Главная Случайная страница


Полезное:

Как сделать разговор полезным и приятным Как сделать объемную звезду своими руками Как сделать то, что делать не хочется? Как сделать погремушку Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами Как сделать идею коммерческой Как сделать хорошую растяжку ног? Как сделать наш разум здоровым? Как сделать, чтобы люди обманывали меньше Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили? Как сделать лучше себе и другим людям Как сделать свидание интересным?


Категории:

АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника






Тарасов





 

Включаясь в компанию к Михайлову и Петрову, я был уже психологически подготовлен к трудностям, что ждут меня в основном составе, к колоссальным нагрузкам, принятым в ЦСКА.

Попав в основной состав, я понял сразу же — здесь иные требования и иная дисциплина. Жесткая дисциплина. И дело не только в том, что это армейский «луб, как порой объясняют положение дел в нашей команде люди, не слишком сведущие в хоккее. Мы исповедуем дисциплину, обусловленную не одними лишь уставами. В лучшей команде любительского хоккея дисциплина иного рода. Да, утром мы встаем, как это предусмотрено временем подъема, и идем спать после отбоя. Но есть ли клубы в хоккее, футболе или регби — и в нашей стране, и в Чехословакии, и в Канаде, и в Англии, — где бы спортсмены, собравшись на предматчевый сбор, не подчинялись строгому распорядку дня, где бы тренеры не требовали неукоснительного соблюдения режима?!

Я говорю о другой дисциплине. Об отношении к хоккею, о выполнении хоккеистом своих обязанностей на площадке. Я говорю о преданности хоккею, о строжайшем выполнении установок тренера на матч, о тактической, игровой дисциплине.

Анатолий Владимирович Тарасов предельно требователен во всем, что так или иначе связано с хоккеем, и потому любое отклонение от правил, норм, традиций армейского клуба, любая, как он считает, измена хоккею строго наказываются. И если во время тренировки, в минуты выполнения какого-то упражнения хоккеист (неважно — новичок или семикратный чемпион мира!) позволит себе передышку буквально в десяток секунд, не предусмотренную тренером, а Тарасов увидит, что игрок расслабился, то этому мастеру, даже если он хотя бы и, повторяю, трижды олимпийский чемпион, житья на тренировке уже не будет.

Однажды во время занятий развязался шнурок у моего ботинка. Я остановился, нагнулся, чтобы завязать его. Тарасов увидел, что я на несколько мгновений выключился из тренировки. Тут же помрачнел и перешел на «вы» — высший признак недовольства:

— Вы, молодой человек, украли у хоккея десять секунд, и замечу, что Вы их никогда не наверстаете…

Хорошо, если этим выговором и кончится. А то ведь может несколько дней и не разговаривать.

Эпизод этот довольно показателен. Без труда мог бы припомнить дюжину других. Анатолий Владимирович дорожит временем тренировки, временем, проводимым в хоккее, и требует такого же, как он однажды сказал, святого отношения к нашей любимой игре и от спортсменов.

Я попал к Тарасову, когда только начинал формироваться как мастер, играл и тренировался под его руководством многие годы и в ЦСКА, и в сборной страны. Именно этот тренер сыграл решающую роль в моей спортивной судьбе, и потому и я, и мои партнеры чаще всего вспоминаем именно его. И нет ничего удивительного, что самое большое место на этих страницах занимает Анатолий Владимирович.

На занятиях, проводимых Тарасовым, не было пустот, простоев. Он всегда полон идей, порой весьма неожиданных, полон новых замыслов, которые нужно проверить сегодня, сейчас же, не откладывая на потом.

Анатолий Владимирович приходит на занятия с новыми упражнениями. Все, что будем осваивать мы на льду, он разъяснил нам перед началом тренировки, переспросил, понятно ли, зачем то или иное упражнение, понятно ли, как его выполнять. И потому, еще не выходя на лед, еще в раздевалке, мы знаем порядок выполнения заданий, нам все ясно, и потому не дай бог кто-нибудь начнет отвлекаться от тренировки.

На льду Тарасов — маг, волшебник. Уже несколько поколений хоккеистов называют его великим тренером, чей авторитет, глубина суждений о хоккее не подлежат сомнению. Под его руководством команда ЦСКА почти два десятка раз становилась чемпионом Советского Союза, думаю, только специалисты-статистики смогут точно сказать, сколько чемпионов мира вырастил Анатолий Владимирович в армейском клубе, сколько мастеров из других команд, признанных, опытных мастеров, едва ли не заново открывали для себя хоккей, сталкиваясь с Тарасовым, работая с ним в сборной страны.

Он приходит с новыми идеями не только на каждую тренировку, новые мысли и идеи обуревают его и перед каждым матчем. С каждым соперником команда Тарасова" стремится играть по-разному. И если даже нам предстоят почти подряд два матча с главным нашим соперником — «Спартаком», даже если армейцы накануне выиграли, то и на второй матч, мы не сомневаемся, Тарасов предложит новый план действий.

Хотел бы, чтобы меня правильно поняли. Тактическая, игровая дисциплина — высший в толковании нашего тренера закон хоккея, но в то же время мы призваны, мы обязаны, мы должны творить, импровизировать.

Начинается матч. Все игроки еще под впечатлением напутствий тренера. Все играют строго в соответствии с планом на матч, все идет как надо, и все-таки… не так. Инициатива у нас, вратарь соперника загружен работой до предела, а счет по-прежнему не открыт.

Звучит команда «Смена!».

Усаживаемся на скамейку. На лед через бортик перемахнули Викулов, Фирсов, Рагулин.

Тарасов встает со стула, подходит к нам — вся тройка, сидит вместе. — Вы не роботы, — убеждает Петрова, Михайлова и меня Тарасов. — Вы — художники, артисты. Вы всё знаете в хоккее. Так решите, как играть сегодня, сейчас. Каждый должен быть сам для себя тренером. Сам должен решать, как именно выполнить задание. Больше хитрости! Соперник у вас сегодня доверчивый…

Любимый вопрос — а что ты внес в предложенное тебе задание? Непросто новичку угадать, уловить грань между верностью истине и правом на домысел. Но этому Анатолий Владимирович учит настойчиво, день за днем, сезон за сезоном, пока наконец хоккеист не научится великолепно импровизировать в рамках игрового задания.

Не прощает трусости, лени, халатного отношения к игре. Когда кто-то в пылу схватки заведется, нарушит правила, то тренер не будет особенно строг, если хоккеист этот был смел, решителен, но если кто-то сыграет сверхосторожно, трусливо, если кто-то испугается идти на единоборство с могучим и решительным соперником, а потом, исправляя свой промах, полезет драться, то уж такому-то хоккеисту достанется по первое число.

Анатолий Владимирович любит сравнивать хоккей с боем. Он считает, что в спорте действуют те же нравственные и психологические законы: каждый имеет право рассчитывать на помощь партнера, товарища, и никто не имеет права подвести друга. Не устоит, не выдержит напряжения схватки один — образуется брешь, залатать которую в ходе боя трудно.

Максимализм знаменитого тренера не знает пределов. И он не ограничивается рамками, бортами хоккейной площадки: вся жизнь, весь быт, настаивает Анатолий Владимирович, должны быть подчинены хоккею. Исключений из этого правила для настоящего мастера нет. И не может быть.

У меня не шел бросок. Бросал я хотя и неожиданно и точно, но не сильно. Тренер сказал, что в те минуты, когда в руках у меня нет клюшки, я должен заниматься с теннисным мячом: постоянно сжимать и разжимать его, вырабатывая силу рук. С тех пор я не расставался с теннисным мячом, но однажды, когда я шел в столовую из своей комнаты, Тарасов увидел, что мяча в руках у меня нет.

— А где мяч?

— Но я же обедать иду, руки сейчас заняты будут… Анатолий Владимирович обиделся:

— Куда бы ты ни шел, мяч должен быть с тобой. И в столовую, и в театр… Ты же пока не за столом…

Когда проходишь мимо нашего тренера, то как-то невольно обращаешь внимание на себя, на свой внешний вид. «Культура поведения, умение вести себя, аккуратно одеваться, — говорил нам Анатолий Владимирович, — влияют на класс игры».

Заниматься с Тарасовым было интересно. Хотя и трудно. Очень трудно. Но усилия наши окупались, и это бесспорная истина для каждого хоккеиста, который учился у Тарасова.

Многоопытный тренер замечает все, и это помогает спортсмену. Когда я был помоложе, Анатолий Владимирович буквально после каждого матча находил у меня недостатки, и я порой удивлялся перед началом разговора: неужели опять что-то не так? Ведь ЦСКА выиграл крупно, а наше звено набросало кучу шайб. Однако Тарасов снова недоволен — сыграл я, как он любит выражаться, подходяще, но вот…

Сегодня он говорит, что я мало маневрировал.

Через два дня выясняется, что маневр у меня стал лучше и интереснее, но вот не использовал я пока смену ритма.

Потом тренер обращал внимание на то, что я выдал всего лишь два точных паса во время обводки, то есть когда соперник не ожидает передачи шайбы партнеру.

Перед каждым матчем Тарасов умело настраивал команду в психологическом плане. Правда, иногда он, на мой взгляд, перебарщивал. То подробно, с энтузиазмом говорил о вещах, слишком хорошо известных, то начинал призывать нас отдать все силы, не жалеть себя, когда мы и так уже готовы сокрушить соперника, решить исход мачта в ближайшие пять-семь минут.

Но это частности. Главное — искусство Тарасова убеждать коллектив.

В общем-то нас удивить трудно: соперника мы знаем, кажется, наизусть — и с «Химиком», и со «Спартаком», и с «Крылышками», и со сборной Швеции или Канады мы играли множество раз, и потому порой перед началом подготовки к матчу, перед установкой на игру настроены скептически — что бы ни говорил тренер, мы все это знаем. Знаем, как силен «Спартак» и как сильна сборная Чехословакии. Знаем, как важно сыграть против них без ошибок в обороне. И тем не менее Анатолий Владимирович нас нередко чем-то удивлял. Он неожиданно, в самую неподходящую минуту говорил не о силе соперника, а о его уязвимых, слабых местах. Перед матчем с чехословацкими хоккеистами, нашими извечными соперниками, тренер говорил не о том, как следует нейтрализовать звено Холика или Мартинеца, не о том, как важен предстоящий матч — победа приносит нам золотые медали (это мы знаем не хуже тренеров, журналистов и болельщиков), а лишь о тех слабостях, что подметил он накануне, наблюдая за тренировкой или игрой нашего конкурента.

А вот перед встречей с соперником слабым Анатолий Владимирович ничего не говорил о тех хоккеистах, против которых мы сейчас будем играть. Он предавался… воспоминаниям. Припомнив несколько эпизодов из матчей, сыгранных в прошлом сезоне или пять лет назад, матчей, где наших общепризнанных асов подвела несобранность, он вдруг так расписывал мощь, коварство хоккеистов «Сибири» или сборной Швейцарии, что у молодых игроков едва ли не начинали от волнения предательски дрожать коленки: такой сильной рисуется команда, с которой нам предстоит вечерний матч. И вот ЦСКА или сборная СССР выходит на лед и начинает так, будто сегодня решается судьба медалей. В результате уже в начале матча мы обеспечиваем себе столь солидное преимущество, что тренеры в третьем периоде начинают экспериментировать, что-то проверять, готовясь к послезавтрашней встрече.

Но если в пределах хоккейной площадки Анатолий Владимирович, безусловно, наивысший судья и авторитет для всех хоккеистов — и новичков и ветеранов, то за ее пределами начинается брожение умов. Здесь существуют разные точки зрения. Одни полагают, что Тарасов абсолютно прав во всех конфликтах с игроками — это, мол, публика такая, им только сделай поблажку, сразу на голову сядут. Другие же, и их больше, полагают, что требуется более внимательное отношение к игроку, умение прощать человеческие слабости. Если уж не прощать, то хотя бы понимать.

Конфликты Анатолия Владимировича с хоккеистами — не редкость. И в этом нет тайны. Все, кто интересуется хоккеем, слышали о них.

Я готов понять обе стороны. И тренера. И игроков. Понятна требовательность тренера, его фанатизм, безграничная и безмерная любовь к хоккею. Понятно его желание, его стремление требовать такого же отношения к хоккею и от спортсменов. В конце концов он подает личный пример такого беззаветного служения хоккею — я взял популярнейший термин из лексикона Анатолия Владимировича. Но… не каждому такой максимализм по плечу.

Фанатизм порой утомляет.

С Анатолием Владимировичем и интересно и тяжело. Очень тяжело. С ним не расслабишься, не пошутишь вволю: чувствуешь себя все время каким-то скованным. И все разговоры в конечном счете сводятся к хоккею — вольные темы в присутствии знаменитого тренера кажутся неуместными и самому себе, и оттого… устаешь. Хочется расслабиться, забыть о хоккее.

А завтра тренировка Тарасова, и идешь на нее с тем же интересом, как и год, как и два, как и пять лет назад.

 

 

Date: 2015-09-22; view: 328; Нарушение авторских прав; Помощь в написании работы --> СЮДА...



mydocx.ru - 2015-2024 year. (0.006 sec.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав - Пожаловаться на публикацию