Глава 14 ОТСТАВКА

В ночь на 12 марта 1801 года император Павел I был убит в своем Михайловском замке заговорщиками из гвардейских офицеров — русское дворянство давно тяготилось сумасбродным царем.

Умолк рев Норда сиповатый,

Закрылся грозный, страшный взгляд;

Зефиры вспорхнули крылаты,

На воздух веют аромат;

На лицах Россов радость блещет,

Во всей Европе мир цветет, —

писал Державин. Он тотчас вздохнул с облегчением и, как и все окружавшие его, понадеялся на лучшее будущее с новым царем.

На престол вступил Александр Павлович, соучастник в убийстве отца, хорошо осведомленный о заговоре, открывшем ему дорогу к власти. Он старался делать вид, что страхам и ужасам пришел конец и наступило время либеральных веяний. Многие в России ему поверили, однако представление продолжалось недолго. Александр I весьма скоро бросил игру в либерализм и стал править страной так, как правили его отец Павел I и бабка Екатерина II, — как самодержавный деспот и тиран. К этому толкала его сама природа монархической власти.

Царь освободил Державина от обязанностей государственного казначея. Державин возвратился в сенат.

Рвение его не остыло. Державин сейчас же вступил в спор с новым генерал-прокурором, упрекая его в том, что он допускает нарушение законов, и составил свой проект переустройства сената, имевший целью сократить власть генерал-прокурора.

С большой горячностью участвовал Державин в прениях по поводу снабжения солью западных губерний России. Соль туда привозилась из заграницы, а Державин считал необходимым наладить снабжение крымской солью, более дешевой. Отвергая возражения оппонентов, Державин утверждал, что сенат защищает интересы откупщиков. «Правительство, невзирая на государственную и народную пользы, делает столько снисхождения для частного человека, имевшего время и случай взять в свои руки казенную статью и довольно уже обогатиться от нее, — писал Державин в докладной записке. — Сенат благоволит давать откупщикам миллионы в долг соли, а народу ничего!»

Энергия и решимость Державина помогли ему добиться утверждения проекта о добыче соли из крымских соляных озер, в чем он не без основания видел одну из своих заслуг.

Вскоре Державину было поручено расследование жалоб на калужского губернатора Д. А. Лопухина. Губернатор имел большие связи в Петербурге, находился в родстве с любовницей государя, пользовался защитой генерал-прокурора, и Державин предупредил Александра I, что трудно надеяться на успех командировки.

Он сказал царю:

— Правда перед вами на столе сем будет: только благоволите ее защищать; ибо все дела делаются через бояр. Екатерина и родитель ваш бывали ими беспрестанно обмануты, так что я по многим поручениям хотя все, что честь и верность требовали, делал, но правда всегда оставалась в затмении и я презираем.

Александр I поспешил уверить, что «поступит как должно», и Державин в январе 1802 года отправился в Калугу. Он без труда убедился в правильности жалоб на Лопухина. Губернатор занял у бумажного фабриканта Гончарова тридцать тысяч рублей по векселю, а потом обвинил, что у него в доме ведется запрещенная карточная игра, стал грозить Сибирью и вынудил вернуть вексель. За взятку Лопухин избавил от суда помещика, убившего своего родного брата, отнимал имения, разорял купцов, и все преступления проходили ему безнаказанно. Лопухин отличался буйным хулиганством — пьяный бил окна в домах, однажды въехал в губернское правление верхом на расстриженном дьяконе, распутничал и безобразничал напропалую. Державин вскоре собрал до полутораста дел, по которым Лопухин должен был держать ответ.

Но не дремал и Лопухин. С помощью своих петербургских покровителей он сам выступил против Державина и обвинил его в жестоких приемах ведения следствия, вызвавших якобы смерть фабриканта Гончарова — он внезапно умер от паралича в приемной Державина. Затем Лопухин заявил, что ревизия губернии может повести к народному восстанию. Александр I не остался равнодушным к этим наветам. Расследование прекратилось, и, как предполагал Державин, «правда оказалась в затмении». Лопухин не понес никакого наказания за десятки совершенных им тягчайших преступлений. Он только был отставлен от должности губернатора, перебрался в Петербург и жил там припеваючи.

Так закончилась одна из последних попыток Державина восстановить попираемую законность и добиться наказания преступника. Жизнь многому его учила, но раскрыть безнадежность поисков правды на царской службе не смогла до конца его дней.

Вот почему, несмотря на все свои разочарования, Державин не отказался еще раз послужить отечеству — теперь на посту «оберегателя законов», министра юстиции.

В сентябре 1802 года был опубликован царский указ о создании министерств, завершивший давно подготовлявшуюся реформу административного управления Россией. Министрами были назначены деятели предшествующих царствований: иностранных дел — А. Р. Воронцов, военных дел — С. К. Вязмитинов, морских дел — Н. С. Мордвинов, финансов — А. И. Васильев, просвещения — П. В. Завадовский, коммерции — Н. П. Румянцев. Державину был предложен пост министра юстиции, и он согласился его принять. «Молодые друзья» Александра I заняли должности товарищей министров, и только В. П. Кочубей был назначен министром, получив в управление внутренние дела империи.

Александр Васильевич Суворов. Гелиогравюра Брукмана с портрета 1799 года.

Гавриил Романович Державин. Портрет работы В. Л. Боровиковского.

Державин не одобрял этой реформы, но принялся трудиться с обычной энергией и добросовестностью. Распорядок его дня свидетельствует об этом. Державин садился за стол в пять часов утра, с семи-восьми начинал прием сотрудников министерства или просителей, к десяти часам отправлялся с докладом во дворец или на заседание сената, потом рассматривал почту, и подписывал бумаги. Только поздним вечером, с десяти до одиннадцати часов, он позволял себе заняться «беседой приятелей» — другого времени для отдыха не было.

Общего языка с кружком друзей царя — Кочубеем, Новосильцевым, Строгановым, Чарторижским — Державин не нашел. С людьми своего поколения он также был не в ладах — мешали старые счеты и ссоры. Державин с годами становился все нетерпеливее и раздражительнее, еще ожесточеннее спорил и нападал на своих противников. Он знал об отношении к себе коллег — министров и сенаторов — и подозревал их в интригах.

Круг обязанностей министра юстиции был весьма широк, спорные вопросы поступали в изобилии, и поводов для расхождения с большинством сената у Державина имелось более чем достаточно. Одним из них было несогласие Державина с мнением графа Потоцкого о сроках военной службы дворян.

По закону дворяне, поступившие рядовыми или унтер-офицерами в военную службу и не вышедшие в офицерские чины, должны были служить двенадцать лет. Правило это нарушалось: молодые люди, едва определившись в полк, подавали рапорты об отставке и получали ее. Потоцкий защищал право дворян пользоваться «вольностью» и уходить с военной службы. Державин выступил против него, настаивая на том, что льготы могут даваться только людям, достойным их своей службой и образованием. «Порода только есть путь к преимуществам, — утверждал Державин, — воспитание же и заслуга единственно запечатлевают благородство». Державин требовал от дворян службы на пользу отечества, выполнения долга.

Но дворянство не думало об этом и служить не хотело. Потоцкий стал героем дня, защитником «вольности дворянской», ему писались приветственные стихи, Державин же возбудил общую неприязнь как человек, посягавший на интересы первого в государстве сословия. Не стяжал он популярности и своим отношением к указу о так называемых вольных хлебопашцах. Хотя указ этот в сущности, не прибавлял нового к законам, разрешавшим помещикам отпускать на волю крепостных и выделять им землю — лишнее подтверждение такой возможности ничего плохого в себе не содержало. Державин резко возражал против указа, считая, что о «вольности» крестьян вообще рано еще говорить.

Указ о вольных хлебопашцах в 1802 году вступил в силу, но не принес никаких практических результатов. Лишь несколько помещиков воспользовались им, и вскоре он был накрепко забыт.

Наконец Александр I, недовольный Державиным и предубежденный против него царедворцами, сказал ему:

— Ты меня, государя, все учить хочешь; я самодержавный государь и так хочу. Ты очень ревностно служишь.

— Я иначе служить не могу, государь, — ответил Державин. — Простите.

— Подавай просьбу об увольнении от службы.

Державин подал и 7 октября 1803 года был уволен в отставку. Это событие в своей жизни он отметил стихотворением «Свобода»:

— Нет. — восстав от сна глубока,

Я сказал им, — не хочу,

Не хочу моей свободы

Совесть на мечту менять;

Гладки воды, коль погоды

Их не могут колебать.

Власть тогда моя высока,

Коль я власти не ищу.

В самом деле, власти Державин не искал никогда. Он пользовался правами, которые получал по занимаемым должностям, иногда и превышал эти права, но во имя интересов дела, руководясь пониманием своих обязанностей.

Уход в отставку вовсе не отвлек Державина от забот о благе России. Мысль его постоянно вращалась вокруг вопросов, связанных с управлением страной, с ее защитой от внешних врагов.

В годы войн с Наполеоном Державин, размышляя о судьбах родины, стремился посильно помочь ей. Как поэт, он спешил откликнуться на военные события, лира его звучала напряженно и бурно. Как государственный деятель, Державин выступил с проектами усиления России в ее борьбе с Наполеоном. Таков, например, его проект «Мечты о хозяйственном устройстве военных сил Российской империи» (1807–1810).

Державин предложил определить численный состав русской армии соответственно военным силам соседних государств и в зависимости от нужд обороны. В мирное время под ружьем находится треть или половина личного состава, а остальные занимаются своим трудом. Рекрутские наборы, причинявшие столько горя населению, упраздняются. Дивизии и полки, приписанные к губерниям и уездам, набирают рекрутов из своих территориальных участков. Державин намечает порядок допризывной подготовки, предусматривает занятия с отставными солдатами, подготовку запаса офицерского состава и многое другое.

Для отставных солдат, вернувшихся к крестьянскому труду, Державин считал необходимым установить некоторые преимущества: участки их земли и пашни не должны поступать в передел; выборные должности в деревне могут предоставляться только отставным солдатам; по мирскому приговору они ни розгами, ни палками не наказываются. Державин предлагал и помещичьих крестьян запретить наказывать «по самовластию господина или его приказчика…а должна определить на то учрежденная расправа». Он считал нужным установить законом размеры оброка, который крестьяне платили своим помещикам.

В 1807 году Державин выступил с «Мнением о обороне империи на случай покушений Бонапарта». После краткого обзора событий последнего десятилетия он предложил ряд военных мер против Наполеона и требовал особой осторожности в отношении людей «иностранных и в чужих краях воспитанных», «поелику были подозрения в тайных сношениях французского кабинета с чужими министрами». Известно, что в окружении Александра I было много людей английской, прусской и даже французской ориентации и что их влияние очень стесняло русских военачальников. Державин был осведомлен об этом и предлагал царю «немедленно составить нарочный временный комитет из особ природных в государстве» — совещательный и исполнительный орган. Он считал необходимым «объявить нарочным манифестом открыто французскому народу, что Россия против него не воюет, но единственно против похитителя верховной ее власти». Державин уважал народ Франции и правильно стремился отделить его от Наполеона, присвоившего власть «в угождение собственного честолюбия».

В боях с французской армией 1807 года казачья кавалерия показала себя с наилучшей стороны. Державин написал большое стихотворение «Атаману и войску Донскому», в котором выразил свое восхищение героизмом казаков. Национально-патриотическое содержание этого стихотворения подсказало Державину мысль обратиться к образам русского фольклора, вспомнить ковер-самолет, ступни-самоходы, меч-кладенец, рассказать о русских богатырях — Илье Муромце и Добрыне Никитиче.

Державин воспевал подвиги русских героев, известных из летописей, победы войск под командой Петра I и его полководцев и с особенным чувством — Суворова.

Бывало, ведь и в прежни годы

Взлетала саранча на Русь…

Был враг Чипчак — и где Чипчаки?

Был недруг Лях — и где те Ляхи?

Был сей, был тот: их нет, а Русь?..

Всяк знай, мотай себе на ус.

Эти стихи Державина вспоминались советской печатью в годы Великой Отечественной войны с германским фашизмом. Они не теряют своего’ значения, ибо историческая справка Державина верна.

Поэт с осуждением говорил о Наполеоне, в котором видел завоевателя царств, неспособного скрашивать судьбу подвластных ему народов. В стихотворении «Слава» (1809) он писал:

Еще ль, цари, вам имя громко

Быть мнится славою прямой?

Еще ль, мудрец, ее ты только

Чтешь дыма блещущей струей?

Признайтесь, — ваша мысль неправа;

Уверьтесь истины в словах:

Бессмертная, прямая слава

Есть цепь цветущих вечно благ.

Кровавому покорителю народов Державин с глубоким смыслом противопоставляет свой излюбленный идеал гражданина:

Отец семейств, законодатель,

Забрало от татей, коварств,

Сохи, серпа изобретатель —

Бича славней, по правде, царств.

В июне 1812 года армия Наполеона вторглась в пределы России. Великая опасность нависла над страной. Русские люди встали на защиту отечества с оружием в руках. Державин горько сожалел о том, что не может быть в их рядах. Ему шел шестьдесят восьмой год, но возраст не уменьшал его горячего желания быть полезным России в ее трудную годину.

Державин внимательно следил за военными известиями и предлагал правительству свои соображения о мерах к обороне против французской армии. Нужно создать земское войско, полагал он, вооружить ратников, в случае нехватки армейского оружия, охотничьими ружьями, а вместо штыков, «которые для наших воинов необходимо нужны», поделать в кузницах подобие их — небольшие деревянные копья. Среди многих наивных, но искренних предложений Державина встречались и весьма дельные. Он советовал устроить лазареты в губернских городах, где будут работать женщины, так как армии дороги бойцы и их не нужно отвлекать для ухода за ранеными. Его заботило создание запасных продовольственных магазинов внутри страны — ведь армия отступала под натиском сильного противника. Самые разнообразные вопросы волновали Державина, и он говорил о них как истинный патриот.

Очень обрадовался поэт, узнав, что во главе русской армии встал фельдмаршал М. И. Кутузов. Услышав рассказы о том, что, когда Кутузов осматривал позиции у Бородина, над его головой летал орел, Державин написал стихи на этот случай, сейчас же напечатанные отдельным изданием:

Мужайся, бодрствуй, князь Кутузов!

Коль над тобой был зрим орел,—

Ты верно победишь французов

И, Россов защитя предел,

Спасешь от уз и всю вселенну.

Кутузов ответил поэту благодарственным письмом.

В отличие от многих современников Державин понимал и одобрял военную тактику Кутузова, собиравшего силы для наступления на французскую армию. Державин писал: «Под Тарутиным ознаменовалась сила русского терпения. Между тем как наглый и буйный Наполеон учинился в Москве рабом орд своих или жертвою безумной гордости, — опытный, дальновидный русский полководец в тишине готовил громы, которые вместе с зимними бурями погнали и истребили врага».

По окончании войны Державин в 1814 году сочинил «Солдатский или народный дифирамб по торжестве над Франциею», в котором были строки, посвященные доблести русского солдата, чьи боевые труды он всегда уважал:

За казачью хитрость, сбойство[8],

За солдатское геройство —

Дайте чашу нам вина!

Нет храбрей, — что мы с любовью

Своей жертвовали кровью;

Русским честь мила одна:

И корысти забывали,

Мы врагов своих спасали.

В другом стихотворении этой поры Державин писал:

Встаньте вкруг меня, ребяты,

Удалые молодцы,

Русски храбрые солдаты,

В свете первые бойцы!

О русском человеке пишет Державин, черты русского национального характера отражает он в своей поэзии:

О Росс! о добльственный народ,

Единственный, великодушный,

Великий, сильный, славой звучный,

Изящностью своих доброт!

По мышцам ты неутомимый,

По духу ты непобедимый,

По сердцу прост, по чувству добр,

Ты в счастьи тих, в несчастьи бодр.