Глава 4 4 page. – О‑о! – удивленно протянул викинг

– О‑о! – удивленно протянул викинг. – Это правда, Асгерд?

– Я больше не буду его невестой! – с трудом разомкнув губы, но твердо ответила Загляда, впервые подняв глаза на Снэульва. – И плохо же ты обо мне думаешь, если ждешь другого!

Снэульв резко вдохнул, потрясенный ненавистью в ее голосе, а викинг удивился:

– За что ты так разгневалась на него? Чем он тебя обидел? Я встретил его на Готланде дней десять назад, когда Ингольв приплыл к Эйрику, и я не видел, чтобы Снэульв смотрел на другую женщину. Не волнуйся, за ним хорошо присматривали! Ведь на Готланде он сразу встретил брата своей матери. Это Хельги, ты его видела. Ну, он и снял с тебя ожерелье, но он ведь не знал, что ты невеста его племянника!

– Я больше ему не невеста! – враждебно повторила Загляда.

– Да, не очень‑то хорошее начало родства! – с пониманием вздохнул викинг – Но в жизни чего только не бывает! Послушай старого воина! – Он усмехнулся. – Я ведь на целых девять лет старше тебя, а повидал, наверное, гораздо больше. Мне двадцать пять зим, и тринадцать из них я провел в походах. Когда мне было шестнадцать зим, как тебе сейчас, у меня на мече была уже кровь десятка врагов!

Загляда не ответила, стала смотреть себе под ноги. Что она могла объяснить им, людям, которые меряют возраст числом убитых врагов?

– Саглейд… – Снэульв взял ее за локоть, но она резко вырвалась.

– Не трогай меня! – с ненавистью выкрикнула она, стараясь подавить слезы в голосе.

Снэульв не настаивал и всю оставшуюся дорогу молчал..

Издалека Княщина казалась темной – теперь в разоренной Ладоге темнота служила признаком мира и благополучия. Ворота были закрыты, но на стук и крик викинга открылись. Княщина, была полна людей. Везде на улицах и во дворах горели костры, ходили, сидели и лежали люди. На дворе ярла полыхало несколько больших костров, несмотря на поздний час над огнем жарились туши бычков и баранов.

В воротах Снэульв отстал от Загляды и викинга и пошел к крыльцу в большую палату, откуда неслись звуки пира. Загляда даже не посмотрела ему вслед. Викинг провел ее по заднему двору и через маленькие сени ввел в девичью.

– Вон твой отец! – сказал он ей, показывая в угол.

– Бьерк‑Силвер!–услышала Загляда тихий, обессиленный голос Тормода.

В углу горела лучина в железном светце, а на полу на шкурах лежал сам Тормод. Борясь со слезами, Загляда бросилась к нему, упала на колени рядом с его лежанкой и вцепилась в его руку. Его лицо показалось ей постаревшим на много лет, морщины углубились, под глазами набухли мешки. Он хотел обнять ее, но повязки и слабость мешали ему двигаться. При виде Тормода, живого и такого измученного, оцепенение Загляды разом спало, хлынули слезы, но она ожила.

– Что я тебе, говорил, Береза Серебра? – приговаривал Тормод, морщась, но не ахая. – Все со мной хорошо. И с тобой тоже. Мои руны уберегли тебя! А ты не хотела их брать! Я же говорил тебе: не надо ничего бояться, пока у тебя есть твой Белый Медведь.

– Ее имя Асгерд, да, ты так говорил? – спросил уже знакомый голое. – Я не перепутал? А то она почему‑то не отзывается.

Загляда обернулась и не сразу узнала говорящего. Приведший ее викинг снял шелом с железными наглазьями, и теперь она видела его лицо. Без шелома он стал совсем другим – вместо страшного безликого пришельца из навьего[179]царства она видела молодого скандинава, в облике которого не было ничего жестокого. У него были прямые и довольно правильные черты лица, очень высокий широкий лоб, как у большинства северных людей, густые сросшиеся брови, из‑под которых спокойно и умно смотрели глубоко посаженные светло‑серые глаза. Очень светлые, почти бесцветные волосы свободно падали ему на плечи. В глубине они чуть темнели, а на поверхности легко отливали серебром в свете факелов. Всякой девушке он мог бы прийтись по сердцу, если только она встретила бы его не в такой страшный день. А Загляда посмотрела на него, как на лесного лютого зверя, зачем‑то пришедшего к ней в дом. После всего, что она сегодня пережила и видела, рогатина казалась ей самой подходящей вещью для встречи с любым из людей Эйрика ярла.

– Ее обыкновенно зовут славянским именем – Саглейд, – ответил ему Тормод.

– Она очень красивая девушка, –продолжал молодой викинг, дружелюбно глядя на нее. – Наверное, к ней уже сватались? Она родилась здесь? Ее мать была славянка?

– Да. – сдержанно согласился Тормод. – И многие другие родичи тоже.

Загляда отвела глаза. Среди запаха крови и гари разговор о ее красоте показался ей досадным, и даже постыдным. Никогда она не забудет того, что произошло у нее на глазах, и никогда не сможет посчитать этого человека своим другом.

– Не хмурься так, Береза Серебра, – Тормод ободряюще похлопал по ее руке. – Он совсем не плохой человек. Он сам вызвался сходить поискать тебя там, куда тебя отвели. Как учил Высокий, у всякого доброго человека можно отыскать изъян, а дурной человек обладает кое‑какими достоинствами.

При этих словах Загляда уже почти смогла улыбнуться: раз Тормод снова принялся вспоминать речи богов, в которых находил советы и мудрые речения на все случаи жизни, значит, все не так уж плохо.

– Скажи мне, как тебя зовут, и я попрошу славянских богов не переносить на твою голову те проклятия, которыми осыпают вас все здешние люди, – обратился Тормод к самому викингу.

– Меня зовут Лейв сын Бьерна, – ответил тот, улыбаясь в благодарность за такое намерение. – Вы с моим отцом в некотором роде тезки.

– По твоей речи слышно, а по волосам видно, что ты из Свеаланда – это верно? – спросила Арнора.

– Да, я родился в Седерманланде. У моего деда была там большая усадьба, много скота и челяди.

– Ты, верно, пристал к Эйрику, когда он жил у Олава конунга свеев?

– Нет, намного раньше. Я с ним уже давно, и после смерти Хакона ярла мы вместе перебрались в Свёаланд, только для него это был поход с родины на чужбину, а для меня – наоборот. – Молодой викинг улыбнулся такому различию в их с предводителем общей судьбе. – И там нас хорошо приняли, то есть его, а мне на родине приходится ждать мало добра. Олав конунг дал Эйрику ярлу богатые пожалования, так что он мог содержать свою дружину, ни в чем не нуждаясь. Но…

– Даже у моря есть берега, и только жадность человеческая не имеет берегов! – закончил за него Тормод. – Поэтому Эйрик сын Хакона, захотел новой добычи и новой славы!

– Чтобы раздавать дружине золотые кольца, ярл сначала должен их где‑то взять! – ответил Лейв. – А если ярл не будет щедрым, кто же захочет ему служить?

– О! – Тормод выразительно поднял белые брови и указал в потолок. – Верно говорят: мудрый правду без подсказки скажет. Вот, моя Береза Серебра, а ты спрашивала, зачем Эйрик ярл грабит корабли и селения, если он и так богат.

– Мы стояли у Готланда, когда приплыл Ингольв Трудный Гость и рассказал, что Вальдамар конунг ушел воевать с южными бьярмами, – продолжал Лейв. – Ингольв даже знает, как называется то племя, а я забыл. А вместо Вальдамара в Хольмгарде теперь правит конунг Висислейв, его сын, молодой и не очень умный. Он чем‑то обидел Ингольва. Короче, когда Ингольв предложил Эйрику ярлу напасть на Альдейгью, Эйрик не долго думал.

Загляда слушала его, и снова вспомнила о Снэульве. Так еще и Ингольв навел варягов на Ладогу! И Снэульв, бывший с ним, тоже в этом виноват! Бывает ли хуже? Загляда знала много рассказов о женских несчастьях. Полоцкие купцы рассказывали о княжне Рогнеде, которая стала женой убийцы своего отца и братьев и родила ему шестерых детей: Тормод рассказывал ей о девушке с его родины, у которой на глазах отец и жених убили друг друга. Раньше Загляда жалела их, но теперь ей казалось, что она сама несчастнее их всех.

– Теперь все будет хорошо! – утешала их Арнора. – Ты жив, Белый Медведь, и твоя Береза Серебра цела! Вот только не знаю, куда запропастился Кетиль! Уж не сидит ли он в каком‑нибудь корабельном сарае с мужчинами?

– Обо мне не беспокойся, – раздался от порога голос Кетиля, и сам он вошел в девичью. Могучий норвежец выглядел усталым и сразу сел на ближайшую скамью, такой огромный и неуместный среди прялок.

Опустив голову, он устало сгорбился, словно ему было тяжело держать свои собственные плечи.

– Я искал Маленького Тролля, – добавил он. – Но так и не нашел. Ты не видела его, Бьерк‑Силвер?

Только теперь Загляда вспомнила про Ило, с которым вдвоем они впервые увидели корабли Эйрика ярла на Волхове. Но все запасы горя и страха в ее душе, казалось, уже сгорели, и она молча покачала головой.

– Да уж он не пропадет! – подал голос Тормод. – Твой Маленький Тролль – не девочка, его не так‑то просто поймать!

Кетиль грустно посмотрел на него.

– Я забыл, как это говорится по‑русски. Что‑то о том, чтобы тебе всегда пить мед, Белый Медведь.

За дверью на задний двор послышалась какая‑то возня, шаги нескольких человек, раздраженные грубые голоса. Взвизгнула дверь сеней, и в девичью ввалился незнакомый викинг, широкоплечий, с выпирающим из‑под кожаного доспеха животом, в железном шеломе, надвинутом на самые глаза. Рукав у него был разорван и предплечье обмотано каким‑то белым лоскутом с пятном крови. За собой он тащил кого‑то связанного.

– Где Эйрик? – низким голосом звал викинг еще из сеней.– Пусть ярл рассудит нас!

– Орм! – воскликнул Лейв, поднимаясь ему навстречу. – Кого ты притащил? Чего тебе надо от ярла?

Викинг шагнул через порог, повернулся, рывком втащил в девичью своего пленника, и все ладожане ахнули – это оказался Ило. Маленький Тролль был обмотан веревками с головы до ног, так что едва мог идти. Нижняя половина лица у него была обвязана рваным куском полотна, из‑под которого вырывалось негодующее мычание. На ходу он мотал головой, норовя то ли толкнуть, то ли боднуть викинга. Рубаха на мальчике висела клочьями, волосы были растрепаны, на лбу краснел заметный кровоподтек, а в глазах была такая ненависть, что напугала бы любого.

– Ило! – в ужасе вскрикнула Загляда, а Кетиль рванулся вперед. Лейв схватил его за плечо,

– Это мой мальчишка! – вслед за Ормом в девичью шагнул еще один человек, и Загляда снова ахнула.

Теперь‑то она мгновенно узнала Гуннара Лося, которого всего только сегодня утром видела на реке возле Велеши, когда он плыл из Ладоги, спрятавшись под мешками. Да полно, сегодня ли это было? Казалось, что с тех пор прошло много дней.

– Это мой мальчишка! – злобно продолжал Гуннар.–Я захватил его!

– Он у тебя сбежал! – отвечал ему Орм, крепко держа мальчика за ворот. – А раз сбежал – уже не твой. Теперь он принадлежит тому, кто его поймает опять! Он мой! А не нравится – пойдем к ярлу!

– Не думал я, что ярл будет отбирать у людей их законную добычу!

– А не думал – нечего было лезть на наш корабль!

– Без тебя бы обошлись! Кто тебя звал?

– А кто указал вам самые богатые дворы?

– Нашли бы и без тебя! В других городах мы и без таких советчиков не заблудились. Вот если бы ты умел видеть клады под землей.

При этих словах Ило мотнул головой и попытался боднуть Орма. Тот негодующе крякнул и тяжелой рукой залепил ему такую затрещину, что голова мальчика дернулась, как неживая. Кетиль снова рванулся, но Лейв железной рукой держал его за плечо. А Гуннар закусил губу, словно не хотел больше говорить.

– Постойте, постойте! – торопливо заговорил Тормод, глядя то на Орма, то на Гуннара. – Отчего вы так бранитесь? Разве вам мало добычи? Сколько он стоит, этот мальчик? Посмотрите, какой он тощий, да еще и строптивый, как я погляжу. Никто не даст за него больше полмарки, если вы вообще довезете его до Хедебю[180]или хоть до Готланда. Неужели ваша добыча так мала, что вы спорите из‑за такой мелочи?

– Этот мальчишка, может, и не слишком жирен, зато силен, как маленький турс! – ответил Орм. – Я весь вспотел, пока скрутил его. А он кусался и так ругался, как ни один берсерк не умеет. Он меня укусил! – Викинг тряхнул перевязанной рукой. – Как бы он не оказался бешеным!

– Я нашел его! – снова вмешался Гуннар Лось. – Он спрятался так, что его никто бы никогда не нашел. Я его выгнал оттуда, и он мой!

– И где же это, хотелось бы мне знать? – спросил Тормод.

– Там есть такая улица, где на одном большом доме дракон со штевня, – ответил Орм, свободной рукой махнув куда‑то в пространство. А ладожане догадались, что он говорит о Варяжской улице. – Там был какой‑то пустырь, весь заросший бурьяном. Вот этот кусачий тролль в этом бурьяне и сидел. Не знаю, чего Гуннара понесло туда. Но пусть не говорит, что разглядел там мальчишку.

– Вы напрасно спорите! – сказал Тормод. – И не надо ходить к ярлу – он уже давно пирует, а пьяный не знает, что делает. Давайте я вас рассужу.

– Как это так? – Орм недоверчиво посмотрел на него.

– Очень просто. Гуннар спугнул зверя и выгнал из норы, ты взял его. По справедливости добычу нужно разделить пополам. Мальчик стоит полмарки серебра. Давайте мы заплатим вам эти полмарки, а вы разделите их между собой.

Обоим соперникам не очень понравилось предложение – каждый из них рассчитывал получить, всего мальчика, а не половину.

– А ведь ярл может решить и по‑другому – просто забрать его себе, – подал голос Кетиль. Он был спокоен с виду, но Лейв, держа его за Плечо, ощущал его напряжение. – Разве так не бывает?

– Я согласен, – сказал наконец Орм. – А то еще возиться с ним, пока продашь! Он такой упрямый – может и сбежать! Я вам продам мою половину мальчишки.

– Продай лучше мне, – подал голос Гуннар. Он уже взял себя в руки и говорил почти спокойно. – Тебе ведь все равно, Орм, от кого получить свое серебро, а я не привык упускать то, что однажды попало мне в руки.

– А вот теперь упустил! – захохотал Орм. – В другой раз будешь держать крепче! Ну да ладно! Мне все равно, кому продать мою половину. Несите деньги. Раз уж этот кусачий тролль так нужен вам всем, кто принесет серебро первым, тот его и получит.

– Я принесу сейчас! – сказал Гуннар и вышел назад во двор.

– Скорее! – вскрикнула Загляда, повернувшись к Кетилю.

Тот торопливо отвязал кошель, высыпал на ладонь несколько монет и серебряных обрубков. И без весов было ясно, что полмарки там нет.

Тормод досадливо крякнул.

– У меня было кое‑что припрятано дома, но теперь все ушло к этим храбрецам! – Он кивнул на Лейва. – А даже если они и не нашли, то сбегать в Околоградье я не успею…

Загляда по привычке посмотрела к себе на грудь – при случае она расплачивалась монетами с ожерелья – и горестно ахнула. Ожерелья у нее больше не было.

– Вот! – вскрикнула она и стала стаскивать с пальца кольцо. – Это же золото! Разве это кольцо не стоит полмарки серебра?.

– Покажи! – Орм обернулся к ней.

Подбежав к нему, Загляда бросила кольца в широкую, как ковш, грубую ладонь. Прищурившись, Орм поднес кольцо к самым глазам и повернулся к светцу.

– Верно, золото. Конечно, колечко – не Драупнир[181], но и мальчишка – не из самого ходового товара. У него на роже написано, что нравом он сущий тролль, кто такого купит? Ладно, я беру кольцо, а вы берите вашего мальчишку!

Кетиль кинулся к Ило и стал торопливо резать веревки.

– Тебе не жалко кольца? – удивленно спросил Лейв у Загляды, наблюдая за всем этим. – Зачем вам этот мальчик? От него немного может быть пользы.

– Это хороший мальчик, хоть и сродни троллям! – пояснил ему Тормод. – А Кетиль был к нему привязан, хоть они и не родня. Нам всем было бы жаль его лишиться.

– А, так он твой воспитанник! – воскликнул Орм. – Тогда ты мне еще должен за его укус. Может, я теперь неделю не смогу держать меч!

Орм громко захохотал, и хохот его заглушил скрип двери. На пороге стоял Гуннар с кошелем в руке.

– Я уже продал мою половину мальчишки! – все еще смеясь, объявил ему Орм.– Ты принес весы? Сейчас я отвешу тебе твою четверть марки.

Он взялся за кошель, но его прервал голос Ило.

– Только попробуй что‑то взять! – хрипло, с ненавистью выкрикнул подросток, едва лишь тряпка была вынута из его рта.

Гуннар и все остальные обернулись к нему.

– Раз он знает еще и северный язык, я, видно, продешевил!–озадаченно сказал Орм.

Но Ило смотрел только на Гуннара.

– Только прикоснись к одной монетке! – продолжал он. – Я всем тут расскажу, зачем ты полез в бурьян! И не говори, что по нужде, – я всем расскажу, что ты там искал! И Эйрику вашему расскажу! Что? Нравится? Хочешь этого?

В девичьей повисла тишина – все изумленно переводили взгляды с Ило на Гуннара. А Гуннар злобно насупился, закусил губу и смотрел на мальчика так, что казалось, еще немного, и его взгляд приобретет твердость и остроту стального клинка. Но Ило отвечал взглядом не менее твердым и злобным – словно это был не пятнадцатилетний мальчик, а самый настоящий тролль.

Вдруг Гуннар повернулся и пошел прочь. Хлопнув дверью, он исчез в гриднице, где пировала дружина Эйрика. В молчании все ждали, не вернется ли он с кем‑то еще, а Ило вдруг усмехнулся. Под глазом его наливался тяжелый темный синяк, и от этого смотреть ему в лицо было прямо‑таки страшно.

– Он не вернется, – сказал Ило с мстительной радостью глядя на дверь. – Он хочет, чтобы я молчал. Мое молчание будет гораздо дороже четверти марки.

– О чем это он? – спросил Орм, перекручивая проволоку кольца на свой толстый палец. На тонком пальце Загляды кольцо казалось широким, а на великаньёй лапе Орма было едва заметно. – Он и правда бешеный, да и Гуннар не лучше. Ха! Теперь мои будут все полмарки! Боги справедливы!

Довольный Орм ушел в гридницу к пирующим, Загляда хлопотала возле Ило. Она радовалась, что он жив и свободен, и ей ничуть не жаль была кольца. Это лучшее для него применение, раз уж любовь ее оказалась таким обманом! Но как же другие? Ей вспомнились дети Середы, оставшиеся в клети под замком, тревожно‑молящие глаза Догады. Где набрать серебра, чтобы выкупить всех, кто сегодня стал рабом? Наверное, даже сокровищ самого Велеса, властелина всех земных богатств, не хватит на это.

«Асгерд» – вдруг вспомнилось ей. Так ее назвал Тормод – наверное, это первое женское имя, которое пришло ему на ум. И хотя было не. время думать о подобном, Загляда невольно отметила – теперь она знает имя девушки, из‑за которой Тормод двадцать лет назад простился и с родиной, и с мыслью о женитьбе.