Антанта

Экономическое положение Антанты было хотя и тяжелым, но все же значительно лучше, чем в Четверном союзе. В частности Франция с 1914 г. лишилась большей части своих каменноугольных и минеральных [729] копей и своей металлургической промышленности. Она потеряла район, также богатый и в сельскохозяйственном отношении; поэтому не могла наладить производство во всей полосе тыла союзных армий. Она лишилась 84% всего числа призванных на военную службу мужчин в возрасте от 18 до 45 лет. В результате всего этого сельское хозяйство сильно пало. Уже в июне 1917 г. пришлось ввести карточки на сахар, а в конце этого года и на хлеб.

Необходимость усиленного импорта хлеба, скота, нефти, стали и угля, а также и грузов для удовлетворения потребностей ее вооруженных сил вызвала, в связи с переброской во Францию и снабжением английской и американской армий, огромную нужду в тоннаже, соответствующее развитие портов, постройку от них новых железнодорожных линий и усиление транспорта внутри страны. В результате импорт по сравнению с 1913г. увеличился на 50%, а экспорт пал в 2 раза. Транспорт износился, вагонов, несмотря на крупные покупки их, не хватало, на транспорте испытывался серьезный недостаток личного состава, рельсов, шпал, топлива и пр., частное движение было стеснено, поезда ходили с меньшей скоростью, грузы запаздывали.

Производительность мирной промышленности, сначала сильно снизившаяся, к 1918 г. возродилась. Финансовое положение Франции, несмотря на крупные кредиты на войну, инфляцию и займы, было относительно хорошим. Курс франка в надежде на контрибуцию, реализацию русских долгов и пр. держался в среднем 92% паритета.

Для Англии, чья жизнь всецело зависела от импорта сырья и продовольствия, безопасность морских путей была важнее всего. Открытая борьба в море кончилась для германцев неудачей, и английский флот продолжал господствовать на нем. Казалось, можно было быть спокойным. Но началась неограниченная подводная война, и все сразу было поставлено под угрозу: снабжение населения Англии и снабжение английских [730] вооруженных сил во Франции, Салониках и на других театрах, и под угрозой оказалась даже перевозка американской армии во Францию. В случае полной удачи подводной войны сначала Англии, а потом США вынуждены были бы выйти из войны, а при этих условиях Франции оставалось только сдаться. Во всяком случае вопрос с тоннажем у Антанты в 1918 г. сильно обострился. Англии, обладавшей в 1914 г. 41% мирового тоннажа (19 млн т), необходимо было не только удовлетворять потребности свои и своей армии и поддерживать сношения со всеми своими рынками, чтобы окончательно не потерять их в пользу конкурентов, но и предоставлять крупную часть своего торгового флота для Франции и США, так как тоннаж последних (Франции — 2,5 млн и США — 3,5 млн т) был недостаточен. Поэтому, несмотря на принудительное привлечение для обслуживания нужд Антанты торгового флота нейтральных государств, спешную постройку новых судов, строгие ограничения для импорта, действительные меры для борьбы с германскими подводными лодками, — тоннажа не хватало, стоимость фрахта [731] и цены на предметы первой необходимости возросли. Падение внешней торговли и особенно вывоза, огромные расходы на войну, ссуды союзникам, займы и инфляция очень болезненно повлияли на финансовое положение Англии.

Таким образом, экономическое положение богатых Англии и Франции значительно осложнилось, особенно второй. Англия же, обладавшая господством на морях, имея самый сильный торговый флот и неограниченный кредит в США, в меньшей мере была стеснена в удовлетворении своих потребностей.

Опыт первых же боев в 1914 г. ясно дал понять, что победа Антанты станет возможной лишь в том случае, если союзники смогут значительно превзойти Германию в производстве предметов вооружения, огнестрельных припасов и технических средств. Единые интересы Антанты побудили ее весной 1917 г. признать принцип общности военных материалов и предметов снабжения. Развертывание военной промышленности во Франции и Англии шло быстрым темпом. Во Франции производство тяжелых орудий с 1914 г. увеличилось в 35 раз (с 10 до 350 в месяц) и для легких орудий дошло до 1000 в месяц. Тот же процесс роста продукции происходил и в отношении снарядов (с 10 000 в сутки в 1914 г. до 320 000 к концу 1917 г.), винтовок, пулеметов и патронов к ним. В этом отношении одна Франция почти не отставала от Германии. Самолетов же, моторов к ним и танков первая вырабатывала значительно больше, чем вторая.

Особенно успешно развернула свою военную промышленность Англия. Если за 5 месяцев 1914 г. там было выработано 91 орудие, 274 пулемета и 120 000 винтовок, то за 10 месяцев 1918 г. ее заводы выпустили 4000 орудий, 120 000 пулеметов и 1 062 000 винтовок. Число вырабатываемых снарядов (свыше 300 000 в сутки) в полной мере удовлетворяло все потребности армии. Если принять во внимание в Англии большую, чем в Германии, продукцию самолетов и танков, то будет [732] ясно, что производство военной промышленности Франции и Англии превосходило производство Германии.

Что касается США, то экономическое положение их, и до войны хорошее, за первые годы ее сделалось блестящим вследствие огромных заказов Антанты, приобретения новых рынков, открытия Панамского канала и увеличения производительности промышленности и сельского хозяйства. Надо, однако, отметить, что угля и пшеницы для полного удовлетворения всех потребностей не хватало.

Но вынужденные принять участие в военных действиях США не могли в начале 1918 г. снабжать свою армию всеми материальными средствами, так как даже для американцев оказалось невозможным наладить в короткий срок производство предметов вооружения, снарядов и пр. Поэтому были сделаны крупные заказы их в Англии и Франции, взамен чего американцы доставляли им сырье или полуфабрикаты. Этот процесс обмена обеспечил США время для развертывания военной промышленности, которая, быстро развиваясь на европейском золоте, постепенно достигла огромных размеров. К концу войны изготовление в США винтовок, пулеметов и пороха превосходило производство отдельно Англии и Франции. Таким образом, возможности развития военной промышленности США были огромны, но грозные события на фронте и необходимость, как будет видно ниже, срочно оказать помощь Англии и Франции живой силой привели к тому, что США должны были начать борьбу при помощи средств, изготовлявшихся в Англии и Франции.

Внешняя политическая обстановка для Антанты представлялась мало удовлетворительной. 1917 г. принес много разочарований. Он не только не дал союзникам ожидавшейся победы, но резко улучшил внешнее положение Германии. Лишь в Азии фортуна несколько улыбнулась им — в Месопотамии англичане овладели Багдадом, а в Палестине Иерусалимом. Зато результаты [733] первых месяцев германского «подводного террора» поставили под угрозу связь Англии с внешним миром.

Не было сомнения в том, что Германия использует результаты подводной войны, выход из войны России и поражение Италии для пополнения и увеличения своих армий во Франции и попытается достигнуть победы на главном театре военных действий до прибытия крупных американских сил. Но имелись основания надеяться, что превосходство германских сил будет относительно кратковременным. С другой стороны, тяжелое экономическое положение Германии и ее союзников, внутренние осложнения и пацифистские тенденции, все чаще там проявлявшиеся, показывали, что время работает на союзников. Но до того времени, когда участие американцев могло сделаться ощутимым, а политико-экономическое положение Германии тяжелым, внешняя политическая обстановка для Антанты оставалась серьезной. Для возобновления мирных переговоров никаких предпосылок не имелось. Те мирные предложения, которые делались Германией, считались неприемлемыми, а условия мира с Россией и Румынией показали Антанте, как понимает Германия мир.

Раз не было никаких оснований для начала мирных переговоров, приходилось продолжать политику истощения блокированной Германии, тем более что деятельность германских подводных лодок в конце концов была ослаблена. При таких условиях надеяться на скорое достижение победы союзники не могли, и Клемансо в январе 1918 г. открыто заявил, что победа Антанты будет одержана лишь осенью 1919 г.

Методу измора Германии способствовало то, что в общем политическое положение внутри стран Антанты не внушало опасений. Хотя усталость от войны резко чувствовалась в странах Антанты, и революционное движение в них усиливалось, тем не менее отсутствие серьезных продовольственных затруднений, вступление в войну США, раздувание шовинистических настроений [734] среди гражданского населения Антанты в связи с жертвами от подводной войны и налетов германской авиации — все это усиливало позицию французской и английской буржуазии по отношению к германцам. «Военные» правительства Ллойд-Джорджа в Англии и Клемансо во Франции пока еще поддерживались подавляющим большинством их законодательных палат. В США буржуазия мобилизовала мощные средства для продолжения войны. [735]

С другой стороны, Англия и Франция переживали кризис людского запаса и были вынуждены несколько уменьшить численность своих армий во Франции. Они понесли в предшествовавшие годы, и особенно в 1917 г., значительные потери и опасались их в дальнейшем. Вооруженные силы их были утомлены. Мирные тенденции в странах Антанты усиливались. В 1917 г. во французской армии были волнения. Германцы, по сведениям Антанты, обладали во Франции превосходными силами. Италия осенью 1917 г. была разгромлена, и ее пришлось поддержать вооруженными силами Англии и Франции. Все это побудило главное союзное командование не рисковать в наступлениях, а готовиться к отражению решительного удара германцев. «Мы, — говорится в протоколе Верховного военного совета, — остаемся на Западном фронте в оборонительном положении, пока к нам не прибудут американцы. Если мы подчиним союзные армии на фронте от Северного моря до Адриатического единому командованию, то мы будем в состоянии сопротивляться врагу. Наступление мы начнем в Палестине. Турция близка к истощению, и разгром в Палестине выведет ее из строя. Такой результат будет иметь дальнейшие последствия, которые мы не можем предвидеть, но которые могут быть решительными».

Вопрос об едином командовании вылился в несколько необычайную форму. Вооруженные силы всех стран Антанты имели во главе своих главнокомандующих, ответственных перед своей страной и не связанных в единый организм единой общей волей. Никто, и особенно англичане, не хотели подчиняться генералу другой армии, а правительства и парламенты опасались потерять контроль над армией своей страны. Не прекращавшиеся с первых же дней войны попытки французов установить единовластие были безрезультатны. Необходимая координация действий достигалась аппаратом связи и периодически созывавшимися конференциями, которые обсуждали предположения стратегического [736] характера и вопросы снабжения, связанные с задуманными операциями.

Пока (до конца 1917 г.) инициатива на Франко-бельгийском фронте принадлежала Антанте, отсутствие единовластия не давало себя чувствовать особенно резко. Но разгром Италии в октябре 1917 г. побудил премьеров Англии, Франции и Италии создать Верховный военный совет. В состав его входили они сами и периодически съезжались на заседания. В промежутки между такими сессиями в совете заседали военные представители от 4 союзных армий — английской, американской, французской и итальянской. Каждый из этих представителей был «техническим советником», ответственным только перед своим правительством, и никаких важных вопросов сам разрешать не мог. Таким образом, совет был постоянным коллективным органом совещательного характера без каких-либо командных и исполнительных функций. Поэтому конференция, вырабатывавшая план кампании на 1918 г., учтя грозную для Антанты обстановку, пришла к решению, кроме Верховного военного совета, создать Исполнительный военный совет под председательством французского ген. Фоша. Этот совет должен был координировать действия главнокомандующих союзными армиями и создать свой резерв. В действительности же члены этого совета защищали интересы лишь своей страны, а главнокомандующие оставались ответственными лишь перед своими правительствами. В результате никакого общего резерва создано не было, так как Хейг от выделения туда английских войск отказался, а все остальные главнокомандующие обусловили выделение своих сил отправкой туда дивизий из других армий. Таким образом, союзники не смогли поставить общие интересы Антанты выше интересов своих государств. Это оказало вредное для союзников влияние во время операции германцев, начатой 21 марта, хотя Хейг и Петен предварительно договорились о взаимной поддержке в случае наступления [737] германцев. Это соглашение произошло с ведома Клемансо, но без извещения Фоша.

План Антанты вполне соответствовал обстановке, сложившейся к началу 1918 г. Казалось, сильная Антанта обладала всеми средствами для перехода в наступление с целью сокрушить истомленную Германию, но в то же время экономическая, политическая и военная мощь Антанты позволяла ей без большого риска выжидать ослабления Германии и прибытия крупных американских сил. Сокрушающие удары Германии должны были разбиться о превосходную технику союзных армий. А тогда при помощи США, которые к тому времени могли оказать своими вооруженными силами решительное содействие англо-французским армиям, можно было бы окончательно раздавить врага.

Правда, первые месяцы кампании грозили Антанте неблагоприятными последствиями, но можно было надеяться, на основании опыта наступлений предшествовавших годов, что оно не приведет к сокрушению союзных армий. Таким образом, противные стороны решили: германцы — наступать, союзники — обороняться.

Всего германцы предприняли три наступательные операции: 21 марта в районе Соммы, 27 мая на р. Эна и 15 июля на Марне. 18 июля союзники на Марне перешли в контрнаступление и имели успех. Но если успех и не поколебал духа германского главного командования, то внезапно начатая 8 августа операция между Соммой и Уазой сломила упорную волю германцев и они начали говорить о мире. Борьба закончилась перемирием, подписанным 11 ноября. [738]