Последний взгляд в прошлое

Вот я и кончаю писать мою повесть. И еще раз – уже в последний, – прежде чем закончить эти страницы, я бросаю взгляд в прошлое.

Я вижу себя и рядом – Агнес, мы идем вместе по жизненному пути. Я вижу вокруг нас наших детей и друзей, и по дороге я слышу гул голосов; много этих голосов, и не безразличны они мне.

Какие лица особенно четко выделяются в толпе, плывущей мимо меня? Вот они! И все обращены ко мне, когда я задаю этот вопрос.

Вот бабушка, у нее другие, более сильные, очки, ей лет восемьдесят, а быть может, больше, но она все еще держится прямо и в холодную погоду может пройти без отдыха шесть миль.

А вот Пегготи, с ней неразлучная, добрая моя, старая няня; она тоже в очках и вечерами сидит со своим шитьем у самой лампы и всегда при ней огарок восковой свечи, сантиметр в футляре и рабочая шкатулка с изображением собора св. Павла на крышке.

Щеки и руки Пегготи, такие упругие и красные в пору моего детства, что я недоумевал, почему птицы не клюют их вместо яблок, сморщились теперь; все еще блестят ее глаза, и в их блеске черты лица кажутся затененными, хотя глаза все-таки потускнели. Но ее шершавый палец, похожий, как я как-то заметил, на терку для мускатных орехов, остался таким же, как раньше; и теперь, когда я вижу, как мой самый младший сынишка, ковыляющий от бабушки к ней, хватается за этот палец, я вспоминаю маленькую гостиную в нашем доме и то, как я некогда тоже учился ходить. С разочарованием бабушки, испытанным ею в далекие времена, теперь покончено: она крестная мать настоящей Бетси Тротвуд, а Дора (следующая за Бетси по порядку) утверждает, что бабушка слишком балует Бетси.

Карман Пегготи что-то очень оттопыривается. В нем лежит, ни больше ни меньше, как книга о крокодилах; теперь она в плачевном состоянии, но хотя много листов в ней разорвано и сшито нитками, Пегготи показывает ее детям как драгоценную реликвию. Странно видеть мне свое собственное детское лицо, глядящее со страниц этой книги о крокодилах, и странно вспоминать о своем старом знакомце – Бруксе из Шеффилда.

В этот летний день школьных каникул вижу я среди своих сыновей старика. Он мастерит гигантские бумажные змеи и, пока они парят в воздухе, взирает на них с неописуемым наслаждением. Приветствует он меня восторженно и, подмигивая, шепчет мне:

– Тротвуд! Вам приятно будет узнать: как только мне нечего будет делать, я закончу свой Мемориал, а ваша бабушка, сэр, – самая замечательная женщина на свете!

Что это за согбенная леди? Она опирается на палку, обращает ко мне лицо со следами былой гордости и красоты и делает слабые попытки победить помрачение рассудка, жалкого, бессильного и неспокойного. Она в саду, и рядом с ней стоит суровая, мрачная, изможденная женщина с белым шрамом на губе. Прислушаюсь к тому, что они говорят.

– Роза, я забыла, как зовут этого джентльмена. Роза наклоняется к ней и шепчет:

– Мистер Копперфилд.

– Рада вас видеть, сэр. Меня огорчает, что вы в трауре. Надеюсь, со временем вам будет легче.

Нетерпеливая спутница бранит ее, говорит, что я не в трауре, просит снова взглянуть, пытается вернуть ее к действительности.

– Вы видели моего сына, сэр? – говорит старая леди. – Вы с ним помирились?

Пристально глядит она на меня, подносит руку ко лбу и что-то бормочет. Вдруг она кричит, и голос ее страшен:

– Роза, подойдите! Он умер!

Роза опускается перед ней на колени, то ласкает ее, то с ней пререкается, то с яростью говорит ей: «Я любила его так, как вы никогда не любили!» – то прижимает ее голову к своей груди и баюкает, как ребенка. В таком виде они остаются, когда я их покидаю. И такими я нахожу их снова. И так они влачат свое существование из года в год.

А что это за корабль идет домой из Индии, и кто эта английская леди, вышедшая замуж за старого шотландского креза, брюзгливого и лопоухого? Неужели это Джулия Миллс?

Ну, конечно, Джулия Миллс, раздражительная и разодетая, а вот ее темнолицый лакей, который приносит ей на золотом подносе карты и письма, а для того, чтобы сервировать ей в будуаре второй завтрак, есть у нее служанка с медно-красной кожей, вся в белом, с ярким платком, повязанным вокруг головы. Но теперь Джулия Миллс не ведет дневника, не поет «Панихиды по любви» и бесконечно ссорится со старым шотландским крезом, похожим на загорелого бурого медведя. Джулия – по уши в золоте и ни о чем не может говорить, ни о чем не может думать, кроме как о золоте. Мне она нравилась больше, когда пребывала в пустыне Сахаре.

Впрочем, быть может, это и есть пустыня Сахара? Правда, у Джулии есть великолепный дом, избранное общество, и ежедневно она дает роскошные обеды, но вокруг нее что-то я не видел зеленых побегов, не видел ничего, что могло бы расцвести и дать плоды. А что называет Джулия «обществом», я знаю. В него входит, например, мистер Джек Мелдон; с высоты своего поста он подсмеивается над рукой, заплатившей за этот пост, и говорит мне, что доктор – «такое очаровательное старье». Но если, о Джулия, общество есть собрание пустопорожних джентльменов и леди и если сущностью его является полное равнодушие ко всему, что помогает или мешает прогрессу человечества, то, значит, мы заблудились в пустыне Сахаре и нам нужно постараться из нее выбраться.

Теперь поглядите: вот и доктор, неизменный наш добрый друг, он трудится над своим словарем (кажется, над буквой Д) и счастлив у себя дома со своей женой. А вот и Старый Вояка! Она очень притихла и отнюдь не имеет такого влияния, как в былое время!

А вот я вхожу в деловую контору в Тэмпле и вижу: погруженный в работу сидит за столом дорогой мой старина Трэдлс, и волосы его (там, где они еще остались) еще более непокорны, чем раньше, хотя их постоянно приминает адвокатский парик. Стол его завален бумагами. Оглядевшись вокруг, я говорю:

– Если бы теперь, Трэдлс, клерком у вас была Софи, ей было бы немало работы!

– Пожалуй, вы правы, дорогой Копперфилд! Но какое это было прекрасное время, там, в Холборн-Корт! Правда?

– Когда она вам говорила, что вы станете судьей? Но тогда об этом еще не говорили повсюду!

– Во всяком случае, – продолжает Трэдлс, – если я когда-нибудь им стану…

– Да ведь вы знаете, что это так.

– Так вот, дорогой Копперфилд, когда я им стану, я расскажу о предсказании Софи, как обещал ей…

Мы идем с ним, рука об руку. Я иду на семейный обед к Трэдлсу. Сегодня день рождения Софи. И по дороге Трэдлс говорит о своем счастье:

– Право, дорогой мой Копперфилд, я достиг того, чего так страстно желал. Его преподобие Хорес получил повышение и оклад четыреста пятьдесят фунтов в год. Оба наших сына учатся в прекрасной школе, они хорошие ребята и обратили на себя внимание успехами в науках. Три сестры Софи очень удачно вышли замуж. Еще три сестры живут с нами. А остальные три девушки после смерти миссис Крулер ведут хозяйство его преподобия Хореса. И все они счастливы.

– Исключая… – подсказал я.

– Исключая Красавицу, – продолжал Трэдлс. – Да. К несчастью, она вышла замуж за такого бездельника! Он ослепил ее своим блеском и пленил с первого взгляда. Но теперь, когда она с нами и мы от него отделались, я надеюсь, что все пойдет хорошо.

Дом Трэдлса – один из тех домов (во всяком случае, он мог им быть), в которых он и Софи мечтали поселиться, гуляя по вечерам в былые времена. Дом большой.

Но Трэдлс хранит свои бумаги в комнатке при спальне, а свои башмаки вместе с бумагами. И оба они – он и Софи – живут наверху, а лучшие комнаты уступили Красавице и другим сестрам. Ни одной свободной комнаты в доме нет, ибо большая часть «девушек», по тому или иному поводу, проживает с ними, а эти поводы невозможно счесть. И теперь здесь целая ватага девушек, и когда мы входим, они так же бросаются к двери и душат Трэдлса в объятиях. Здесь и бедняжка Красавица, вдова с маленькой дочкой, которая переселилась сюда на постоянное жительство. Здесь за обеденным столом в день рождения Софи собираются три замужние сестры с мужьями, братья мужей, кузен одного мужа и сестра другого мужа, которая, кажется, помолвлена с упомянутым кузеном. И Трэдлс, как патриарх, восседает в одном конце стола, – и это все тот же милый добряк Трэдлс, – а Софи смотрит на него сияющими глазами с другого конца стола, который сверкает, но уже не британским металлом.

Я заканчиваю. С трудом преодолеваю я желание продолжать, и медленно исчезают из памяти все лица. Остается только одно лицо – подобно небесному свету, который позволяет мне видеть все. Оно сияет над всеми, оно выше всех. И оно не исчезает.

Я повертываю голову и вижу его – строгое и прекрасное. Оно рядом со мной. Лампа моя тухнет – я работал до глубокой ночи. Но та, без которой я – ничто, не покидает меня.

О Агнес! Моя душа! О, если бы я мог видеть твое лицо рядом с собой и тогда, когда я приду к концу жизни! И в тот миг, когда предметы потускнеют передо мной, как тускнеют сейчас тени моих воспоминаний, о, если бы ты все еще была рядом со мною, к небесам воздев руку!

Спасибо, что скачали книгу в бесплатной электронной библиотеке Royallib.ru

Оставить отзыв о книге

Все книги автора

[1] «Так как вы сделали это…» – цитата из евангелия от Матфея (XXV, 40).

[2] …для ирландского великана… – Имеется в виду Патрик О'Брайн, великан ростом свыше двух с половиной метров; его демонстрировали в Лондоне в 1804–1807 годах.

[3] Выставка мисс Линвуд – коллекция картин, вышитых цветными нитками.

[4] …приносить присягу для получения лицензии на брак… – то есть присягнуть в том, что препятствий для брака нет, и получить разрешение на брак без предварительного оглашения в церкви. До ликвидации церковных судов в 1857 году такие разрешения выдавались за плату в помещении Докторс-Коммонс, в упоминаемой Диккенсом юридической части канцелярии епископа или генерального викария.

[5] Старинные римские бани – один из немногих уцелевших в Лондоне памятников римского владычества; римские бани находятся в центре Лондона.

[6] …возбудить дело перед «Британским Джуди»… – Джуди – героиня народного кукольного театра, партнерша Панча. Миссис Крапп путает ее с «джури» – судом присяжных.

[7] Том Тидлер – персонаж детской игры «Земля Тома Тидлера» (см. комментарии к 14-му тому наст, изд., стр. 531). Старинное название игры – «Земля Тома Айдлера», т. е. «Тома Бездельника».

[8] «Я… беру тебя…» – начальные слова фразы, произносимой невестой при совершении таинства брака по канонам англиканской церкви.

[9] Судья Блекстон – Уильям Блекстон (1723–1780), знаменитый английский юрист.

[10] …видел себя восседающим на мешке с шерстью… – то есть в звании лорд-канцлера, который является председателем палаты лордов, где он сидит в кресле на подушке, набитой шерстью.

[11] «Долбит зеленый дятел» – песенка М. Келли (1762–1826) на слова известного ирландского поэта Томаса Мура (1779–1852).

[12] Энфилд Уильям (1741–1797) – английский богослов. Составленный им сборник «Оратор, или Различные отрывки из произведений лучших английских писателей» вышел в 1775 году.

[13] Уонтлейский дракон – чудовище, о котором рассказывает одна из старинных баллад, обработанных и изданных Т. Перси (1729–1811).

[14] «Вечерние колокола» – вероятно, песня «Пойдем, пойдем, звонят колокола» композитора А. Ли (1802–1851).

[15] Джек Кетч – имя английского палача XVII века, ставшее нарицательным.

[16] Бляха старшины – значок, который получали лучшие ученики, помогавшие учителю в преподавании. Такая система организации начальных школ называлась «ланкастерской» – по имени одного из ее основателей, Джозефа Ланкастера (1778–1838), – и получила в Англии широкое распространение в первой половине прошлого века.

[17] …останавливаюсь на втором суставе безымянного… – то есть Дэвид зарабатывает в год свыше трехсот пятидесяти фунтов.

[18] …эта фамилия лишь в слабой степени отражала ее качества. – Парагон (paragon) по-английски «образец совершенства».

[19] Доктор Джонсон – Сэмюел Джонсон, знаменитый лексикограф и критик XVIII века, автор первого толкового словаря английского языка.

[20] …мешочек с огнивом и кремнем… – Эта деталь помогает разобраться в хронологии событий «Дэвида Копперфилда»; описываемый Диккенсом эпизод происходил до 1834 года, когда в Англии появились спички.

[21] Милбэнк – тюрьма; упоминание об этой тюрьме еще более уточняет дату эпизода с Мартой; тюрьма Милбэнк выстроена была в 1832 году.

[22] …во времена великой чумы… – «Великая чума» 1665 года – самая сильная из чумных эпидемий в Лондоне, унесшая до ста тысяч жертв.

[23] …он оказался сущим Виттингтоном… – Диккенс не раз в своих произведениях упоминает о Ричарде Виттингтоне (XIV век), ставшем героем народной легенды. В детстве, рассказывает легенда, Дик (Ричард) Виттингтон служил учеником у ремесленника и бежал от жестокого хозяина. Но в звоне колоколов церкви Сент-Мэри-ле-Боу он услышал слова: «Вернись, Виттингтон, трижды лорд-мэр Лондона». Дик вернулся к хозяину и разбогател, продав кота какому-то восточному царьку, в стране которого было много мышей; как именитый купец, он трижды был избираем лорд-мэром Лондона и прославился своей благотворительностью.

[24] …взят и отведен на Боу-стрит… – на Боу-стрит в Лондоне находилось управление уголовного розыска.

[25] …на радость и на горе… – слова, которые произносит совершающий таинство брака священник, обращаясь к невесте и жениху.

[26] …пели «Остролист»… – «Остролист» – популярная народная шотландская песенка на слова Р. Бернса (1759–1796).

[27] …бессмертного акцизника, вскормленного на том берегу Твида. – Имеется в виду Роберт Бернс, национальный поэт Шотландии (1759–1796), родившийся в бедной крестьянской семье и служивший в 1789 году в акцизе. Твид – пограничная река между Англией и Шотландией.

[28] «Каждый, навек затворяся…» – цитата из известной элегии поэта Томаса Грея (1716–1771) «Сельское кладбище». Перевод В. Жуковского.

[29] Черный принц – прозвище принца Эдуарда Валлийского (1330–1376), старшего сына короля Эдуарда III.

[30] …выразиться о себе словами Шекспира – ср. «Гамлет», акт II, сц. 2-я (рассказ Полония о причине безумия принца).

[31] …мое кентерберийское паломничество… – В классическом произведении Д. Чосера (1340–1400) «Кентерберийские рассказы» рассказывается о путешествии группы паломников из Лондона в Кентербери.

[32] …"ради Англии, домашнего очага и красоты" – слова из популярной английской песенки.

[33] Гилдхолл – здание лондонского муниципалитета.

[34] …на ближайших ассизах… – Ассизами называются выездные сессии высших судов первой инстанции, которые занимаются разбором дел, подлежащих ведению центральных судов, пересмотром уже решенных дел и т. д. На время таких сессий деятельность местных судов прекращается. В каждом из восьми округов, на которые разделена была Англия в эпоху Диккенса, ассизы бывали дважды в году.

[35] …наша лодка у причала, скоро в море кораблю! – цитата (не совсем точная) из стихотворения Байрона «Томасу Муру».

[36] «И день настал, и час настал…» – строфа из стихотворения Роберта Бернса «Призыв родины».

[37] Гернсейская блуза – толстая шерстяная фуфайка синего цвета.

[38] «Не должно вниманье обращать на малые обиды» – см. Шекспир, «Юлий Цезарь», акт IV, сц. 3-я.

[39] «Крошка Тэффлин» – песенка написаная Сторэйсом (опера «Трое и черт», 1806).

[40] Ван Остаде Адриан – известный художник голландской школы XVII века, мастер жанровых сцен из крестьянского быта.

[41] Порт – герметически закрывающийся вырез в борту судна.

[42] …это не полагается делать в Вестминстер-Холле… – то есть играть в прятки в здании Вестминстер-Холл; к этому старинному зданию примыкало с запада другое здание, в котором во времена Диккенса находились некоторые суды первой инстанции.

[43] Негус – крепкий напиток, названный в честь его изобретателя полковника Ф. Негуса (XVIII в.): подслащенный портвейн с лимонным соком, разбавленный горячей водой.

[44] …идем за полцены в театр… – то есть после начала вечернего представления, когда к 9 часам вечера не проданные ранее билеты продавались в театрах за полцены.

[45] …мировой судья Мидлсекса. – Мидлсекс – небольшое графство, в которое раньше территориально входил и Лондон, издавна выделенный в особую муниципально-административную единицу, а с 1888 года образовавший самостоятельное Лондонское графство. Мировые судьи графств во времена Диккенса имели широкие административные права.

[46] …чудовищно сравнивая себя… с Тем, имя которого… – то есть с Христом, учившим: «Кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую» (евангелие от Матфея, V, 39)

[47] Nоn nobis – не нам (лат.) – начальные слова одного из благодарственных псалмов, часто поющегося во время богослужения.

Date: 2015-09-22; view: 229; Нарушение авторских прав