Глава 12. Вениамин сидел в своей захламленной, пыльной квартире за огромным письменным столом, на котором стоял компьютер и три ноутбука

Вениамин сидел в своей захламленной, пыльной квартире за огромным письменным столом, на котором стоял компьютер и три ноутбука. Рядом – пять мобильных телефонов. Веня работал. Поддерживал свои сайты, отвечал на письма, давал объявления. Странно, почти полдня прошло, а ни одного звонка. Он уставился на телефоны, как будто гипнотизировал их. В стеклах очков его глаза были похожи на две ровные дырочки в лице.

Наконец один телефон зазвонил.

– Слушаю вас внимательно, – произнес Веня.

– Это хорошо, что внимательно, – затрещал высокий женский голос с истеричными нотами. – Вы давали объявление об оказании нестандартных услуг?

– Ну, раз вы мне звоните, значит, я. Какое у вас дело?

– У меня серьезное дело… То есть – обычное, житейское, нужна помощь, конфиденциальная, конечно… Цены я знаю, сразу вам говорю.

– Нормально, – прокомментировал Веня. – То есть цены на работу, которая вам требуется, вы нашли в Интернете. Может, скажете по телефону, что вам нужно?

– Нет, – решительно отрезала дама. – Когда вы приедете?

– Когда у меня будет время, сейчас посмотрю свое расписание.

– Расписание смотреть некогда. Приехать необходимо прямо сейчас. Если вы не можете, я позвоню по аналогичным объявлениям.

– Позвоните, – сказал Веня и разъединился.

В ту же минуту зазвонил второй его телефон.

– Это вы давали объявление об оказании нестандартных услуг? – проверещала женщина.

– Ну, я, – с удовольствием ответил Веня. – Мне с вами приблизительно все ясно. Говорите адрес, приеду в течение двух часов. Предупреждаю сразу: торг в пределах разумного. Не сойдемся, сами оказывайте себе нестандартные услуги. Мое время дорого, а вы его отнимаете даже по телефону.

Веня записал адрес, удовлетворенно вздохнул, пошел на кухню, оторвал от батона почти половину, отрезал большой кусок колбасы и долго, сосредоточенно жевал, явно думая только об этом процессе. Потом он с интересом взглянул на пустое дно банки из‑под растворимого кофе и запил свою скромную трапезу водой из горлышка чайника. После этого он лениво поплескался над ванной: лезть туда полностью ему редко хотелось. Не то чтобы у него была водобоязнь, просто на суше спокойнее. В комнате, которую после расчистки можно было бы назвать спальней, он откопал рабочие джинсы и темный свитер. В прихожей влез в куртку со множеством карманов, взглянул в туманное зеркало и сказал себе: «Погнали». Работу свою он любил.

Он легко нашел нужную улицу, дом, позвонил в домофон, поднялся в квартиру. Да, у него‑то, оказывается, просто стерильные хоромы по сравнению с этой помойкой. И хозяйка под стать. Непонятного возраста женщина в непонятной одежде, с непонятного цвета растрепанными волосами. Веня переступил порог, преодолел какие‑то баррикады из тряпок и ящиков и очутился перед рядами клеток в несколько этажей, откуда на него смотрело множество маленьких, блестящих черных глазок.

– Так. Объясняю сразу. Никакими гадами я не занимаюсь. Ни продажей, ни пристройством, ни убийством, ни реанимацией. Если дело в этом, холостой выезд оплачивается. Надо было сказать по телефону. Я так понимаю, вы торгуете крысами?

– Здесь крысы, хомячки… и вообще это не ваше дело. Я вас вызвала по совершенно другому поводу. По телефону сказать не могла. Как вас зовут?

– Эдуард, – представился Веня.

– Очень приятно. Я Лидия. Садитесь, – она смахнула какой‑то мусор со стула.

– Я постою. Давайте ближе к делу. Счетчик включен с момента вашего звонка.

– Интересно, – возмутилась Лидия, потом посмотрела в его глаза и перестроилась: – У меня несчастье. Мама умерла.

– Мои соболезнования, – сказал Веня. – При чем здесь я?

– Понимаете, я живу в таком доме, здесь одни мерзавцы и сплетники. В общем, все начнут говорить, что я маму не кормила, не лечила… Сами понимаете.

– Нет. Я по‑прежнему не понимаю, при чем здесь я.

– Я хочу, чтобы никто не узнал о ее смерти.

– И что вы решили? Надеюсь, не вывезти мать на свалку? Вас сразу найдут. Я подставляться не буду. Знаю такие дела.

– Вы – идиот, Эдуард, – отчеканила Лидия. – Я интеллигентный, порядочный человек. Мне нужно, чтобы мама была похоронена на кладбище в нормальной могиле, просто хочу чтобы об этом, кроме нас, никто не знал.

– Теперь понятно. Дело‑то очень серьезное, Лидия. Вы сами понимаете, что у каждой могилы есть хозяин, все зарегистрировано, оплачено, охраняется… Незаконных могил на кладбищах нет.

– Я не миллионерша, если вы это имеете в виду.

– Конечно. В противном случае зачем бы вам понадобилось обманывать наш бедный пенсионный фонд, который обманывают все, кому не лень. Но дешево не получится. Сама, что ли, не понимаешь? – Вене разговор стал надоедать.

– Но вы можете все это устроить?

– Я многое могу. Пятьдесят процентов – сейчас. Остальное после работы, которую выполню не раньше чем через три дня.

– Да вы что! Какие три дня!

– Совсем дура? Такой срок никто тебе не предложит. Нужна информация, нужны люди… Ничего страшного. Зима на дворе. К вечеру обещали сильное похолодание. Балкон, вижу, есть. А в квартире у тебя, Лида, такой срач, что никто никого не найдет, даже если захочет. Правда, не знаю, кто захочет сюда лезть. Деньги давай.

– Сколько?

– Я сказал – половину. Это сто пятьдесят тыщ. Просто из жалости. Тебе это, кроме меня, никто не сделает. Случай такой, что торг отменяется.

– Но у меня столько нет.

– Когда будут, звони…