местом их свиданий стала большая старая ива, одиноко примостившаяся в конце узкой улочки за последней хатой. Под ее ветками они прятались от ненастья, а за толстенным, в несколько обхватов, стволом можно было укрыться от посторонних глаз.

Варю охватило радостное волнение, когда она увидела темную фигуру возле ивы. Пришел‑таки! Девушка побежала, не сдержав желания поскорее оказаться в объятиях любимого. Андрей радостно и трогательно улыбнулся, крепко прижал Варю к себе. Все слова, которые она припасла для этой встречи, сразу куда‑то исчезли, растаяли в его улыбке, оставив только чувство невероятной нежности.

– Дорогой, мой любимый, – произнесла она и покачнулась – подогнулись колени, а по телу побежала теплая волна.

Казалось, время остановилось, давая влюбленным насладиться друг другом. Андрей расстегнул кожух, прижал девушку к разгоряченному телу, пряча ее от холода и всего света.

– Моя милая, моя Варенька, любимая, единственная, самая лучшая на свете, – шептал он, покрывая поцелуями раскрасневшиеся щеки, нос, губы, глаза девушки. Ее естественная красота и искренность сводили юношу с ума. Косы девушки пахли ромашкой и еще чем‑то таким нежным, девичьим, от чего в голове туманилось и шумело.

– Любимый, мой любимый…

Варе хотелось раствориться в его голосе, в горячем от страсти дыхании и исчезнуть где‑то, где не будет ничего и никого, кроме их двоих и безграничной любви.

– Как я ждала нашей встречи, – сказала Варя, овладев собой, и трогательно улыбнулась.

– Я тоже, – произнес юноша, смущенно глядя добрыми темно‑карими глазами. – Мне казалось, эта ночь никогда не наступит. Или ты не придешь, – прибавил он.

– Я?! Даже если камни с неба посыплются, я приду к тебе. Ты – моя жизнь, мой воздух, моя душа, мое сердце. Бывает так? Или это только у меня? – спросила Варя, глядя в лицо любимого широко раскрытыми глазами.

– Наверное, такие чувства у всех влюбленных. – Парень прижал к себе Варю. – А ты действительно похожа на ласточку, – прибавил он, – точнее, на птенчика ласточки, такого худенького, маленького и теплого.

– Не зря же папа так меня прозвал.

– Кстати, об отце. Мы собирались осенью пожениться, а ты до сих пор не поговорила с ним, – упрекнул Андрей.

– Как‑то не нашлось подходящего момента, – вздохнула Варя. – Ты думаешь, я не хочу, чтобы мы всегда были вместе? Чтобы не приходилось прятаться от людей? Или не хочу, чтобы мы ложились в одну постель, а проснувшись, я чувствовала рядом твое теплое от сна тело?

– Давай я сам с ним поговорю, скажу, что мы любим друг друга и я готов заслать сватов. Если отец думает, что я позарился на твой новый дом или его богатство, то я могу тебя забрать к себе. Когда‑нибудь построим себе новую хату и будем жить.

– Зачем ты так? – Варя с упреком внимательно посмотрела ему в глаза. – Разве можно сравнивать чувство с богатством? Любовь не имеет своей меры, она не имеет пределов, не имеет конца. Она или есть, или ее нет. Неужели ты меня не любил бы, если бы я была из бедной семьи?

– Тогда нам было бы легче пожениться. А так закрадывается мысль, что я, бедняк, хочу вылезти из бедности, женившись на девушке с приданым. Я поговорю с твоим отцом завтра же! Вопрос лишь в том, согласишься ли ты выйти за меня против воли родителей?

– Ой, не знаю, Андрюшенька, не знаю! – вырвалось стоном из Вариной груди. – Признаюсь, что могла бы уже не раз поговорить с отцом, но не решаюсь. Я боюсь даже представить, что будет с нами, если он откажет. Только подумаю об этом, сразу же так страшно становится! Если он будет против, то мы не сможем видеться. А если я не буду тебя видеть, то не выдержу! Мое сердце разорвется на куски!

– Но мы же сможем жить у меня!

– Я долго думала над этим. Понимаешь, я люблю тебя до потери сознания, но люблю и своих родителей. Могу ли я забыть о немощной бабушке, оставив ее без присмотра? Смогу ли наплевать в душу матери и отцу, которые меня так любят? Они всю жизнь мне посвятили, тяжело работают с утра до ночи ради меня, чтобы у меня было все. Чтобы было и на столе, и к столу, и хлеб, и к хлебу. Сказать «до свидания», крутнуть хвостом – значит, растоптать их чувства, перечеркнуть им жизнь… Неправильно это, несправедливо. Так нельзя, ведь они мне дали жизнь, и я должна с ними считаться и уважать и их, и выбор, который они сделают. А если они не захотят нашего брака? Ты понимаешь, что со мной будет?! – спросила в отчаянии Варя, и в ее блестящих глазах замерцала слезинка.

– Что же тогда нам делать?

Варя прильнула к любимому, положила голову ему на плечо. Оба молчали, понимая, что так долго продолжаться не может: если узнает Павел Серафимович об их тайных свиданиях, может разозлиться не на шутку. И разговором с ним можно своими руками положить конец свиданиям.

– От судьбы не убежишь. – Варя наконец нарушила молчание. – Дай мне неделю, и я поговорю с отцом. Будет против – стану умолять на коленях. Надеюсь, что сумею растопить его сердце.

– Дай‑то бог.

– Мне так приятно, что ты пришел ко мне, а не на собрание!

– Что я там забыл? Завтра все от людей узнаю.

– Только и речи об этих колхозах да налогах. Почему‑то мне тревожно, – призналась Варя. – Такое ощущение, что должно случиться что‑то плохое, страшное. Знаешь, как бывает перед грозой? Наступает такая благостная тишина, солнце светит, и вдруг как громыхнет! Налетит невесть откуда черная туча, упадет на землю дождем, а небо расколют зловещие молнии. Вот и сейчас такое. Село притихло, присмирело, хаты будто попрятались, присели за заборами, словно ожидают плохих перемен. Хорошо птичкам – они лучше людей чувствуют приближение грома. Люди умнее птиц, а ощущения у них хуже. Но сердцем, душой слышу, что над нашим селом нависли черные тучи, а гром вот‑вот загремит.

– Глупенькая моя девочка, – ласково произнес Андрей. – Это у тебя от волнения перед разговором с родителями.

– Нет. Так будет, – сказала Варя, не заметив, что повторила слова Уляниды. – Обними меня покрепче, любимый! – попросила она.