Психоаналитический феминизм

Нынешние сторонники психоаналитического феминизма объясняют патриархат, переформулируя теории Фрейда и его последователей (al-Hibri, 1981; Benjamin, 1985, 1988; Chodorow, 1978, 1990,1994; Dinnerstein, 1976; Kittay, 1984)¹. Эти тео­рии указывают и выделяют эмоциональную динамику личности, когда эмоции скрыты глубоко в подсознательном или бессознательном слое психики. Кроме,того, упор сделан на роли, какую играют в формировании таких эмоций младен­ческие и детские годы. Обращаясь к теории Фрейда, феминисты однако фунда­ментальным образом перерабатывают выводы этого ученого, чтобы одновремен­но не отступать от тех направлений, что вытекают из представлений Фрейда, и не ' принимать тех из его выводов, которые имеют специфически тендерную окраску и носят дискриминационный и патриархальный характер.

Представители рассматриваемого направления придерживаются особой моде­ли патриархата. Как и все сторонники теории угнетения, он осознается ими как система подчинения мужчинами женщин, как охватывающая всю социальную организацию универсальная система, устойчиво существующая во времени и в пространстве и выдерживающая изредка возникающие трудности. Вместе с тем главной отличительной чертой психоаналитического феминизма остается пред­ставление, что все мужчины в своей повседневной практике постоянно и настой­чиво утверждают и сохраняют эту систему патриархата. Женщины лишь изредка оказывают сопротивление, но чаще всего они идут на уступки или делают все, чтобы оказаться в подчинении. Загадка, которую стараются решить феминисты психоаналитического толка, такова: почему мужчины без устали расходуют мас­су энергии на поддержание системы патриархата и почему женщины не оказыва­ют этому противодействия?

Теоретикам такого плана не кажется убедительным аргумент, предполагаю­щий, что для поддержания мощи патриархата мужчинам достаточно осознать свою практическую выгоду. Мобилизация когнитивных ресурсов, на их взгляд, недостаточна, чтобы столь интенсивно проявилась энергия, приложимая мужчи­нами для поддержания патриархата. По мнению этих исследователей, такого не может быть, поскольку человек испытывает сомнения и вообще «крепок задним умом», мужчины далеко не всегда уверены, что патриархат представляет для них безоговорочную ценность. Кроме того, если исходить из аргумента, основанного на том, что человек преследует свои собственные интересы, то следует признать: женщины должны восстать против патриархата с особой энергией. Сторонники рассматриваемой теории прибегают к другому способу аргументации, они рас­сматривают те аспекты психики, которые описали фрейдисты: зону человеческих эмоций, полуосознанных или неосознанных желаний и страхов, а также невроза и патологии. В этом им видится источник как необычайно сильной энергии, так и слабости (причем клинически устанавливаемый), который связан со столь глубо­кими психическими структурами, осознать или отследить которые сознание ин­дивида не способно. Стремясь выяснить, откуда же проистекает энергетическая сила патриархата, приверженцы психоаналитического феминизма дали два воз­можных объяснения, почему же существует господство мужчин над женщинами: это страх смерти, а также социальное и эмоциональное окружение, в котором фор­мируется личность ребенка.

Страх смерти рассматривается в психоаналитической теории как один из тех экзистенциальных вопросов, с которым сталкивается каждый индивид и который заставляет всякого человека испытывать ужас. Теоретики феминизма, разрабаты­вающие данную тему, утверждают, что женщины, как правило, значительно мень­ше мужчин подавлены страхом собственной смерти, поскольку они продолжитель­ное время заняты воспитанием детей (al-Hibri, 1981; Dinnerstein, 1976). Мужчины реагируют на перспективу прекращения жизни иначе: они испытывают ужас и пред­принимают серию защитных мер, которые и приводят к господству над женщина­ми. Они стремятся создать что-то, способное надолго их пережить — предметы ис­кусства и архитектуры, огромные состояния и оружие, науку и религию. Все это становится средством, с помощью которого мужчины обретают господство над женщинами (и друг над другом)/Они также стремятся (завидуя репродуктивной способности женщин и страстно желая достичь бессмертия благодаря потомству) к тому, чтобы контролировать даже репродуктивный процесс. Мужчины хотят обладать женщинами, распоряжаться их телами и благодаря нормам законности и отцовства стремятся контролировать детей. Наконец, под влиянием страха они избегают напоминаний о своих бренных телах, желая отдалить себя от рождения, природы, сексуальности, человеческого тела, природных функций, а также от жен­щин, чья связь со многими из этих явлений делает их символом последних. Все эти аспекты существования им надобно отринуть, подчинить и контролировать, по­скольку мужчины всегда настроены на то, чтобы удалиться от смертности, отри­нуть и не признавать ее. Женщины, которые символизируют этк запрещенные темы, тоже должны тогда рассматриваться как «Другое», как то, чего боятся, из­бегают, что стремятся взять под контроль.Вторая тема, поднимаемая сторонниками психоаналитического феминизма, связана с двумя аспектами развития человека в раннем детском возрасте. Это 1) предположение, что человеческое существо вырастает во взрослого человека, научившись жить с учетом неразрешимого противоречия между желанием свобо­ды действия — индивидуализации — и желанием получить одобрение со стороны других — признания; и 2) тот факт, что во всех обществах самые близкие, нераз­рывные, тесные отношения младенцы и дети на ранней и важнейшей стадии сво­его развития имеют с женщинами — матерью или той, кто ее заменяет (Benjamin 1985,1988; Chodorow, 1978,1990,1994; Dinnerstein, 1976; Doane & Hodges, 1992)! В младенческом и раннем детском возрасте, не обладая даже знанием языка — средством познания, — люди переживают первые фазы своего развития как вихрь примитивных эмоций: страха, любви, ненависти, удовольствия, гнева, неудачи, желания. Эмоциональные последствия раннего опыта навсегда остаются для че­ловека влиятельными, но чаще всего это бессознательные, «чувственные воспоми­нания». Важнейшую роль в этом играет совокупность амбивалентных чувств, ис­пытываемых к женщине/матери/няне: потребность в ней, зависимость от нее, любовь, обладание, но также страх и гнев, вызываемый тем, что она может перечить чужой воле. Отношение детей к отцу/мужчине — случайно, вторично и в плане эмо­циональном однородно. Следовательно, ребенок мужского пола, вырастая в куль­туре, где позитивно оценивается мужественность и принижается женственность, и осознавая свою мужскую идентичность, стремится как можно скорее отделиться от женщины/матери. Такое отчуждение, инициированное культурой, деструктивно по своим последствиям. У взрослого человека эмоциональный остаток детского отношения к женщине — потребность в ней, любовь, ненависть, обладание ею — вызывает требовательность мужчины к женщине, удовлетворяющей его эмоцио­нальные потребности и при этом зависимой и контролируемой им. Мужчина хо­чет доминировать, а взаимное признание со своей стороны для него затруднитель­но. Дитя женского пола, испытывающее те же чувства по отношению к женщине/ матери, обнаруживает свою женскую идентичность в культуре, обесценивающую роль женщин. Девочка вырастает со смешанными позитивными и негативными эмоциями, связанными как со своей личностью, так и вообще с женщиной/мате­рью. Эта амбивалентность ведет к тому, что исчезает вероятность сопротивления социальному угнетению. Взрослая женщина стремится усилить свою^пособность добиться признания: у мужчин при помощи сексуальной привлекательности, со­глашаясь с подчиненной ролью; у женщин; поддерживая родственные и дружеские отношения. Становясь матерью, она восстанавливает отношения, которые знако­мы ей с раннего детства — ребенок/женщина.

Последователи психоаналитического феминизма расширяют свой подход, об­ращаясь к анализу не только индивида, но и западной культуры в целом. В науке Запада основной упор делается на четком отделении «мужчины» от «природы», понимании первого как ее «властителя» и на «научном методе», базирующемся на этих отношениях и показывающем «объективную» истину. Такой подход по­лучил новую трактовку как проекция сверхличного мужского Эго с его устрем­ленностью к доминированию и опасением взаимного признания (Jaggar & Bordo, 1989; Keller, 1985). Мотивы, характерные для поп-культуры, — например, изображение на сюжетном и образном уровне мужчины как господина женщины -^ ин­терпретируются теоретиками психоанализа как показатель дисбаланса между жаж­дой индивидуализации и потребностью в признании (Benjamin, 1985,1988; Brennan, 1994; Chancer, 1992). Если это равновесие нарушается (будь то рамки культуры или собственно индивид) и степень такого распада велика, возникают две патологии: появляется господин, «признающий» другого только как объект контроля, и под­чиненный, отказывающийся от независимости, чтобы стать зеркальным отражени­ем своего господина.

Таким образом, сторонники психоаналитического феминизма объясняют угне­тение женщин, рассматривая эмоциональную потребность мужчин в контроле над ними -j т. е. то побуждение, что порождено мужскими неврозами, обусловленны­ми страхом смерти и амбивалентным отношением к матерям. У женщин такие неврозы либо отсутствуют, либо они подвержены комплементарным неврозам, но, как бы то ни было, у женщин нет эквивалентного источника энергии, чтобы сопро­тивляться доминированию мужчин. Клинические исследования в области психи­атрии подтверждают, что такие неврозы широко распространены в западных обще­ствах. Вместе с тем следует особо сказать, что рассматриваемые в данном разделе теории, переходя от общечеловеческих эмоций прямо к вопросу всеобщего угне­тения женщин, не изучают промежуточные социальные установления, связыва­ющие эмоции и угнетение, а потому не могут указать возможные изменения в эмоциях, социальных установках или ситуациях подавления. Некоторые ученые задумались над этническим, классовым и национальным характером основных положений данных теорий и пришли к выводу, что они выведены на основе ис­следования исключительно семей, которые образуют белые люди, принадлежащие к высшему слою среднего класса, из стран Северной Атлантики (Segura & Pierce, 1993; Spelman, 1988; Zhang, 1993). Вообще, теория психоаналитического феминизма предлагает крайне мало стратегий изменения, за исключением, пожалуй, преобразо­вания практики деторождения и массовой культурно-психологической трансформа­ции отношения к смерти. Таким образом, эти теории выявляют корни тендерного угнетения, но при этом нуждаются в основательной разработке проблем социоло­гических факторов, а также стратегий изменения.