Бихевиоризм. В этом смысле крайне показательна борьба указанных тенденций вXX сто­летии, первые два десятилетия которого знаменовали бурный натиск бихевиоризма

В этом смысле крайне показательна борьба указанных тенденций вXX сто­летии, первые два десятилетия которого знаменовали бурный натиск бихевиоризма, пришедшего в политическую науку из психологии. А. Бентли, Э. Торндайк, Ч. Мериам, Г. Лассуэлл и их единомышленники пыта­лись на этой основе вытеснить господствовавший до того времени тео­ретический формализм, институционально-юридические ограничения исследований политики. Их «научный метод» предполагал необходи­мость эмпирического подтверждения данных в качестве единственного основания конституциализации науки. Главным объектом исследования объявлялось поведение человека, а в качестве условий превращения теоретических исследований в научные предлагались приемы верифика­ции (интерсубъективной, т.е. доступной для других ученых, проверки полученных выводов), квантификации (количественного измерения) и обеспечения операциональности исследований (соблюдения последова­тельности в применении познавательных операций).

С методологической точки зрения в основе такой теоретической заявки по сути дела лежало стремление не просто минимизировать пристрастность и субъективность анализа, а элиминировать (исклю­чить) фигуру ученого из процедуры научных исследований. Иными словами, признавалось, что ценностные суждения ученого, его философско-мировоззренческая позиция так или иначе влияют на по­лучаемые им выводы, препятствуя получению объективной, науч­ной оценки явления. Таким образом, жестко разделялись политичес­кие факты и ценности.

Оценочные суждения легче всего вытеснялись из научных иссле­дований при изучении тех областей политики, в которых можно было дать количественную интерпретацию событиям. Поэтому основным предметом исследований сторонников бихевиоральной методологии стали выборы, деятельность партий или – в более широком смыс­ле – индивидуальное и микрогрупповое поведение политических субъектов (акторов). Однако основополагающая формула сторонни­ков бихевиоризма «S (стимул) – R (реакция)», утверждавшая жест­кую зависимость между побуждением и характером действия инди­вида, оказалась слишком упрощенной для того, чтобы разгадать за­гадки человеческого, чрезвычайно субъективного поведения в сфере политики. Более того, данная методология была неспособна объяс­нить механизмы взаимодействия крупных социальных групп, дать кон­цептуальную оценку политики в мире в целом. Возникнув как анти­теза чистому теоретизированию и умозрению, бихевиоризм породил новые трудности познания, одновременно продемонстрировав и ог­раниченность сугубо количественных измерений политического.

Стремление подвергнуть все проявления политического количе­ственному измерению П. А. Сорокин называл «квантофренией», ко­торая отвлекала теорию от решения важнейших проблем и создавала методологический тупик. «Квантификация, – писали американские ученые Г. Алмонд и С. Генсо, – несомненно внесла вклад в крупные достижения в политической науке и других социальных науках.Ноона также породила значительное количество псевдонаучных опы­тов, выпячивающих форму, а не содержание исследования».*

*Almond G., Genco S. Clouds, clocks and the Study of Politics//World Politics. 1977. Vol. XXIX, № 4. P. 506.