Ловушки на Пути

Паломники на духовном пути редко имеют лёгкий и непрерывный путь. Проблемы возникают буквально на каждом шагу, и есть бесконечное множество ответвлений, которые могут соблазнить неосторожных.

Стандартный совет Бхагавана, даваемый каждому, кто встретил духовную проблему, был таков: “Найдите того, кто имеет эту проблему”.

Таким образом каждого, кто встречался с некоторыми неприятными ментальными состояниями, такими как страх, беспокойство или галлюцинации, Он просил переключить внимание с самого переживания на того, кто имеет это переживание, т. е. от ментальных и эмоциональных состо­яний к чувству “я”, которое их переживает.

Бхагаван предписывает это решение как замечательно эффективную панацею для решения всех воспринимаемых проблем, но оно может быть использовано только если дан­ная проблема осознана как проблема. К несчастью, мно­гие препятствия к духовному продвижению не восприни­маются как таковые.

Тонкость, с которой воображаемое “я” защищает свою территорию, и являющиеся результатом этого ошибочные позиции и практики часто не замечаются духовным иска­телем; во многих случаях нет возможности посмотреть в лицо этой проблеме и решить её классическим предписан­ным способом.

Воображаемое индивидуальное “я” полностью способно изменить всё что угодно и даже духовную практику для своей пользы, силясь продлить своё кажущееся существо­вание. Например, медитация часто производит приятные побочные эффекты, такие как чувства блаженства, покоя, безмятежности. Но без ясности цели, которую даёт непри­вязанность, эти состояния завершаются переживаниями во­ображаемого “я”, которые теперь уже преследуются и про­длеваются как удовольствия сами по себе. Предаваясь им и привязываясь к приятным состояниям медитации, индиви­дуальное “я” не только продлевает своё существование, но и усиливает его. Прилипание к таким состояниям порожда­ет чувство гордости и достижения результатов, которое под­держивает реальность индивидуального “я”, наслаждаю­щегося ими: “я этого достиг, я продвигаюсь, прогрессирую, я — духовная личность”. Необходимо вспомнить, что все эти переживания суть только ментальные состояния, и какими бы приятными и облагороженными они ни показались, их следует обрабатывать тем же способом, что и все менталь­ные феномены. Внимание должно быть переключено с пе­реживания на переживающего, т. е. к чувству “Я”, находя­щемуся внутри нас. Сказанное справедливо и для более захватывающих побочных эффектов медитации, таких как видения и психические силы. Они никоим образом не явля­ются показателями духовного прогресса, а только проявле­ниями скрытых склонностей ума. Однако любая привязан­ность к этим феноменам — такой мощный возможный источ­ник отождествления с маленьким “я”, что их нужно рас­сматривать скорее долгами, чем прибылью.

Другим тонким барьером к сознаванию Себя, Атмана, является привязанность к так называемым “духовным” сти­лям жизни и к “духовным” активностям. Многие люди чув­ствуют, что жизнь в Ашраме или в тихом уединении была бы полезна для их духовного роста. Однако такие стили жизни скорее заканчиваются сами в себе, нежели помогают в Само-сознавании, и последующая привязанность к внешним фор­мам тормозит непрерывное само-внимание, которое являет­ся сутью практики наставлений Бхагавана. Представление: “я живу духовной жизнью” глубоко укореняется, и даже если оно не выражено открыто или не чувствуется сознательно, то стремится скорее взлелеять идею индивидуального “я”, чем содействовать обнаружению её несуществования.

Бхагаван часто указывал, что ум сопровождает нас, куда бы мы ни пошли, и мы не может ускользнуть от него, усва­ивая какой-то стиль жизни или уходя от мира. Он неодно­кратно говорил, что ум оставляется позади только тогда, когда внимание переключается от мыслей к чистому Бы­тию-Сознанию, из которого они поднимаются и в котором они успокаиваются. Культивирование сознавания, что ин­дивидуальное “я” не существует иначе как умственная кон­цепция, и повторное возвращение к чистому Бытию, когда бы привязанности к мыслям ни возникали, — такая “двой­ня” подходов бесконечно более важна, чем поддержание какого-либо стиля жизни. При правильном понимании и правильном применении эти подходы совершенно доста­точны для уничтожения понятий, отделяющих нас от со­знавания того, чем мы в действительности являемся, и ког­да ими занимаются серьёзно, то никакой стиль жизни не воспрепятствует успеху (этих подходов). Бхагаван часто го­ворил, что обычная жизнь в миру не является препятстви­ем для эффективной садханы при условии, что человек по­стоянно напоминает себе, что он не является делателем совершаемых действий. Многие почитатели были склонны рассматривать этот совет жить в обычной жизни с посто­янным вспоминанием истинного бытия менее эффектив­ным и худшим выбором, предназначенным только тем, кто не способен полностью посвятить себя духовной садхане. Однако эта практика обычной безэгостной деятельности имеет фундаментальную важность для всех, кто пытается следовать учению Бхагавана. Именно для того, чтобы под­черкнуть этот момент, Бхагаван цитирует в стихах 26 и 27 своего “Дополнения к Сорока стихам о Реальности” на­ставление, данное Васиштхой Шри Раме. Человеку следу­ет бодро и мужественно играть свою роль в жизни, но все­гда держать сердце установленным в собственном истин­ном Бытии. Без этого понимания и повторяющегося созна­вания, что индивидуального “я” нет, могут возникнуть опас­ные ошибочные представления даже в так называемой ду­ховной садхане. Если человек следует пути само-отдачи, то у него могут сложиться впечатления, будто есть “я”, которое должно сдаться; если же человек занимается само-исследованием, то может находиться под влиянием иллю­зии, что есть “я”, которое должно быть уничтожено. Оба эти представления ложны, и если человек постоянно напоминает себе, что нет реальной сущности, делающей или думающей, то тогда он может увидеть яснее, что ниче­го не надо отбрасывать или уничтожать, кроме ложного представления о самом себе. Если, с другой стороны, со­храняется представление, что есть “делатель” садханы, то этот “делатель” будет сохраняться неопределенно долго, так как он ничего не сделает для уничтожения себя.

Представление об индивидуальном “я” является кор­нем всех проблем на духовном пути. Даже хотя здесь и может быть интеллектуальное понимание, что маленькое “я” — только понятие ума (ментальное понятие), но это предположение так глубоко укоренилось, что часто дей­ствует, а мы его не сознаём. Это особенно заметно при изучении связи, которую многие из почитателей имели с Гуру Раманой Махарши. С точки зрения Бхагавана, свя­зи не было вообще — факт, который ясно вытекает из Его ответа на вопрос: “Имеете ли Вы учеников?”

“Человек может называть себя моим учеником или по­читателем. Я не считаю кого-либо своим учеником или преданным. Если люди называют себя моими учениками, я и не одобряю и не возражаю. С моей точки зрения все одинаковы. Они считают себя готовыми, чтобы называть­ся учениками. Что я могу им сказать? Я не считаю себя учеником или Гуру” (см. [24, с. 238]).

Несмотря на это недвусмысленное утверждение, кото­рое повторялось в различных формах по нескольким слу­чаям, многие чувствовали, что имеют личную связь со сво­им Гуру Раманой Махарши. То, которое имеет связь, — есть концептуальное “я”, тонко трансформированное для этого случая в так называемое “духовное” “я”, чтобы дать ему ауру респектабельности. Это одна из наиболее достав­ляющих удовольствие ловушек, о которую можно спотк­нуться на духовном пути, и поскольку она редко распозна­ется как таковая, то может быть очень опасной.

Когда преданный получает улыбку или доброе слово от Бхагавана или когда Бхагаван, казалось бы, вызывает чудесные изменения обстоятельств, которые представляют­ся почитателю полезными, индивидуальное “я” раздувает­ся от гордости, словно говоря: “Мне оказали предпочтение этим проявлением Милости. Следовательно, я делаю про­гресс, раз воспринимаю такой великий почет”. Всё, что дей­ствительно случилось, состоит в том, что концептуальное “я” набросило тонкое духовное одеяние и затем расцвело от изоб­ретения этой воображаемой связи. “Связь” Гуру-ученик яв­ляется напряженно эмоциональной, и, поскольку непривя­занности к эмоциям достичь значительно труднее, чем к мыслям, эта связь создает область большой потенциальной опасности. Эмоциональная привязанность то ли к Гуру, то ли к другой личности или делу — одно из наиболее мощных средств самосохранения индивидуального “я”, и, когда есть привязанность к духовной фигуре или определённой докт­рине, она напускает на себя законность и рассматривается скорее полезной, нежели действующей в обратном направ­лении. Привязанность к творениям не- Я никогда не полез­на и для противодействия этому необходимы ясность и рас­познавание. На все такие привязанности следует смотреть как на игры ума, которых нужно избегать.

Концептуальное “я” ещё более причудливо украшает свои кулаки, чтобы устроить засаду на неосторожного путешественника (на духовном пути). Когда бесконеч­ное щебетание ума, перескакивающего с одного вопроса на другой, и привязанность к эмоциям видны такими, какими они на самом деле являются, индивидуальное “я” всё ещё может искать убежище в привязанности к понятиям. Когда духовные искатели впервые встреча­ются с поучениями Бхагавана, то вскоре остро сознают, что они идут по жизни с огромным количеством беспо­лезного умственного багажа. По мере того как они начи­нают впитывать и принимать поучения Бхагавана, ста­рые представления о мире, о медитации и более всего о самих себе пропадают в свете слов Бхагавана. Это от­вержение старых понятий весьма важно как предвари­тельный шаг на духовном пути, но без правильного по­нимания того, что Бхагаван пытается нам сказать, есть огромная и часто неосознаваемая опасность простой за­мены устарелых понятий новыми, улучшенными, логи­чески упорядоченными и сформулированными собствен­ными словами Бхагавана.

Все понятия являются только ментальными, или умствен­ными, структурами, и если человек рассматривает слова и идеи Бхагавана как “Абсолютную Истину”, то он кормит свое индивидуальное “я”, подтверждая его существование и снабжая его новым духовным мировоззрением. Ничто из того, что прочитано, услышано или понято, не есть “Абсо­лютная Истина”, в том числе и слова Бхагавана. Филосо­фии, системы верований и все духовные идеи являются просто ментальными структурами, и именно эти умствен­ные структуры более чем что-либо другое препятствуют нам сознавать то, чем мы действительно являемся, и от­влекают внимание от Реальности. Слова Бхагавана не дол­жны рассматриваться как формулировка Истины или воз­водиться в какую-то философию; они — верстовые столбы, указывающие путь к Переживанию, которое не может быть выражено словами. Они должны рассматриваться как руководящая инструкция, которая, если ей следовать пра­вильно, успешно уничтожает все понятия и находит куль­минацию в сознавании Атмана, истинного Я. Если вместо этого человек сопоставляет слова Бхагавана так, чтобы сформировать систематическое тело Учения, и при­нимает Его слова за формулировку Истины, не видя, что они только вехи к Истине, а не Сама Истина, то существу­ет опасность того, что сознавание Атмана будет закры­то, спрятано под очередным множеством слов и понятий.

Знакомая аналогия сделает этот момент совсем ясным. Когда человек впервые отправляется в духовный путь, он чувствует, что связан, и крепко удерживается сетью проч­ных железных цепей, состоящих из ложных идеалов и ве­рований. Он встречает Учителя, который указывает на оши­бочность ранее принятых им убеждений и затем показы­вает, как обнаружить истину о самом себе. Ученик успеш­но отбрасывает свои старые железные цепи, но вместо того чтобы использовать слова Учителя как указания для от­крытия своей истинной природы, принимает их как новое и ослепляющее откровение Истины, таким образом вновь обнаруживая себя связанным. Сейчас, всё-таки, цепи сия­ют чистым золотом: новые восхитительные концепции об Атмане, природе мира, несуществовании индивидуаль­ного “я”. Однако новые золотые цепи связывают его так же надежно, как и старые железные. Новые понятия, та­кие как имманентность (неотъемлемость) Атмана, дей­ственность само-исследования и отдачи себя, кажутся та­кими всеобъемлющими, такими логически объективными, такими интеллектуально неопровержимыми, что ученик сча­стливо проживает свою жизнь, даже гордо указывая на свои новые золотые цепи и советуя другим отбросить их старые, железные.

Рассказ об этом ученике может показаться смешным, но он содержит строгое предупреждение всем, кто вообра­жает себя иными, чем они в действительности являются, и кто следует некоторому духовному пути, чтобы отбросить свои иллюзии. Другими словами, это относится ко всем нам, кто ищет осознания нашей подлинной природы. Ведь если бы мы не были привязаны к нашим концепциям и верам, то все осознали бы Атман, истинное Я, здесь и сейчас. И мы познали бы, что такие понятия, как “путь следования” и “цель для достижения”, — ментальные, ум­ственные, структуры, которые и не описывают Реальность, и не помогают в Её обнаружении.

Бхагаван остро сознавал способность слов и понятий отвлекать внимание от Атмана и по этой причине предпочитал передавать свои наставления через активное посредничество Тишины. Хотя Он всегда был готов давать простые ответы на простые вопросы, Он обычно не прояв­лял снисходительности в концептуальных рассуждениях с теми, кто, по Его собственным словам, “подвержен много­думию”. Его нелюбовь к словесному посреднику лучше всего выражена в отрывке из “Евангелия Махарши” (см. [1, с. 51]), где Он говорит, что слова являются всего лишь правнуками Реальности, Начального Источника. В непро­явленном абстрактном Знании поднимается идея индиви­дуального “я”, или эго; это воображаемое “я” затем обза­водится мыслями, считая себя мыслителем, генератором этих мыслей, и мысли, в конце концов, выражаются слова­ми. Сочленение слов и мыслей — феномен ментальной сфе­ры и как таковой не может передать понимание Атмана. Всё, что они могут, — так это обманывать, и если человек принимает обман, становясь привязанным к словесной структуре учения, то тогда он выставляет напоказ нечто внешнее Атману, именуемое “Абсолютная Истина”, и утверждает индивидуальное “я”, которое верит в эту “Ис­тину” и претендует на её понимание. И неудивительно, что Бхагаван предпочитал Безмолвие, ибо, как правило, слова и понятия обладают гораздо большей способностью иска­жать и обманывать, нежели просветлять.

Это приводит нас к тому, что, возможно, есть наиболее тонкая опасность на Пути. Представление о необходимости делать садхану (заниматься духовной практикой) вообще является таким же “понятием”, как и любое другое. Бхага­ван неоднократно подчеркивал, что мы все реализованы здесь и сейчас и что только идея о нашей нереализованности пре­пятствует сознаванию этого факта. В одном из своих стихов по случаю (который Он перевёл из комментария Гаудапа­ды на Мандукья Упанишаду) Он утверждает: “Нет ни тво­рения, ни разрушения, ни судьбы, ни свободной воли, ни пути, ни достижения; такова конечная Истина”. (См. насто­ящее издание, с. 194). Та же идея повторяется в стихе № 1227 “Гирлянды изречений Гуру” Муруганара:

Нет ни возникновения, ни угасания.

Никто не связан и никто не предпринимает усилий.

Никто не стремится к совершенству,

И никто не достигает Свободы.

Такова Высочайшая Истина.

Представление, что мы пребываем в рабстве и нужда­емся в Освобождении посредством садханы, есть та самая вещь, что отделяет нас от сознавания Атмана, Себя. Обсуждение проблем садханы и путей их преодоления питает и поддерживает это ошибочное представление, за­крывает и скрывает наше истинное Бытие мусором вооб­ражаемого не- Я. С другой стороны, Бхагаван также под­черкивал, что усилие необходимо, если Само-сознавание должно быть обнаружено. Концепции нужно отбросить, и на начальных стадиях садханы требуется решительность, серьёзность и повторяющиеся усилия, чтобы разбить шаб­лоны целой жизни. Но поскольку садхана проводится, по­нятие усилия претерпевает радикальное изменение.

Непрерывной практикой исследования и само-отдачи и повторяющимся напоминанием себе, что нет “делателя” действий, порождается убеждение, что нет индивидуаль­ного “я”, и безэгостная жизнь становится естественной и спонтанной. Этот ход сознавания радикально меняет взгляд на садхану и отношение ко всему делу жизни. Поскольку приходит убеждение, что эго нереально и не нуждается в уничтожении, то также есть и понимание, что нет делателя садханы или любого другого действия. С отправной точки зрения, допускающей, что садхана есть нечто, что нужно делать для обнаружения некоторой духовной цели, чело­век должен прийти к пониманию духовной жизни как без­личностного процесса, действующего в сознании без дела­теля. Подобно всем другим действиям, усилие внезапно видится как производимое своей собственной инерцией, и предшествующее представление о ком-то, делающем уси­лие, уходит. Воображаемый субъект, преследующий ду­ховные цели, делающий воображаемый прогресс и гордя­щийся продвижением на воображаемом пути, вдруг ви­дится тем, чем он действительно является: концептуальной структурой, сконструированной воображаемым малым “я” с единственной целью продлить своё собственное существо­вание. Связь между усилием в начале садханы и конечной самопроизвольностью без усилия ясно видна в третьем стихе “Сути Наставления”, который предписывает незаинтере­сованное действие, и в последних стихах, превозносящих жизнь без чувства эго, по ту сторону всех мыслей о раб­стве и Свободе (см. с. 131 и с. 135).