Глава 7. Наступило утро среды за три дня до Рождества, когда Лена Маркес проснулась и обнаружила в своей постели чужого мужчину

Утро настало

Наступило утро среды за три дня до Рождества, когда Лена Маркес проснулась и обнаружила в своей постели чужого мужчину. Зазвонил телефон, и парень с нею рядом тихонько застонал. Его отчасти накрывала простыня, однако Лена была довольно-таки уверена, что он голый.

— Алло, — сказала она в трубку. И на всякий случай приподняла простыню. Да, голый.

— Лена перед самым Рождеством обещали ураган а мы собирались чтобы Мэвис устроила барбекю на Одинокое Рождество но если будет дождь она не сможет а я вчера вечером наорала на Тео и два часа потом шлялась по темноте а он наверное думает что я сошла с ума и может тебе интересно что вчера вечером Дейл не вернулся домой а его новая… э-э другая… э-эта женщина с которой он живет в панике позвонила Тео и он…

— Молли?

— Да, привет, как дела?

Лена бросила взгляд на часы у кровати, потом — на голого мужчину рядом.

— Молли, сейчас шесть тридцать.

— Спасибо. Тут шестьдесят семь градусов. Мне видно термометр за окном.

— Что случилось?

— Я же тебе говорю: будет буря. Тео сомневается рассудке. Пропал Дейл.

Такер Кейс перекатился на другой бок. Несмотря на полусонное состояние, он, похоже, был готов к бою.

— Ты только посмотри, — подумала Лена, а затем поняла, что сказала это в трубку.

— Что? — переспросила Молли.

Так открыл глаза и улыбнулся Лене, после чего скользнул за ее взглядом южнее. Он потянул простыню у нее из рук и прикрылся.

— Это не из-за тебя. Мне нужно пописать.

— Извини, — сказала Лена, быстро натягивая простыню себе на голову.

Последний раз она волновалась из-за этого очень давно, только вдруг вспомнила сейчас статью в каком-то журнале, где советовали не показываться мужчине с утра, если вы не знакомы с ним по меньшей мере три недели.

— Кто у тебя? — спросила Молли.

Лена проделала в простыне тоннель для глаз и выглянула наружу. Такер Кейс вставал с постели, совершенно не смущаясь, совершенно голый, и агрегат вел его в ванную, покачиваясь впереди, как прут лозоходца. Лена сразу поймала себя на том, что у нее всегда найдутся резоны презирать мужские особи своего биологического вида и отсутствие смущения в их список непременно войдет.

— Никто, — сказала она в телефон.

— Лена, ты же не спала опять со своим бывшим? Скажи мне, что ты в постели не с Дейлом.

— Я в постели не с Дейлом.

И тут вся минувшая ночь накатила на Лену, и ей показалось, что ее сейчас вырвет. Такер Кейс на некоторое время заставил ее обо всем забыть. Ладно, допустим, от мужчин бывает какая-то польза, но тревога вернулась. Она убила Дейла. Она сядет в тюрьму. Но необходимо делать вид, будто она ничего не знает.

— Что ты сказала про Дейла, Молли?

— С кем ты в постели?

— Черт побери, Молли, да что случилось с Дейлом? — Хоть бы это прозвучало убедительно.

— Не знаю. Позвонила его новая подружка и сказала, что он не вернулся домой после рождественской вечеринки «оленей». Я просто подумала, что ты должна об этом знать, понимаешь, вдруг что-нибудь плохое случилось.

— Да с ним все в порядке. Может, познакомился с какой-нибудь шлюшкой в «Пене дна» и охмурил ее своим пролетарским обаянием.

— Бэ-э, — сказала Молли. — Ой, извини. Слушай, Лена, сегодня утром в новостях сказали, что с Тихого океана движется ураган. У нас в этом году будет эль-ниньо. И надо что-то придумать с едой на Одинокое Рождество, не говоря уже о том, что делать со всеми, кто на него придет. Церквушка-то ужасно маленькая.

А Лена так и не придумала, что делать с Дейлом. Ей хотелось все рассказать Молли. Понять способна только она. Лена пару раз наблюдала Молли, когда у той бывали «срывы». Молли понимает про то, что выходит из-под контроля.

— Послушай, Молли, мне нужно…

— И я вчера вечером наорала на Тео. Очень гадко, Лена. Он уже давно так не срывался из дому. Похоже, я испохабила себе Рождество.

— Не говори глупостей, Мол, ты на такое не способна. Тео все понимает. — Что означало: Он знает, что ты чокнутая, и все равно тебя любит.

В этот момент Такер Кейс вернулся в комнату, подобрал с пола брюки и принялся их натягивать.

— Мне надо покормить крылана, — объяснил он, наполовину вытащив из переднего кармана банан.

Лена скинула простыню с головы и попробовала придумать, что сказать. Так ухмыльнулся и вытащил банан целиком.

— О, ты думала, что я просто рад тебя видеть?

— Э-э… я… черт!

Так шагнул к ней и поцеловал в лоб.

— Я правда рад тебя видеть, — сказал он. — Но и крылана покормить нужно. Я сейчас вернусь.

И он вышел из комнаты как был — босиком и без рубашки. Ладно, может, и впрямь вернется.

— Лена, кто это? Рассказывай.

Она сообразила, что по-прежнему держит трубку в руке.

— Слушай, Молли, я тебе перезвоню, ладно? И на пятницу мы что-нибудь придумаем.

— Но мне же нужно извиниться…

— Я тебе позвоню.

Лена повесила трубку и сползла с кровати. Если не тормозить, она успеет умыться и чуточку накраситься, пока Такер на улице. Лена голышом заметалась по комнате — и тут почувствовала, что кто-то смотрит на нее. Большое окно выходило на рощу, а поскольку спальня располагалась на втором этаже, Лена просыпалась будто в шалаше на дереве, но внутрь никто заглянуть не мог. Она развернулась к окну — снаружи, уцепившись за желоб водостока, висел гигантский крылан. И смотрел прямо на нее — нет, не просто смотрел, а оценивал. Лена стянула с кровати простыню и прикрылась.

— Иди жуй свой банан, — крикнула она.

Роберто облизнулся.

Были времена — крысиные года бонгов и кальянов, — когда Теофилус Кроу почти без зазрения совести мог утверждать, что сюрпризы ему не нравятся, что он разнообразию предпочитает рутину, неуверенности — предсказуемость, а ведомое — неведомому. А потом, несколько лет назад, распутывая последнее в Хвойной Бухте дело об убийстве, Тео познакомился с Молли Мичон, бывшей королевой низкобюджетного голубого экрана, влюбился в нее — и все изменилось. Тео нарушил одно из своих кардинальных правил: Никогда не ложись в постель с тем, кто безумнее тебя. И с тех пор он полюбил жизнь.

Они заключили маленький пакт: если он откажется от своих средств (дури), она не станет отказываться от своих (антипсихотиков) и, как следствие, обретет все его незамутненное внимание, а он в обмен получит лишь самые приятные аспекты личности Малютки Воительницы, в которую Молли временами перевоплощалась. Ему страшно нравилось ее общество и та периодическая странность, которую она привносила в его жизнь.

Но вчерашний вечер оказался чересчур. Когда Тео вошел в дом, ему хотелось… нет, необходимо было поделиться этой дикой историей про блондина с Молли — единственной, кто мог бы ему поверить и не упрекнул бы в том, что он торчок, — а она выбрала именно этот момент, чтобы перейти в режим озлобленной психопатки. Вот он и вышел из завязки, и к тому времени, как вернулся в хижину, дури было выкурено столько, что хватило бы уложить в кому целый растаманский хор.

Не для этого он высаживал и выращивал свой пятак. Совсем не для этого. Не как в старину, когда он возделывал триумфальный садик для собственного потребления. Отнюдь, лесок семифутовых липких кронштейнов для макух, украшавших самую опушку их участка возле хижины, был чисто коммерческим предприятием. И ради очень благого дела. Во имя любви.

Хотя перспектива вернуться на экран удалялась в никуда, Молли все эти годы продолжала упражняться с палашом. Раздевшись до белья на полянке у хижины или в одном спортивном бюстгальтере и тренировочных штанах, она принимала стойку «к бою» перед воображаемым партнером и принималась кружиться, прыгать, парировать удары, делать выпады, рубить и кромсать до полного изнеможения. Помимо того что ритуал этот в ней поддерживал невероятно хорошую форму, он дарил ей счастье, и Тео был неимоверно доволен. Он даже подбил Молли заняться японским кэндо, и она, что не очень удивительно, преуспела — постоянно выигрывала поединки с противниками вдвое крупнее себя.

А это косвенным образом подвело Тео к мысли выращивать коноплю коммерчески — впервые в жизни. Он пробовал и другие способы, но банки с непреодолимым упрямством отказывались давать ему кредит размером почти в полугодовое жалованье — на приобретение самурайского меча. Ну, не именно самурайского, разумеется, а просто японского — древнего японского меча, сделанного мастером Хисакуни из Ямасиро в конце XIII века. Шестьдесят тысяч слоев высокоуглеродистой стали, идеально сбалансированных и острых как бритва даже восемьсот лет спустя. То была «таси», изогнутая кавалерийская сабля, длиннее и тяжелее традиционных «катан», которыми самураи пользовались в пеших боях. На тренировках Молли понравится ее вес — примерно такой же, как у театрального палаша, который она прихватила с собой на память о неудавшейся карьере в кино. Кроме того, она бы оценила, что меч настоящий, и Тео надеялся, что Молли поймет: так он хочет сказать ей, что любит все ее стороны, даже Малютку Воительницу (просто о некоторые стороны тереться приятнее). Завернутый в бархат «таси» был теперь спрятан в глубине верхней полки у Тео в чулане — там, где раньше хранилась коллекция бонгов и кальянов.

А деньги? Ну, один старый друг по обдолбанным дням, биг-сурский плантатор, ставший оптовиком, был крайне рад выплатить Тео аванс под будущий урожай. Предприятие задумывалось как чисто коммерческое: начал, закончил и никто не пострадает. Однако теперь Тео ехал на работу укуренный впервые за много лет и чуял шкурой: вслед за плохой ночью и день выдастся нехороший.

И тут позвонила Дейл-Пирсонова подружка/жена/что-то — и спуск в преисподнюю начался взаправду.

Тео выкупал глаза в визине, заехал в «Морской рассол: наживку, снасти и отборные вина» за большим кофе и только после этого направился домой к Лене Маркес искать ее бывшего мужа. Хотя из происшествия у «Экономичного гипермаркета» в понедельник и десятка подобных стычек в прошлом было ясно, что их взаимная нелюбовь граничила с ненавистью, это не останавливало парочку и она время от времени объединялась ради привычного послеразводного секса. Об этом Тео мог бы и не знать — но Лена и Молли были хорошими подругами, а женщины имеют привычку обсуждать такие штуки.

Лена жила в приятном двухэтажном доме а-ля «народные ремесла», стоявшем на половине акра сосновой рощи, которая выходила на одно из множества хвойнобухтинских пастбищ. Управляя недвижимостью, Лена такого дома себе, конечно, позволить бы не могла, но, с другой стороны, она мирилась с Дейлом Пирсоном пять лет брака и еще пять — после, поэтому хотя бы дом заслужила, думал Тео. Ему понравилось, как стучат его сапоги по веранде, пока он идет к двери, и он решил: надо бы им с Молли тоже веранду к хижине пристроить. Может, повесить ветряной колокольчик, качели, поставить небольшой обогреватель, чтобы можно было сидеть снаружи прохладными вечерами. И тут, чувствуя, как с другой стороны к двери приближаются шаги, он осознал, насколько полностью и совершенно спекся. И они поймут, что он спекся. И никакие количества визина или кофе не скроют того факта, что он спекся. Двадцать лет работы под кайфом ничем ему сейчас не помогут — у него ослабла хватка, он вышел из игры, глаз тигра налился кровью.

— Здравствуй, Тео, — сказала Лена, открывая дверь.

На ней была огромная мужская фуфайка и красные носки. Длинные черные волосы, обычно струившиеся по спине жидким атласом, теперь были собраны на затылке, и пучок их торчал из-за одного уха. Прическа после секса.

Тео помялся на крыльце, как пацан, готовый пригласить соседку на первое свидание.

— Извини, что я так рано, мне просто нужно узнать, не видела ли ты Дейла. После понедельника то есть?

Лена как бы замерцала в дверях — точно сейчас грохнется в обморок. Тео был уверен: это оттого, что он обдолбан.

— Нет, Тео. А что?

— Ну, э-э… позвонила Бетси и сказала, что Дейл не пришел ночевать. — (Бетси звали новую жену/подружку/что-то Дейла. Она много лет работала официанткой в «Кафе Г. Ф.» и заимела там известную репутацию своими романами с женатыми мужиками.) — Я просто… э-э… — Ну почему она его не перебьет? Ему не хотелось говорить вслух, что ему известно: Лена периодически сходится с Дейлом на сеансы совокупительной ненависти. Констеблю об этом знать не полагалось. — И вот я, э-э, хотел просто уточнить.

— Привет. Это кто? — За спиной Лены в проеме возник светловолосый парень без рубашки.

— О, слава богу. — Тео выдохнул. — Я Тео Кроу, городской констебль. — И он посмотрел на Лену, рассчитывая, что их познакомят.

— Это Такер… гм, Так.

Она понятия не имела, как его фамилия.

— Такер Кейс, — сказал Такер Кейс, обогнув Лену и протягивая руку. — Мне, наверное, следовало вам представиться раньше, поскольку мы работаем в одном бизнесе.

— И что это за бизнес? — Тео никогда не считал себя бизнесменом, но теперь, видимо, стал им.

— Я вожу на вертолете агентов Администрации по контролю за наркотиками, — ответил Такер. — Ну, знаете, — инфракрасная съемка, ищем садоводов и все такое.

Атас! Остановка сердца! Тревога! Пятьсот миллиграмм эпинефрина в перикардий! Мы теряем сигнал, коллеги! Атас!

— Приятно познакомиться, — сказал Тео, надеясь, что сердечного приступа по нему незаметно. — Простите, что побеспокоил. Я ушел. — Он отпустил руку Такера и двинулся прочь, изо всех сил думая: не иди обдолбанно, не иди обдолбанно — ради всего святого, как же мне удавалось все эти годы?

— Э-э, констебль? — окликнул его Так. — А вы чего заходили-то? Ай!

Тео обернулся. Лена только что двинула летчика по руке, судя по всему — довольно сильно, потому что руку тот растирал.

— Да, собственно… Просто вчера вечером один мужик не вернулся домой, и я подумал, что Лена может знать, где он. — Тео попытался пятиться от дома, но остановился, вспомнив, что может сверзиться с крыльца. И как он это объяснит Администрации по контролю за наркотиками?

— Вчера вечером? Да он еще даже не пропал без вести — ему до этого сколько? Двадцать четыре, сорок восемь часов? Ай! Черт, вот надо было? — Так схватился за плечо, куда Лена двинула его снова.

У нее, должно быть, против всех мужчин накопилось, подумал Тео.

Лена посмотрела на констебля и усмехнулась, точно ей за этот тычок стало стыдно.

— Тео, мне сегодня утром позвонила Молли и рассказала про Дейла. Я ей ответила, что не видела его. Она тебе разве не передала?

— Конечно. Конечно передала. Я просто, видишь ли, думал, ты что-нибудь знаешь. То есть твой друг, конечно, прав, Дейл не пропал без вести в официальном смысле еще примерно двенадцать часов, но город ведь маленький, а у меня, понятно, работа такая и все прочее.

— Спасибо, Тео.

Лена помахала ему на прощанье, хотя он стоял лишь в нескольких футах от нее и никуда не уходил. Летчик тоже махал — и улыбался. Тео не нравилось бывать вблизи от свеженьких любовников, которые только что трахнулись, — особенно если в его собственной любовной жизни все оставляет желать лучшего. Парочки выглядят самодовольными, хоть и не нарочно.

С потолка свешивалось что-то темное — там, где на их с Молли веранде висел бы ветряной колокольчик, если бы Тео только что не принес их благополучие в жертву поднявшему голову наркотическому чудовищу. Не может быть, что оно — то, на что похоже.

— Так, а… э-э… у вас это тут, похоже…

— Летучая мышь, — ответила Лена.

«Ёшкин дрын, — подумал Тео, — да она огромная».

— Летучая мышь, — повторил он. — Ну да. Конечно.

— Крылан, — уточнил Такер Кейс. — Из Микронезии.

— А, ну еще бы, — сказал Тео. Все равно нет такого места — Микронезия. Блондинчик мозг ему трахает. — Ну ладно, увидимся, ребятки.

— Не забудь про Одинокое Рождество в пятницу, — сказала Лена. — И привет Молли.

— Хор, — ответил Тео, забираясь в «вольво».

Он закрыл за собой дверцу. Пара зашла в дом.

Голова Тео упала на руль.

«Они все знают», — подумал он.

— Он все знает, — сказала Лена, бессильно прислонясь к входной двери.

— Он не знает ничего.

— Он умнее, чем кажется. Он знает.

— Не знает. И он на вид не тупица. Он на вид обдолбанный.

— Он не обдолбанный, он кипел подозрением.

— А тебе не кажется, что если бы он подозревал, то спросил бы тебя, где ты была вчера вечером?

— Так он же это сам увидел, когда ты вышел без рубашки, а я стояла тут такая… такая…

— Удовлетворенная?

— Нет, я хотела сказать — растрепанная. — Лена стукнула его по руке. — Господи, да приди же ты в себя.

— Ай. Ну и к чему это было теперь?

— У меня неприятности, — сказала Лена. — Мог бы меня хотя бы поддержать.

— Поддержать? Да я помог тебе спрятать тело. В некоторых странах это подразумевает соучастие.

Лена замахнулась снова, но успела сдержаться. Хотя кулак остался висеть наготове в воздухе — на всякий случай.

— Так он, по-твоему, ничего не заподозрил?

— Он даже не спросил, почему у тебя на веранде висит гигантский крылан. Он совершенно без понятия. Движется как автомат.

— А почему у меня на веранде висит гигантский крылан?

— Входит в комплект. — Так ухмыльнулся и двинулся прочь.

Вот теперь Лена почувствовала себя полной дурой — стоять так, с кулаком наготове. Она сознавала свою полную непросветленность, тупость, глупость, неразвитость — все то, что подозревала только за другими. Лена зашла в спальню, где Такер уже надевал рубашку.

— Прости, что я тебя стукнула.

Он потер плечо.

— У тебя склонности. Спрятать твою лопату?

— Как ты можешь такое говорить? — Лена чуть было не ударила его снова, но затем — чтобы проявить большую развитость — просто его обняла. — Это был несчастный случай.

— Выпусти меня. Пора выслеживать плохих парней с вертолета, — ответил Такер, похлопав ее по попке.

— И крылана ты заберешь с собой, правда?

— Ты не хочешь с ним потусоваться?

— Не обижайся, но он у тебя жутковатый.

— Ты себе даже не представляешь, — ответил Так.

Date: 2015-09-24; view: 284; Нарушение авторских прав