Полезное:
Как сделать разговор полезным и приятным
Как сделать объемную звезду своими руками
Как сделать то, что делать не хочется?
Как сделать погремушку
Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами
Как сделать идею коммерческой
Как сделать хорошую растяжку ног?
Как сделать наш разум здоровым?
Как сделать, чтобы люди обманывали меньше
Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили?
Как сделать лучше себе и другим людям
Как сделать свидание интересным?
Категории:
АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
Лавровый жернов
Следующее утро принесло головную боль от бессонницы и… славу! У входа в школу меня встретила толпа возбужденных поклонников. Меня хлопали по больному плечу и на все лады повторяли: «Молодец! Герой! Самого Фофана побил!» Пожимая руки, улыбаясь ликующему народу, краем глаза увидел в толпе Жирного. Он исподлобья смотрел на меня заплывшими злющими глазками, и этот взгляд ничего хорошего мне не предвещал. Уроки пролетели почти мгновенно. Единственное приятное событие ждало меня по окончании последнего урока биологии. Ко мне подошла Зоя и попросила проводить её до дому. Оказывается, есть у всенародной славы и свои положительные моменты! Мы вышли под руку и не спеша добрели до угла здания школы. Не успел я свернуть за угол, меня резко повернула невидимая рука – успел разглядеть лишь разбитое лицо Жирного и медленно летящий в меня кулак. Дальше – провал и продолжительный выход из нокаута. Время в таких ситуациях несколько замедляется. Сначала ко мне вернулось осязание: я почувствовал сквозь рубашку холод бетонной стены. Потом расслышал задорную перекличку стрижей. Затем сквозь оранжевую пелену проступило смуглое лицо и вишневые глаза с длинными часто хлопающими ресницами. Потом ощутил на своей щеке прохладную девичью ладонь. – Знаешь, Заинька, – медленно протянул я чужим голосом, – я готов каждый день получать по морде лица, только бы видеть тебя вот так близко. – Дурачок, – ласково прошептала она. – Он же мог тебя искалечить. – Имеет право, – рассудительно кивнул я удивительно легкой головой, – я его вчера публично унизил. – Синяки и шишки на его лице – твоих рук дело? – полушепотом спросила она, промокая мой лоб маленьким надушенным платочком. – Увы, да. Так что мне еще предстоит у него прощения просить. – Не надо. Снова подерётесь. Он уже с тобой расквитался: у тебя под глазом синяк будет. – Ерунда, – сказал я вставая с корточек, – Шрамы и ссадины – украшение мужчин. – И фонарь под глазом? – улыбнулась Зоя. – Это тем более! – уверенно кивнул я. – Кажется, на сегодня с драками покончено. Соперник трусливо удрал после нанесения подлого удара. А я обязан доставить тебя домой в целости и сохранности. Пойдем? – Идем, охранник, – певуче протянула девушка, легким касаньем руки обнимая мое предплечье. Я был счастлив! Меня избили на глазах самой красивой девушки школы, района… да что там – вселенной! А я шагал, как по воздуху, и в сердце невидимые трембиты с литаврами исполняли победный гимн. Зоя легко ступала рядом, часто поглядывая на меня, нежно улыбаясь. Мы говорили о какой‑то сущей ерунде, а наши сердца в унисон неустанно твердили: люблю, люблю! Зоя пригласила зайти к ней в гости. Мое сердце сильно сжалось, потом мягко заныло и рухнуло куда‑то в область пяток. Дома обедал ее брат Стас, который очень мне обрадовался. Он стал увлеченно вспоминать концерт рок‑музыки, но вдруг осекся: – Стой. Что у тебя с лицом? – Пустяки, – улыбнулся я, – бандитский кулак. – Стасик, Юра меня защищал, – сказала Зоя. – У него может быть сотрясение мозга. – Не может, – возмутился я, – чтобы чему‑то сотрясаться, нужно это иметь. – Ну не шути так, – оборвала меня Зоя, превращаясь в строгую медсестру. – Ты, Стасик, давай беги по своим делам, а я займусь раненым. – Потом повернулась ко мне и скомандовала: – Так, сначала ты, Юра, выпьешь крепкого чаю. Потом на глаз компресс положу. Кажется, еще медные пятаки хорошо… Стоит ли говорить, что я с готовностью согласился на этот медицинский эксперимент. За мной ухаживала самая лучшая девушка. А я лежал на диване, чувствуя как моего лица касаются ее легкие пальцы, вдыхал молочный ветерок её дыхания и блаженствовал. Если и есть счастье, то вот оно! Рядом и вокруг, как теплое оранжевое облако, из которого она появилась после нокаута. На моём глазу лежал марлевый компресс, я улыбался, как Деточкин после премьеры «Гамлета». И вдруг, ни с того ни с сего, вспомнил один разговор с Лешкой. Он тогда закрыл дверь своей комнаты, как‑то криво улыбнулся и протянул мне пачку фотографий с не вполне одетыми девицами. – Это я их фотографировал, – гордо сообщил он, ожидая похвалы. – Какая грязь! – прохрипел я, чувствуя приближение приступа тошноты. – Ничего подобного. Очень даже чистые девочки. Все из приличных семей. Хочешь вот с этой сегодня познакомлю. У нее вечеринка будет. Есть возможность стать настоящим мужчиной. Она уже опытная. – Нет! – Зря. – Отстань. – Как хочешь. …Резко привстал я на диване и потряс головой, отгоняя гнусные воспоминания. Зоя присела рядом и положила руку на плечо: – Что с тобой? Тебе плохо? – Нет, Зоинька, всё хорошо. Долго смотрел на девушку. Она смутилась. Рядом с ней я испытывал неописуемое блаженство. Мне всё нравилось в ней: глаза, ресницы, пухлые губы, легкий румянец, проступающий на смуглых щеках, каштановые волосы, заплетенные в косу, легкие руки, чуть покатые плечи, упругая фигурка… Даже вот эти округлые колени, которые она прикрывала руками. Даже этот свежий молочный запах её дыхания. Даже белые шерстяные носки, в которых она ходила по дому. Всё! Буквально всё в этой девушке мне нравилось и вызывало восторг. В моем сознании те, раздетые девицы с фотографий, и Зоя никак не соединялись. Конечно, я помнил её в спортзале на уроках физкультуры и гаденькие шутки, которые отпускал Лешка по поводу еелые шерстяные носки, в котроых она ходила по дому. коенкиеки с легким румсянцем, проступающим сквозь смуглость фигурки, обтянутой физкультурным трико. Но разврат и Зоя воедино никак не соединялись. – Зоя, можно с тобой поговорить на одну очень щекотливую тему? – Попробуй, – выдохнула она, еще больше смущаясь. – Мы взрослеем, – начал я медленно, осторожно подбирая слова. – Мои друзья уже попробовали на вкус запретный плод. Вокруг меня постоянно звучат разговоры на эту тему. А мне все это противно. Понимаешь? – Да, Юра. Мне это знакомо. Может поэтому я почти всегда одна. – Скажи честно, как другу. Ведь ты, наверное, тоже чувствуешь эти взрослые желания? – Да, конечно, – кивнула она, не поднимая глаз. – Я ведь живой человек. – И как ты с этим справляешься? – Я сказала, что я тоже живой человек. Но я не животное, понимаешь? – Да, конечно. – Значит, нужно научиться эти… желания как‑то обуздывать. Наверное, этому нужно учиться, как учатся ходить, говорить, готовить обед. Просто научиться… для того, чтобы не потерять человеческий облик. Чтобы будущему супругу в глаза смотреть было не стыдно. – Спасибо, Зоя. Тебе, наверное, непросто было говорить об этом? – Ну, в общем, да. – Она подняла глаза и положила руку мне на предплечье. – Но с тобой это не так трудно, как с другими. Ты умеешь понять девушку. Я тебе доверяю. Полностью. – Спасибо, – кивнул я, едва сдерживая подступившую к сердцу волну теплой нежности. – Ну что, дорогой гость, – вспорхнула она, легко вставая с дивана, – не пора ли мне тебя накормить? А то ведь на чае долго не протянешь. Вставай, Юрик, пойдем в столовую. Мы зашли в ванную, помыли руки под струей воды, побрызгались по‑детски, вытерли руки одним полотенцем. В просторной кухне‑столовой сел за круглый стол, а хозяюшка засуетилась между холодильником и плитой. – А я сидел за своим одиноким столом, – комментировал вслух происходящее, – и любовался девушкой. И всё‑то в ней было так ладно: и эти плавные движения рук, изящные наклоны гибкого стана, и редкие, но такие теплые, взгляды её чарующих персидских очей. Зоя молча продолжала разогревать котлеты с гречневой кашей, выкладывала в фарфоровый салатник маринованные огурцы с квашеной капустой. – Я любовался этой девушкой‑совершенством и представлял себе её в роли своей законной жены. Зоя шаловливо глянула из‑за плеча и полушепотом произнесла в пространство: – Продолжай… – … И никак не мог представить! – закончил я импровизацию. В меня полетело полотенце, я автоматически увернулся, поймал и протянул хозяюшке. – А вот бросаться разными предметами в горячо любимого гражданина – политически безграмотно и идеологически неверно. Она подлетела ко мне, подбоченилась и готова была сказать что‑то дерзкое. Не успела. Я поднялся и крепко обнял ее за плечи. Она дернулась, тихонько заскулила и обмякла. Я гладил ее поникшую головку, длинную теплую шею и шептал на ушко: – Она чувствовала себя пленницей, попавшей в тиски его мощных объятий. Это её поначалу ошеломило. Но потом… Потом она обмякла и, не зная почему, сама обхватила тонкими руками его мощную широкую спину. – Не дождешься! – взвизгнула она. – Немедленно отпусти! – Пожалуйста. – Поднял я руки к потолку. Она чуть отстранилась и продолжала стоять, в упор глядя на меня. – Не делай так больше, – прошептала она смущенно, – пожалуйста. Я ведь тоже живой человек… – Прости. И я живой. Пока еще. – Садись, а то котлеты сгорят. – Да не волнуйся. Если ты даже землю из цветочного горшка мне в тарелку положишь, я все равно слопаю с аппетитом. «Из рук твоих и яд приемлю!» – А ты можешь быть опасным. – Нахмурилась она. – Иллюзия. – Замотал я головой, уплетая котлету. – Рядом с тобой, я как теленок на привязи. Скорей, ты для меня представляешь опасность. – Это какую же? – Не какую, а чем. Вот этим. – Обвел я вилкой ее изящный силуэт. – Мне всё это очень нравится и притягивает внимание. Так что ведите себя, милая барышня, поскромней. Пожалуйста. – Сейчас снова полотенцем получишь. – Улыбнулась она. – Так вот для чего ты меня сюда вероломно заманила? Чтобы продолжить избиение! Всё вам неймётся! Так и мечтаете сжить со свету белого. – Да, такого сживешь. Где сядешь, там и слезешь. – Ну, это не совсем так. Особо опасны в этом вопросе друзья. Ты им спину подставляешь, а они так и норовят в тебя полотенцем или еще чем запустить. «Вот так с шутками и прибаутками народ встречает долгожданный праздник». Потом Зоя читала мне «Барьер» Павла Вежинова и смотрела на меня так, будто слышала мои мысли. А я в это время летал со странной девушкой Доротеей над ночным городом:
|