Ведийский период

Что же касается периода, который непосредственно сменяет Индскую цивилизацию, то преемственности между ними практически не видно. Конец II – первая половина I тысячелетия до н. э. называется ведийским периодом по тем литературным памятникам, которые служат основным источником для его изучения. Сама смена категории источников – резкий переход от археологии к данным сравнительного языкознания и мифологии – только усиливает контраст между двумя эпохами.

Веды – памятники священной литературы индийской группы ариев (индоариев). По языку и мифологии они ближе всего к иранской Авесте. Само слово «веда» родственно русскому «ведать», т. е. «знать» (речь идет, конечно, о тайном, сакральном знании). Сохранилось четыре основных сборника вед с примыкающими к ним бесчисленными текстами комментариев, главным образом ритуального содержания. Последние составляют поздневедийскую литературу.

Древнейшая из вед – Ригведа (букв. «веда гимнов») содержит преимущественно славословия арийским богам. Ее излюбленный герой – бог Индра, который совершает свой главный подвиг: громоподобным оружием – ваджрой он поражает демона Вритру, бесформенного и страшного, удерживающего небесные воды (последние уподобляются стадам коров). После победы, одержанной Индрой, льются потоки воды, коровы бегут к водопою. Вселенский Хаос уступает место космическому Порядку – и так вплоть до окончания нового цикла, когда демон вновь должен быть повержен светлым богом, мчащимся на колеснице с ваджрой в могучей руке. В мифологии Авесты есть персонаж по имени Веретрагна (букв. – «убивающий Веретру», т. е. Вритру). Следовательно, весь миф об Индре и Вритре имеет общеарийское происхождение.

Из великих богов индоариев следует назвать еще премудрого судию Варуну, который хранит космическую Истину – Риту (полное соответствие авестийской Арты). С подземным миром у индоариев связан бог Яма – сын солнечного Вивасванта (ему соответствует авестийский Йима, сын Вивахванта). Индоарийские боги и их земные почитатели впадают в экстаз после ритуала питья галлюциногенного напитка – сомы (аналог хаомы у иранцев).

Сравнение Ригведы с Авестой показывает, что основа той и другой религиозной поэзии относится к эпохе единства ариев, т. е. ко времени до их разделения на иранцев и индоариев и прихода последних на территорию Индостана.

Судя по ведийской литературе, индоарии вели полукочевой образ жизни, разводя крупный рогатый скот и оставаясь на одном месте лишь до тех пор, пока не истощатся пастбища. Их материальный быт не отличался сложностью, поэтому археологи до сих пор затрудняются в определении следов их передвижений. Общественные отношения у ариев были патриархальными: в отличие от жителей Хараппы в огромном пантеоне индоариев почти нет женских персонажей.

Так как сами арии жили в кибитках или непрочных хижинах, то и для своих богов они не строили храмов, а также не имели их изображений – идолов. В гимнах Ригведы отражены отдельные антропоморфные черты богов, но это скорее чисто поэтические образы («могучие руки Индры», «златые волосы солнечного бога»). Божества воспринимались довольно абстрактно. Жертвоприношения совершались на огне алтаря, а боги насыщались, вдыхая дым от сжигаемого мяса, масла, молока, зерен ячменя или пшеницы.

Две социальные категории занимают особое место в Ригведе. Первая – риши (провидцы), мистически «видящие» гимны, которыми они должны восславить того или иного бога. К этим риши возводят свою родословную жрецы-брахманы, произносящие ведийские заклинания во время принесения жертв богам. Вторая категория – племенные вожди, которые стоят во главе соплеменников в момент военных стычек за стада скота и тучные пастбища. Они сражаются на колесницах, запряженных лошадьми. Ведийские царьки являются предводителями племени, но не единоличными правителями. Никакого единоначалия нет и в ведийском пантеоне. В момент жертвоприношения какому-либо богу его называют главным, но лишь потому, что чествуют на посвященном ему празднике.

По упоминаниям притоков Инда, местной флоры и фауны установлено, что основная часть Ригведы сложилась в северо-западной части Индии. Памятники поздневедийской литературы, создававшиеся в первой половине I тысячелетия до н. э., локализуются восточнее, и чем более поздний памятник, тем ближе к низовьям Ганга. Поэтому можно предполагать, что в это время индоарии постепенно осваивали всю Северную Индию.

Племена, жившие до ариев в бассейне Ганга, частично были оттеснены на менее удобные территории. Здесь они надолго сохранились в качестве небольших островков в море народностей, говоривших на индоарийских диалектах. Но основная масса аборигенов подверглась культурной и языковой ассимиляции.

В то же время и пришельцам пришлось многому научиться у местных жителей, например в сфере хозяйственной деятельности, соответствующей местной природе и климату. Лошади, которым арии придавали огромное значение (в том числе и символическое), не размножаются в условиях влажных тропиков. Кочевать со стадами скота по джунглям долины Ганга невозможно. Основная злаковая культура здесь не ячмень, а рис. Рисоводство же требует прочной оседлости. Борясь с джунглями с помощью железных топоров (а это уже эпоха железного века!) и возделывая твердые почвы лопатой и плугом с железным лемехом, индийцы, говорившие на индоарийских диалектах (по крови они не всегда были прямыми потомками создателей Ригведы), осваивали долину Ганга. Их поселки объединялись в небольшие государства, создававшиеся обычно на базе одного племени. Вождь превращался в местного князька и строил для себя и своей дружины деревянную крепость.

Поскольку поздневедийская литература посвящена преимущественно истолкованию ритуалов, то именно об этой стороне жизни и культуры индийцев в основном и можно судить. Для наследственных жрецов-брахманов жертвоприношение представлялось движущей силой всего мироздания: жертва, помещенная в огонь алтаря, превращается в дым; дым, поднимаясь в небеса, становится дождем; дождь, проливаясь на землю, рождает зерно; жрец бросает зерно в огонь алтаря. Так происходит круговорот жертвы, и главным действующим лицом космического движения предстает жрец-брахман. Только он знает, какие надлежит произносить формулы при жертвоприношении, какие совершать манипуляции, как обращаться к богам. Если весь ритуал выполнен строго по правилам, боги просто не могут отказать жертвователю в его просьбе. Кажется, что сами боги – всего лишь марионетки, которыми манипулирует брахман.

Создатели поздневедийской литературы, уверены в единстве Вселенной. Все, что есть в мире, – это лишь различные трансформации жертвы. К тому же они строгие детерминисты, ибо даже боги, по их представлениям, не имеют свободы воли. Боги обязаны действовать, если к этому своими ритуально-магическими средствами их побуждает брахман.

Брахман имеет целый ряд привилегий. Его никто не должен притеснять, оскорблять или подвергать телесным наказаниям: в противном случае, жертва окажется напрасной: боги ее не примут. Кроме того, обижать брахмана просто опасно, ибо в гневе он может сжечь весь мир. Знания брахманов передаются в их среде из поколения в поколение, и притом в устной форме, чтобы священный текст не попал в руки непосвященного и не подвергся ритуальному осквернению. Ученый брахман окружен мальчиками-учениками, которые до наступления юности живут в его доме, прислуживают своему учителю-гуру и заучивают с его слов гигантский объем текстов (если перевести эти ведийские памятники в печатную форму, получатся многие тысячи страниц). При этом язык, на котором были созданы и продолжали создаваться тексты, подлежавшие запоминанию, – особый, «очищенный» (санскрит). Он не подлежал изменениям и потому все более отличался от живых, разговорных языков, на которых общалось население.

Вторую после брахманов замкнутую наследственную группу (индийцы называли такие группы словом «варна») составляли кшатрии – племенные князья и окружающая их знать. Для поздневедийского времени ведущим является мотив славы. Вожди со своими дружинами постоянно нападали на соседей. Захваченную добычу, однако, они не накапливали, а тратили на пышные многодневные жертвоприношения и празднества с обильными угощениями. Вождь-царь таким образом накапливал славу: к нему стекались новые приверженцы, и он вновь отправлялся за добычей. Конечной же целью для него было «завоевание вселенной» – залог райского блаженства.

В третью сословно-кастовую категорию (варну) попадали полноправные общинники – вайшьи, самостоятельные домохозяева, занимавшиеся скотоводством и земледелием.

Все три первые варны имели право на участие в ведийском культе и на чтение ведийских текстов. Они получали такое право прежде всего по рождению, но этого было недостаточно. Мальчиков лет шести-семи отец приводил к гуру, который проводил церемонию посвящения: читал ведийские заклинания и вешал им через плечо особый священный шнур. С этих пор они считались прошедшими «второе рождение», «дважды рожденными».

Напротив, представители четвертой варны – шудры – ни при каких обстоятельствах не могли пройти церемонию «второго рождения» и приобщиться к ведийскому культу. Шудрами считались все чужаки и неполноправные – те, кто работал на другого как батрак или слуга, а также ремесленники, поскольку ремесло рассматривалось как разновидность обслуживающего труда. Складывание сословно-кастового строя, безусловно, началось еще до появления индоариев в Индии. Судя по Авесте, у их иранских собратьев существовали сходные социальные институты.

В Индии с сословно-кастовым строем увязывается доктрина кармы (деяния, заслуги). Согласно господствовавшим в то время представлениям, после смерти живое существо не исчезает вовсе, а лишь перерождается, принимает иной вид в соответствии с тем, каковы были его деяния в предыдущем существовании. Заслужив лучшее рождение, животное рождается человеком, шудра – брахманом, брахман – богом (боги – тоже разновидность живых существ, и потому они не свободны от действия закона кармы).

Каждая группа живых существ – это джати (букв. – «рождение»). Есть джати (породы) скота, джати (виды) растений, джати (касты и варны, т. е. как бы подвиды и виды) людей. На принадлежность к той или иной сословно-кастовой группе указывает сам факт рождения. Вопрос об изменении касты для индийца так же лишен смысла, как вопросы о том, может ли у коровы родиться поросенок или нельзя ли овечке стать слоном.

Date: 2015-09-23; view: 328; Нарушение авторских прав