Transfer interrupted!

лософия была лишь средством общения с определенным типом людей, которые ничего не понимают без объяснений; это был только язык -- точно так же, как поэзия была для него еще одним языком, более ясным и истинным; но юмор был самой сутью его существа -- не саркастический юмор остряка, не остроумие, но некая радость, которая не может не танцевать везде, где бы она не появлялась. Бывают моменты, когда во вспышке молнии, изумляющей нас, мы умеем почувствовать за самыми трагичными, самыми скорбными ситуациями и случаями в жизни людей некий смех, как если бы ребенок разыгрывал трагедию и вдруг сам себе состроил рожу, потому что ребенок создан для смеха и потому, что в конечном счете никто и ничто в мире не может завладеть тем маленьким укромным убежищем внутри нас, где мы навеки -- цари. Может быть, в этом и заключается основная черта юмора Шри Ауробиндо -- отказ видеть вещи в трагическом свете и даже более того: чувство неотъемлемого царского величия.

Мы не знаем, оценили ли в школе Св.Павла его чувство юмора, но там, конечно, оценили его поразительные познания. Ему предоставили стипендию для продолжения обучения в Кембридже (как раз вовремя -- помощь из дому практически прекратилась), которая была, однако, слишком мала для того, чтобы избавить его от холода и голода, ибо старшие его братья с радостью воспользовались этой неожиданной удачей. Шри Ауробиндо исполнилось восемнадцать лет.

Ради чего он пошел в этот инкубатор джентльменов? Только ради одного -- он исполнял волю своего отца. Но это продолжалось недолго. За первый год своего пребывания в Королевском Колледже он получил все призы за стихосложение на греческом и латыни, но греческий и латынь уже не увлекали его так, как раньше. Жанна Д'Арк, Мадзини, американская революция -- вот что интересовало его, и это понятно: он думал об освобождении своей Родины; позже он стал одним из борцов за независимость Индии. Это политическое призвание, которое было трудно предвидеть, будет владеть им в течение почти двадцати лет и владело им уже тогда, когда он даже точно не знал, что собою представляет индиец, не говоря уже об индусах! Но он узнал это очень быстро. После изучения западной культуры ему удалось изучить и усвоить индуизм вдвое быстрее; по сути дела, настоящим Шри Ауробиндо он станет лишь после того, как усвоит обе культуры и найдет ту точку, где эти два мира сходятся внутри того, что не является ни тем, ни другим, ни даже их синтезом -- того, что Мать, продолжившая работу Шри Ауробиндо, называет третьим состоянием [a thrid position], "чем-то иным", в чем мы, не являясь ни узкими материалистами, ни чистыми идеалистами, отчаянно нуждаемся.

Затем он стал секретарем Индийского Меджлиса -- ассоциации индийских студентов Кембриджа, выступил со множеством революционных речей, а потом, отказавшись от своего английского имени, присоединился к тайному обществу "Лотос и Кинжал" -- вот так! (Хотя такая романтика и может привести вас на виселицу.) В конце концов, его имя было занесено в черный список Уайтхолла. *)

Тем не менее он получил степень бакалавра, но не явился на церемонию вручения диплома, так как был сыт всем по горло. Так же ни о чем не заботясь, он сдавал приемные экзамены для поступления на службу в Индиан Сивил Сервис, которая ему открывала двери индийского правительства и возможность продвижения по служебной лестнице в качестве британского государственного чиновника. Экзамены он сдал блестяще, но не счел нужным явиться на экзамен по верховой езде -- в тот день он пошел на прогулку, вместо того чтобы скакать рысью в Вулвиче -- и таким образом провалился. В это время старший преподаватель Кембриджа писал властям: "То, что человек такого масштаба будет потерян для индийского правительства только из-за того, что он отказался сесть на лошадь или не явился вовремя на экзамен, кажется мне, признаюсь, непревзойденной близорукостью чиновников... Последние два года он жил тяжелой и беспокойной жизнью. Помощь из дому почти прекратилась, и он должен был содержать двух своих братьев и себя самого.... Я несколько раз писал отцу от его имени, но, как правило, безуспешно. Лишь позднее мне удалось вытянуть из него сумму, достаточную, чтобы заплатить лавочнику, который в противном случае отдал бы его сына под суд..." Ходатайство не помогло; в Министерстве колоний были убеждены, что Шри Ауробиндо -- это опасное предложение. И были не далеки от истины.

Когда Шри Ауробиндо возвращался морем в Индию, ему было двадцать лет. Только что умер его отец; у него не было ни положения, ни титулов. Что сохранилось в нем после четырнадцати лет, проведенных на Западе? Невольно вспоминается очень точное высказывание Эдуарда Херриота о том, что образование -- это то, что остается в нас, когда все позабыто; если это так, то то, что остается в человеке, покидающем Запад, -- это не книги, не музеи и не театры, но стремление воплотить в жизнь то, чему научила его теория. Возможно, именно в этом заключается истинная сила Запада. К сожалению, Запад слишком интеллектуален, чтобы иметь истинное видение сути вещей и воплощать это видение в жизнь, а у Индии, слишком погруженной внутрь, нет должной устремленности, необходимой для того, чтобы привести в гармонию то, чем она живет, с тем, что она видит. Этот урок не пропал даром для Шри Ауробиндо.

Date: 2015-09-24; view: 258; Нарушение авторских прав