Модильяни приходит на помощь

После последнего урока Логинова моментально убежала из школы, поскольку у нее был талон к зубному врачу, а Инна пошла в библиотеку, как и обещала классной руководительнице. Весь 8 «Б» по очереди отбывал там повинность по подклейке разваливающихся учебников, и пришел как раз Иннин черед.

Кроме еще парочки девчонок из параллельных восьмых она увидела там своего врага – Дмитрия Агеева, что было, в общем‑то, неудивительно. Димка приходился библиотекарше не кем иным, как родным сыном, и довольно часто делал уроки под ее строгим родительским надзором.

Инна, не обращая на него никакого внимания, сразу прошла в конец библиотеки, где, как она знала, на столе разложены драные учебники и приготовлен материал для работы. Она успела заклеить бумажным скотчем только одну страницу учебника литературы для девятого класса, как на стул рядом с ней вдруг взял да и подсел Агеев.

– Что надо? – напряглась Инна, ожидая от него какой‑нибудь гадости и одновременно удивляясь, как он может столько лет помнить об их младенческой драке.

– Говорят, Самсонова, сегодня у вас на труде произошло ЧП? – спросил он и сунул в рот кончик карандаша, который держал в руке.

– И кто же это говорит? – Инна удивилась скорости, с какой неприятное известие долетело до мужской части класса.

– Да вся школа уже в курсе.

– Не может быть! – еще больше удивилась Инна. – Дело‑то всего лишь на прошлой перемене произошло. Врешь ты все, Агеев!

– Дуры вы, девчонки, – проигнорировал обвинение во вранье Димка. – Крыши у вас совсем набекрень съехали с этой «Жемчужиной».

– Тебе‑то что за дело! – раздраженно бросила ему Инна и вновь принялась заклеивать учебник.

– Вообще‑то, никакого. Жаль вас просто!

– С чего тебя так разжалобило, интересно?

– Неужели вы всерьез надеетесь переиграть одиннадцатиклассниц? Там такие девушки – просто модели. Куда вам до них!

– Я, конечно, точно не знаю, – ответила Инна, – но думаю, что возрастную категорию как‑нибудь учтут, иначе, ты прав, соревноваться бесполезно и глупо.

Димка, по всей видимости, не ожидал, что она так скоро согласится с ним, и решил вернуться к предыдущему вопросу:

– А как ты думаешь, Самсонова, кто Данке такую подлянку устроил?

– Не знаю. Какой‑то бессердечный человек.

– Железный Дровосек… – лениво проронил Агеев.

– Почему дровосек? – оторвалась от учебника Инна.

– Ну, как же! Помнишь, именно у Железного Дровосека не было сердца, а Гудвин ему потом вставил заменитель из какой‑то тряпки.

– Тот сказочный Железный Дровосек был и без сердца добрым!

– А наш, стало быть, из настоящего железа.

– Слушай, Агеев, ты, может быть, что‑то знаешь? Так лучше скажи, нечего тут из себя посвященного в тайны корчить.

– Ничего я не знаю. Так только – ассоциации…

– А еще каких‑нибудь ассоциаций у тебя нет? Какой такой Дровосек может навредить в кабинете труда девочек? Может, скорее Дровосечиха?

– Не исключено, – согласился Димка. – А, кроме ассоциаций, у меня еще есть интуиция. И она подсказывает мне, что это только начало.

– И ты туда же! Прямо как Логинова! Тоже считаешь, что кто‑то хочет протолкнуть свою претендентку?

– Не исключено, – еще раз повторил Агеев и вдруг улыбнулся. – А хочешь, Самсонова, сколотим тебе группу поддержки, и приз зрительских симпатий будет наш!

– С моим‑то носом, – не смогла удержаться Инна.

– А что с твоим носом? – удивился Димка.

Отступать было некуда, и Инна, резко дернув ленту скотча, отчаянно выплеснула на Агеева горькую чашу своего комплекса:

– Это же не нос! Это же просто… топор Железного Дровосека!

– Чего‑чего? – расхохотался Димка. – Придумала тоже… Нос как нос.

– Ты специально так говоришь, я знаю. И про группу поддержки специально. Чтобы мне досадить!

– Делать, что ли, мне больше нечего?

– Видимо, нечего… Ты вот скажи, сколько можно на меня злиться?

– С чего ты взяла, что я на тебя злюсь?

– Скажешь, забыл ту драку?

– Какую? – почему‑то испуганно спросил Агеев.

– Ну, ты артист! Такую, в пятом классе… Нас еще сразу рассадили в разные места. Неужели будешь утверждать, что не помнишь?

– Да… вроде, было что‑то такое… Я и забыл совсем.

Инна недоверчиво посмотрела на него:

– Не может быть…

– Точно. И нос у тебя нормальный. Даже лучше, чем нормальный, – греческий!

– Это как?

– Прямой. Классический. Есть, конечно, – Димка беззастенчиво развернул за подбородок лицо Инны, чтобы лучше видеть его в профиль, – небольшая горбинка, но это тоже классика… Портрет Ахматовой видела? У нее точь‑в‑точь такая же.

– Так Ахматова ж старая, – проронила Инна.

– Это она потом стала старая, а сначала была молодая. Меня мамаша тоже без конца напрягает книги подклеивать, так вот я вчера как раз Ахматову клеил. Погоди, сейчас принесу!

Димка сорвался с места и через несколько минут плюхнул на стол перед Инной пухлый, затрепанный томик стихов.

– Вот, гляди! – и он ткнул пальцем в портрет молодой женщины с тяжелой челкой до бровей и с носом, действительно имеющим вполне приличную горбинку.

– Ну и что? – не сдавалась Инна. – Вовсе не значит, что это красиво!

– Что бы ты понимала! Ее, между прочим, сам Модильяни рисовал! А он кого попало рисовать бы не стал.

– А кто такой Модильяни? – осторожно спросила Инна.

– Модильяни‑то? Художник! Не веришь? Пожалуйста! Открываем страницу пятьдесят четыре – она вчера еще была вырвана почти с мясом, но я подклеил, – и что мы видим? Видим портрет. Теперь читаем подпись под ним: «Амедео Модильяни. Анна Ахматова». Вот!

Инна вгляделась в портрет полулежащей женщины, выполненный тонкими, круглящимися линиями. Да, пожалуй, нос у нее тоже… так себе… Но портрет с нее действительно нарисован, и не каким‑нибудь Иваном Петровичем Сидоровым, а человеком с потрясающим именем – Амедео Модильяни.

Иннин комплекс по поводу носа рухнул, и она тут же решила прояснить вопрос с цветом глаз:

– Жаль, что портрет черно‑белый. Не видно, какого цвета у нее глаза.

– А какая разница? – опять очень удивился Димка.

– Как это какая? Ты только глянь на цвет моих глаз! Это же просто непристойность какая‑то, а не цвет.

– Да ну… – не согласился Агеев и заглянул в самую глубину Инниных глаз. У Самсоновой при этом мороз пробежал по коже, а Димка, пожав плечами, сказал: – Цвет как цвет… Зеленоватый… Что глупости придумываешь?