Глава 18. - Куда это вы направляетесь?

- Куда это вы направляетесь? – подозрительно спросила миссис Уизли, созерцая компанию, состоящую из Гарри, Гермионы, Джинни и Джорджа, медленно идущих в том же направлении, в котором буквально пару минут назад скрылись мистер Уизли и Билл.
- В буфет, - Джинни выглядела настолько невинно, что Гарри с трудом удержался, чтобы не покачать головой. Вот и отличи тут: врёт она или нет. Кто бы мог заподозрить этого рыжеволосого ангелочка во лжи? Наверное, только тот, кто никогда не видел, как этот ангелочек применяет Летучемышиный сглаз.
Миссис Уизли оглядела их с ног до головы, причём больше всего внимания досталось как раз рыжеволосому ангелочку. Миссис Уизли не занималась самообманом и знала свою дочь. Она несколько робко взглянула на Джорджа, но не задала ни единого вопроса, хотя раньше обязательно вывернула бы его карманы. Но теперь Джордж пользовался привилегиями и беспрепятственно пронёс Удлинители ушей под бдительным оком матери. Хотя Гарри сильно подозревал, что миссис Уизли сошла бы с ума от радости, узнав, что Джордж снова решился пользоваться их с Фредом совместным изобретением.
Им пришлось проверить несколько кабинетов прежде, чем Гарри наконец уловил тихий голос мистера Уизли:
- … правы, целитель. Знакомый моего сына из Египта подтвердил вашу догадку.
- То есть, это действительно Тайдбом? – видимо, этот густой бас с нотками неподдельного интереса и даже восхищения принадлежал целителю Рона.
- По всей видимости, да, - в голосе Билла напротив совсем не было энтузиазма. – По крайней мере, мой приятель опознал его по моему описанию. А он серьёзно изучает тёмные искусства и способы борьбы с ними, я могу положиться на его мнение.
- Расскажите поподробнее, что именно сказал ваш приятель, - Гарри с раздражением подумал, что целитель, наверное, потирает свои жирные ручонки от удовольствия, совсем не считаясь с тем, что для родных Рона его состояние не представляет ни малейшего научного интереса. Почему-то ему казалось, что человек, обладающий таким голосом, непременно должен быть маленьким и очень толстым.
Послышался шум отодвигаемого стула, и голос Билла стал слышаться то тише, то громче, из чего Гарри сделал вывод, что тот расхаживает по кабинету.
- Заклинание Тайдбом было изобретено около пяти сотен лет назад неизвестным колдуном. Оно действует по принципу бомбы замедленного действия.
- Так, так, так, - Гарри мог поклясться, что слышал скрип пера. – Не могли бы вы рассказать чуть подробнее, я хотел бы по возможности изучить его наиболее полно.
Гермиона раздражённо цокнула языком, и Джинни сделала большие глаза, призывая к тишине. Но Гарри вполне понимал Гермиону: его тоже бесило, что для целителя Рон был как будто интересным случаем, а не живым человеком. Вот такие целители и приносят людей в жертву науке, можно не сомневаться.
- После того, как в человека попадает серебристый луч, он как бы проходит сквозь кожу и остаётся внутри, - голос Билла звучал не слишком дружелюбно. – Через несколько минут он застывает, образуя твёрдую кристаллообразную массу, и человек теряет сознание. Никаких видимых повреждений нет. Только через несколько минут в том месте, куда ударил луч, появляется характерный шрам, и это тоже один из признаков данного заклинания.
- Прекрасно! – воскликнул целитель, и Гарри подумал, что сейчас Джинни не стала бы останавливать Гермиону, даже если бы та с грохотом ворвалась в кабинет и оглушила целителя, судя по взгляду, который она метнула на дверь. – В нашем случае, по рассказам очевидцев, всё так и было, не так ли?
- Так и было, - подтвердил мистер Уизли.
- Замечательно, просто чудесно! Мы на верном пути!
Гарри знал этот взгляд Джинни. И он совсем не завидовал тому, на кого такой взгляд был направлен. В последний раз, когда её карие глаза приобретали подобный стальной блеск, она врезалась в комментаторскую трибуну и разнесла её в щепки, отомстив Захарии Смиту за его мерзкие комментарии.
- Дальше возможны два варианта событий, - продолжал Билл, и по звуку его голоса Гарри догадался, что он цедит слова сквозь зубы. – Пульс слабеет, и человек тихо умирает, так и не придя в себя. Или пульс слабеет, но человека успевают довезти до больницы, как было с Роном.
- Рональду ужасно повезло, позвольте заметить, - вставил целитель. Как будто кто-то в этом сомневался. – Коварство этого заклятия в том, что оно настолько ослабляет организм, что не может быть и речи о трансгрессии или портале, а ведь это, как известно, самые быстрые способы передвижения.
- Да, да, всё это так, - перебил эту любопытнейшую лекцию о магическом транспорте Билл. – Рону повезло, его успели доставить в больницу. Теперь можно не опасаться за его жизнь.
Гермиона облегчённо выдохнула, сползая вниз по стене и закрывая глаза. Джинни неуверенно улыбнулась Джорджу, и тот, впервые со дня битвы за Хогвартс, ответил ей едва заметной ухмылкой. Гарри чувствовал себя так, как будто с его души только что сняли огромную тяжесть. Что бы там ни было, он не потеряет Рона.
- Зелье уже готово, - неожиданно деловитым голосом заявил целитель. – После нашей беседы я немедленно распоряжусь, чтобы его дали Рональду.
- Благодарю, - с достоинством отозвался Билл. – Самое сложное дальше. Мой приятель сказал, что он знает способ обезвредить заклятие, но представления не знает, как ликвидировать его последствия.
Гермиона открыла глаза и, нахмурившись, стала внимательно вслушиваться в разговор. С лица Джинни медленно сползла улыбка.
- То есть, грубо говоря, вы хотите сказать, что он придёт в себя, мы его выпишем, но… - целитель замолчал.
- Да, этот кристаллик так и останется у него в груди, - мрачно подтвердил Билл. Раздалось удивлённое восклицание мистера Уизли. – Его невозможно растворить никаким зельем, нет никакого рассасывающего заклинания, в Африке, по крайней мере, на родине заклятья, не знают способа избавиться от него.
- И что будет с Роном? – дрожащим голосом спросил мистер Уизли. – Чем опасен этот кристаллик?
Билл молчал так долго, что Гарри успел уже напридумывать кучу самых невообразимых кошмаров, ожидающих Рона в дальнейшем. Но, взглянув на Гермиону, он убедился, что фантазия у неё была куда богаче: Гермиона так сильно сжала свой Удлинитель, что шнурок телесного цвета лопнул. В её глазах плескался ничем не прикрытый ужас, она ожесточённо кусала нижнюю губу, и Гарри даже заметил, на ней следы крови.
- Бомба замедленного действия, помните? – тихо спросил Билл, и Гарри похолодел. – Заклинание пока не закончено, Руквуд осуществил только первую его часть. Не забывайте, что здесь замешана магия Вуду. В любой момент любой человек, знающий о кристаллике, может завершить действие.
- Как именно? И что случится? – жадно спросил мистер Уизли. Гарри беззвучно молился, чтобы Билл сказал что-нибудь такое, с чем все они смогли бы жить. Гермиона, похоже, была близка к обмороку, Джордж страшно побледнел. Только Джинни будто превратилась в бесчувственный камень, уставившись в одну точку и внимательно прислушиваясь к разговору. Но Гарри видел, какие усилия она прилагала, чтобы выглядеть бесстрастной. Было что-то пугающее в самой глубине её глаз, что-то, кричавшее только одно слово – слишком. Слишком много боли, слишком страшно, слишком тяжело выдержать, слишком, для неё это слишком… Гарри знал, что Джинни держит всё в себе до тех пор, пока может руководить своими действиями, а потом просто ломается. Так было на похоронах Фреда: она стояла, ничем не выдавая, что находится на грани, а потом просто беззвучно упала. Она не выдержит потери ещё одного брата, просто не выдержит, понял Гарри. Как бы они не ссорились с Роном, как бы Джинни на него не сердилась, он по-прежнему оставался её братом, которого она любила и отчаянно боялась потерять.
- Кристаллик взорвётся, - тихо сказал Билл. Эти слова разорвались у Гарри в голове с оглушительным грохотом, на некоторое время перекрыв собой все другие звуки. Видимо, Гермиона вскрикнула или всхлипнула, потому что, Гарри как-то машинально это отметил, быстро прикрыла рот ладонью, со страхом глядя на приложившего дрожащий палец к губам Джорджа. Джинни непроизвольно, конечно непроизвольно, вцепилась Гарри в руку.
- Кристаллик взорвётся – как эхо повторил целитель. – Но, если я правильно помню, должны быть соблюдены некоторые условия, чтобы заклинание в итоге подействовало?
- Да, - Билл, казалось бы, несколько воспрянул духом. – Заклинание может завершить любой человек, необязательно Руквуд, владеющий этим заклинанием. Однако, он должен хотя бы раз увидеть Рона в живую. Не на фотографии, не в чьих-то воспоминаниях, а именно сам, своими глазами. Значит, во-первых, он должен держать в голове образ Рона таким, каким он его видел. Во-вторых, он должен произнести магическую формулу на языке одного из африканских племён и произвести определённую комбинацию взмахов волшебной палочкой.
Гарри быстро соображал. Звучало это конечно жутко, но если хорошенько всё взвесить, то получалось не так уж и страшно. Ну сколько волшебников удовлетворяли бы всем названным Биллом условиям? Гарри был уверен, что немного.
- Шансы очень не велики, - подтвердил его догадки целитель. – Думаю, вы можете спать спокойно, с Рональдом всё будет хорошо. Только не распространяйтесь особо о том, что с ним произошло, и всё обойдётся. Я со своей стороны клянусь, что сказанное здесь не выйдет из этого кабинета.
Гарри вопросительно взглянул на Гермиону, и та кивнула вынимая из уха свой удлинитель. Они отошли подальше от кабинета, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания. Джинни всё ещё держала Гарри за руку, и он боялся даже пошевелить пальцами, чтобы не спугнуть её. Наконец, завернув за очередной угол, Гермиона не выдержала:
- Это ужасно! Это просто ужасно!
Она упала на ближайший диванчик и уткнулась носом в коленки. Джинни высвободила свою ладонь и направилась к Гермионе. Гарри, сразу же почувствовавший себя одиноким и покинутым, постарался подавить в себе все эгоистические эмоции, напоминая себе вновь и вновь, что Гермионе сейчас нужна поддержка.
- Успокойся, Гермиона, - Гарри присел на диванчик рядом с ней и обнял её за плечи в то время, как Джинни опустилась перед ней на корточки. У Гарри мелькнула мимолётная мысль, что вообще-то Джинни и Джордж нуждаются в не меньшем, если не в большем сочувствии, но он не задержался на ней. – Ты же слышала, что сказал целитель: шансы набрести на такого волшебника, который мог бы завершить заклинание, очень малы.
- Но они есть! – Гермиона резко выпрямилась и откинула упавшие на лицо волосы. – Гарри, я не переживу, если с ним что-нибудь случится! Просто не смогу!
Она впервые в открытую говорила о своей любви к Рону. То есть, как раз о любви она не сказала ни слова, но как ещё можно было истолковать её слова? На самом деле, все вокруг прекрасно понимали, какие чувства питали друг к другу Рон и Гермиона, но Гарри сильно сомневался, что сами они обсуждали свои отношения. Всё было настолько очевидно, настолько правильно и закономерно, что Гарри иногда представлял себе, как Рон с Гермионой однажды просто возьмут и поженятся, так и не обсудив своих отношений.
- С ним всё будет хорошо, Гермиона, - упрямо повторил Гарри. – Давай рассуждать логически, ладно?
Эти слова подействовали на Гермиону отрезвляюще. Логические рассуждения всегда были её коньком.
- Сколько человек в мире знают об этом заклинании, если даже ты, Гермиона, никогда о нём не слышала? – спросил Гарри.
- Или сколько человек в мире захотят его завершить? – присоединилась Джинни.
- Вы не оттуда начинаете, - внезапно вставил Джордж, от которого уже по привычке никто не ждал реплики. – Нужно спрашивать, сколько людей вообще знают, что у Рона в груди есть этот кристаллик.
Несколько секунд все смотрели на Джорджа, раскрыв рты, хотя Гарри и постарался захлопнуть свой как можно быстрее, считая, что такая реакция может только негативно сказаться на проявившем хоть какое-то желание поучаствовать в общей беседе близнеце. Потом Гермиона с силой хлопнула себя по лбу.
- Ну конечно! – воскликнула она. – Джордж абсолютно прав! О кристаллике знают только Руквуд, Роули и Лестрейндж, не считая нас, конечно, но я думаю, что нас можно не считать, мы ведь не собираемся причинять Рону вред, правда?
Все синхронно кивнули.
- А Пожирателей теперь отправят в Азкабан до конца жизни, это точно, - продолжала развивать свою мысль Гермиона. – Палочки у них уже отобрали, а Билл сказал, что необходимо совершить определённую комбинацию взмахов, помните?
Все снова кивнули, и хотя каждый из них уже давно сам пришёл к тому же выводу, ни у кого не хватило духа прервать Гермиону.
- Получается, о том, что Рон ранен, знают всего трое Пожирателей, которые, это вполне вероятно, захотели бы навредить Рону при первой возможности, но все трое лишены возможности что-либо сделать, так? – Гермиона уже даже не делала пауз, чтобы дождаться хотя бы формального кивка, она говорила скорее сама с собой. – Какие ещё есть варианты?
- У Рона теперь останется шрам, - напомнила Джинни, - и, чисто теоретически, если кто-то знает об этом заклинании и увидит этот шрам, то будет в курсе. Но, как сказал Гарри, если уж даже ты ничего не слышала о заклятии Тайдбом, то Рон вряд ли встретит того, кто слышал.
Гермиона слабо улыбнулась.
- Я предлагаю ничего не говорить маме, - снова вступил в разговор Джордж. – Это нам с вами доводы Гермионы кажутся логичными, а мама найдёт кучу возражений и будет каждую секунду волноваться.
Все согласились, но Гарри подумал, что, несмотря на все аргументы, и они все будут каждую секунду волноваться за Рона. Ведь по большому счёту, жизнь Рона теперь всегда будет в опасности. Вдруг Пожиратели сумеют сбежать? Вдруг они знают о заклятии куда больше, чем египетский приятель Билла? Руквуд превратил жизнь семьи Уизли в ад, убив Фреда, но этого ему показалось мало, и он подкинул дровишек в костёр боли и отчаяния, в котором заживо горели в первую очередь мистер и миссис Уизли. Но Гарри скорее дал бы себя на куски разрезать, чем решился бы сейчас поделиться своими соображениями с остальными. Пусть только он один будет параноиком, пусть остальные спят более менее спокойно, пока он будет вставать по ночам, чтобы проверить, дышит ли Рон. Гарри содрогнулся, представив, какая жизнь его ждёт. Но всё это ничто по сравнению с тем, что Рон мог умереть. В эту минуту они могли бы рыдать над его бездыханным телом. Как мелко по сравнению с этим выглядит жалкий кристаллик у него в груди!
Миссис Уизли встретила их всё с тем же подозрительным видом.
- Где это вы были так долго? – спросила она.
- В буфете была жуткая очередь, - невозмутимо соврала Джинни, и Гарри снова подумал, как мастерски она умеет лгать в лицо людям, когда это нужно.
Гарри не мог винить миссис Уизли в излишней опеке, потому что у неё действительно были все поводы волноваться, не выкинут ли они ещё что-нибудь. Плюс ко всему, как случайно узнал Гарри, миссис Уизли грызло чувство вины за то, что она назвала им адрес. Она считала себя виноватой в ранении Рона. Это вполне естественно, что теперь она, как курица-наседка, желала собрать всех своих цыплят поближе, чтобы они были на виду.
Мистер Уизли и Билл подошли даже раньше, но по их лицам ни в коем случае нельзя было догадаться, о чём они только что говорили в кабинете целителя. Гарри заинтересовался, в курсе ли Флер, но она выглядела как обычно: ослепительно красивая, немного осунувшаяся от усталости, с заплетёнными в замысловатую косу длинными белокурыми волосами. Флер внимательно наблюдала за мужем, и по её взгляду Гарри понял, что Билл её ни во что не посвятил.
Остаток дня они так и провели в коридоре больницы, периодически заглядывая в палату Рона, который по-прежнему лежал, безучастный ко всему окружающему. Целители забегали к нему в палату, что-то измеряли, что-то записывали, тихо переговаривались, доводя этим миссис Уизли до тихого ужаса. В конце концов, часов около шести в палату зашёл маленький, жутко худой человечек с огромными ушами и, обращаясь к мистеру Уизли, спросил:
- Ну что, будем просыпаться?
Гарри едва себя не выдал, услышав знакомый густой бас из уст такого хилого человечка, когда обернулся к Джинни в надежде обменяться с ней улыбками. Но Джинни предостерегающе подняла брови, и Гарри вовремя опомнился. Хотя, скорее всего, никто бы не удивился, если бы им показался смешным такой нелепый контраст голоса и внешности.
Гермиона ужасно нервничала, сидя в кресле рядом с кроватью Рона. Она то брала его ладонь, то осторожно клала её обратно на кровать, то передвигала кресло поближе к кровати, то подальше, чтобы лучше видеть лицо Рона. Миссис Уизли при этом не выражала ни малейшего удивления или тем более неудовольствия, видя Гермиону рядом с Роном, куда ближе, чем стояла сама. Гарри подумал, что миссис Уизли уже давно приняла Гермиону в качестве будущей невестки, наверняка Молли поняла всё гораздо раньше, чем сам Рон. И, если сравнить с тем, как миссис Уизли реагировала на Флер в своё время, Гермионе очень и очень повезло.
Целитель, Гарри так и не узнал его имени, осторожно приподнял голову Рона и влил в его полуоткрытый рот зелье насыщенного тёмно-зелёного цвета. Все затаили дыхание. Сначала ничего не происходило, и Гарри уже начал бояться, что зелье не подействовало, но, взглянув на абсолютно спокойное лицо целителя, немного успокоился. Кажется, коротышка считал, что всё идёт по плану.
Вдруг Рон громко вздохнул, Гермиона при этом чуть не свалилась с кресла, так она рванулась вперёд, и его ресницы затрепетали. Миссис Уизли склонилась над сыном, затаив дыхание. Рон крепко зажмурился, и, наконец, разлепил глаза, уставившись на толпу людей, стоящих у его кровати. Не самое приятное пробуждение, подумал Гарри.
- Привет, - сиплым голосом пробормотал Рон. – Что вы так на меня смотрите?
Гермиона тихо всхлипнула, и он немедленно перевёл на неё взгляд. Видимо, вид сидящей у его постели Гермионы быстро привёл Рона в себя, и он сообразил, что что-то не так. Их взаимные чувства были, конечно, очевидны, но не настолько, чтобы Гермиона сидела по утрам у его постели, дожидаясь, пока он соизволит проснуться.
- Где я?- Рон приподнялся на локте, оглядывая голые белые стены больничной палаты. – Это что, Мунго?
- Ты ничего не помнишь? – всплеснула руками миссис Уизли, в ужасе оборачиваясь к целителю.
- Потеря памяти не могла стать побочным эффектом, - проинформировал её коротышка. – Либо он ещё не совсем очнулся, либо, возможно, ударился головой. Хотя, когда мы проверяли, никаких повреждений не нашли.
- Да всё я помню, - запротестовал Рон. – Кроме того, почему оказался в Мунго.
- Ты и не можешь этого помнить, - Гермиона ласково погладила его по плечу. – Тебя привезли сюда без сознания.
Когда Рон выслушал всю историю, на его лице появилось задумчивое выражение. Гарри понял, что друг заподозрил отца в том, что тот чего-то не договаривает, но пока что решил воздержаться от расспросов. Они с Гермионой как-то упустили из виду один важный вопрос: стоит ли Рону знать всю правду? Гарри, со своей стороны, считал, что стоит, это было необходимо для его же безопасности. Рон должен будет теперь соблюдать осторожность. Ему нельзя никому рассказывать о полученной травме, нельзя снимать футболку в публичных местах, чтобы никто не заметил приметного шрама. Хотя, вроде бы Рон раньше не был уличён в привычке раздеваться где попало.
К вечеру Рона выписали, поддавшись на мольбы миссис Уизли, клятвенно заверявшей всех и каждого, что она лично не позволит Рону встать с постели целую неделю. Робкие возражения коротышки, что достаточно будет всего пары дней, не оказали на неё никакого эффекта, и Рон застонал, уговаривая мать оставить его в Мунго. Целители тщательно осмотрели Рона и пришли к выводу, что он абсолютно здоров, но Гарри заметил, как коротышка бросил многозначительный взгляд на мистера Уизли и указал глазами на Рона, как будто напоминая о недавнем разговоре в кабинете.
Их возвращение в Нору со стороны, наверное, выглядело несколько комично. Впереди, как полководец, торопливо семенила миссис Уизли, стремившаяся первой зайти в дом, чтобы командовать всеми оттуда, за ней шёл громко протестующий Рон, которого поддерживали с двух сторон Билл и Чарли. Мистер Уизли и Перси следовали за ними с такими напряжёнными лицами, словно готовились в любой момент броситься на помощь и подхватить Рона, который был просто вне себя от бешенства.
- Я не инвалид, оставьте меня в покое! – заорал он наконец, вырываясь из рук Чарли и угрожающе глядя на мать. – Целитель сказал два дня, мама! И я пролежу ровно два дня, даже не думай, что я позволю тебе…
- Рон, не волнуйся так, пожалуйста, - миссис Уизли и правда разговаривала с ним как с душевнобольным или тяжело больным человеком, подумал Гарри. Конечно, Рона это раздражало.
- Не кричи так, - Гермиона уверенно взяла Рона за руку и потянула в дом. – Твоя мама просто очень волновалась за тебя.
Гермиона всегда умела одной фразой заставить человека устыдиться самого себя, вот и сейчас Рон уже бросал на мать виноватые взгляды, пока шёл по дорожке к дому. Он безропотно улёгся в постель и даже не сказал ни слова, когда миссис Уизли робко притащила ему тёплое одеяло, несмотря на то, что в комнате было невыносимо душно. Правда, его терпение снова подверглось огромному испытанию во время обеда, который миссис Уизли принесла ему на подносе прямо в постель, заявив при этом, что Рону пока не следует есть тяжёлую пищу и стоит ограничиться бульончиком. Этого Рон стерпеть не мог, и потребовалось вмешательство Гермионы, убедившей миссис Уизли, что организм после комы требует дополнительной поддержки в виде нескольких куриных ножек. Гарри же всегда думал, что, напротив, в коме организм не затрачивает никаких усилий, которые должны затем вознаграждаться сытной едой.
Это были тяжёлые два дня для Рона. Если при Гермионе он ещё вёл себя более менее прилично, то, как только она уходила домой, начинал спорить с матерью по любому поводу, выплёскивая накопившееся за день раздражение. Кончилось всё тем, что к ним в комнату никто не решался зайти, кроме миссис Уизли, опасаясь вызвать неудовольствие Рона, который вспыхивал при каждом удобном случае. То ему казалось, что Перси слишком сочувственно на него посмотрел, то обычный вопрос Билла, как прошёл его день, показался Рону издёвкой, то принёсший ему в постель шахматы Чарли был заподозрен в нелепом предположении, что Рон сам-то уж конечно не мог бы пойти и принести всё, что ему нужно.
Самую правильную позицию выбрала Джинни, не обращавшая на Рона ровно никакого внимания. Правда к концу своего временного заключения Рон громко объявил Гарри, что не думал дожить до такого дня, когда бы родной сестре стало на него наплевать. Но Джинни с достоинством проигнорировала и этот выпад, продолжая болтать с Гарри о всяких пустяках, и если в ранении Рона можно было вообще найти положительные моменты, то для Гарри таким моментом стало сближение с Джинни. По крайней мере, она вполне мирно с ним разговаривала и даже иногда улыбалась его шуткам, а это уже было немалым достижением. Однако, Гарри не мог считать это своей заслугой, потому что он ровным счётом ничего не сделал. Он скорее признавал безграничное великодушие Джинни, которая нашла в себе силы относиться к нему как к другу после всего, что он ей сделал.
Несколько дней после того, как постельный режим Рона закончился, миссис Уизли под разными предлогами, которые, однако, никого не обманывали, не позволяла Рону удаляться от дома дальше, чем на сто метров.
Никакие силы, никакие ругательства Рона не могли заставить Молли выпустить сына из-под своего неусыпного надзора. Однако, её планы были нарушены ничего не подозревающим Невиллом, приславшим ребятам приглашения на свой день рождения. Рон заявил, что он просто обязан лично выбрать другу подарок, и нет, он ни в коем случае не может доверить такой ответственный выбор ни Гермионе, ни Джинни, ни уж тем более Гарри. В конце концов, миссис Уизли безнадёжно махнула рукой и позволила ребятам отправиться в Косой переулок.
Гарри ни разу ничего не дарил Невиллу. Обычно он просто посылал ему поздравительную открытку и наутро получал в ответ почти такую же, благо Невилл родился тридцатого июля, за один день до Гарри. Опасно родился, надо сказать, учитывая пророчество.
Но проблема была в том, что ни у кого, кроме Джинни, не было никаких идей, касающихся подарка Невиллу. Гарри с неудовольствием заметил, что Джинни знает Невилла гораздо лучше, чем он или Рон, хотя это они спали с ним на соседних кроватях в течение последних шести лет. Раньше он не задумывался, насколько сближают людей пережитые вместе опасности, не проецируя это соображение на себя, Рона и Гермиону. Джинни говорила о Невилле с неподдельной любовью и подкупающей нежностью, и Гарри стоило немалых усилий задушить в себе поднимающего голову змея ревности. Во-первых, Джинни – свободная девушка и может влюбляться в кого угодно по своему усмотрению. Гарри должен только порадоваться, если она решит отдать своё сердце такому замечательному человеку, как Невилл. Ну, хотя бы попытаться. А, во-вторых, почему это он сразу думает, что Джинни питает к Невиллу какие-то романтические чувства? Что, разве он сам не может в таком же тоне говорить о Гермионе? Не может с таким же вниманием и старанием выбирать ей подарок ко дню рождения? Более того, он так и делает, так что у него нет никаких причин для беспокойства. Их вообще не должно быть, потому что он должен перестать думать о Джинни в принципе!
Пожираемый своими невесёлыми мыслями, Гарри в конце концов купил Невиллу огромную книгу, с пугающим названием «Редкие волшебные растения и с чем их едят», завернул её в красивую обёртку и вздохнул с облегчением. Несмотря на все свои уверения в ждущей его ответственной миссии выбора подарка для дорого друга, Рон куда больше внимания уделял новейшей модели «Молнии» и громко восхищался её скоростными качествами, пытаясь заинтересовать Гарри, которого, однако, волновали совсем другие мысли. В итоге Рон предложил Гермионе купить один подарок на двоих, и Гарри, забывшись, чуть не подмигнул ухмыльнувшейся Джинни. Приятно обрадованная Гермиона, сияющая широкой улыбкой, немедленно согласилась и увлеклась выбором огромной открытки, где, как она объяснила, причём не один раз, должно было поместиться не только её поздравление, но и поздравление Рона. Они купили Невиллу очень красивые перчатки из драконьей кожи, которые ему несомненно пригодятся, учитывая его слабость ко всяким растительным уродцам, как выразился Рон.
Джинни долго перебирала разные варианты и, наконец, остановилась на красивой парадной мантии, выбранной по ей одной известным критериям. Гарри чуть не возмутился, что одежда – это несколько личный подарок, но вовремя прикусил язык. Пусть хоть трусы дарит, не его это дело. Гермиона с интересом спросила, почему Джинни купила именно эту мантию, схваченную на груди несколькими крупными стежками, но та ушла от ответа, и Гарри решил, что здесь и правда замешано что-то личное. Плюс ко всему, Джинни попросила мадам Малкин пришить к мантии крохотную фигурку слоника, которую она прикупила в соседней лавке, для себя, как думал Гарри. Всё это очень и очень его нервировало, но он старался вести себя как ни в чём ни бывало, оживлённо поддерживая шутки повеселевшего Рона.
И только в спальне, лёжа без сна, он долго задавал себе вопрос: не поняла ли Джинни с присущей, видимо, всем девушкам мудростью во всём, что касалось отношений с парнями, что гораздо лучше иметь возле себя надёжного, честного и доброго человека, чем вечно страдать из-за всеми признанного героя? И кто бы смог обвинить её, если она в итоге пришла к такому выводу? Гарри мрачно подумал, что лично у него не поднялась бы рука. Он заснул под утро и всю ночь видел себя, искусственно улыбающегося, на свадьбе Джинни и Невилла.