Глава 19. Роман многого не знал. Возможно, и Агнии, и Свете казалось, что он – просто идеальный пример продажного мента точнее

Роман многого не знал. Возможно, и Агнии, и Свете казалось, что он – просто идеальный пример продажного мента… точнее, теперь уже полицейского, однако суть не меняется. Правда заключалась в том, что некоторые вещи он слышал впервые.

И вообще, Света не совсем права. Когда все только начиналось, он вовсе не стремился «продаться с потрохами», да еще и выторговать за эти самые «потроха» побольше.

Когда он приехал в город работать, Роман подозревал, что на одну лишь честную зарплату прожить не получится. Тем не менее он не спешил расстаться с юношеским максимализмом и поначалу даже не думал искать дополнительные источники дохода. Напротив, старшие коллеги посмеивались над ним, наблюдая, как он старается разобраться во всем.

И ведь было же в чем разбираться! Он с ходу обнаружил огромное количество наспех сфабрикованных дел, нарушения, злоупотребления. Роман опасался, что ему начнут мешать, ставить палки в колеса, однако руководство лишь посмеивалось.

– Придет время – тебе все объяснят, – загадочно пообещал начальник следственного отдела.

Время пришло примерно через три недели после того, как Роман вышел на работу. Однажды ночью его вывезли из собственного дома прямиком в особняк Сохина, даже одеться толком не дали.

Сохин популярно объяснил, что это его город и действуют здесь его правила. Роман попытался возражать, он еще верил, что убеждения и принципы имеют хоть какое‑то значение. Вот тогда из него и выбили остатки наивности – еле выжил.

– У тебя неделя, – объявил Сохин. – Либо ты играешь так, как я говорю, либо валишь из города, либо… состоится наша последняя встреча. Все понял? Если научишься вести себя правильно, еще и заживешь хорошо, а не будешь нищенствовать на одну зарплату.

Роман не спешил с принятием решения. Больше всего ему хотелось поиграть в этакого «американского героя», который приезжает в небольшой городок и одним махом освобождает его от коварных преступников. Но жизнь – не кино, здесь пули настоящие, а главный мачо, сбитый машиной на полной скорости, не выздоравливает за пять минут.

Поэтому Роман стал собирать информацию. Оказалось, что никто ничего не хочет менять! Конечно, поборы со стороны сохиновских могли обрадовать разве что самого экстремального мазохиста. И все же никто не верил, что может быть лучше.

– Ты этих уберешь – другие появятся, – говорили молодому следователю. – Да еще и сохиновских сдвинь, попробуй! Они здесь уже укоренились, у них везде свои люди. Начнешь под них копать – тебя в эту же яму и бросят.

Всеобщее безразличие начинало влиять на Романа. Если никому ничего не надо, то зачем ему в лепешку расшибаться?

В тот период сохиновские вели себя поскромнее и девушек не трогали вообще. Поэтому Роман решил, что раз уж так сложилось, надо подстраивать жизнь под себя. Он снова поехал к Сохину, на этот раз по доброй воле, и разговор шел совсем иначе.

Сохина впечатлила смелость следователя, граничащая с дерзостью, и оригинальность мышления. Он‑то привык, что «сломанные» менты просто безропотно выполняли его указания и не путались под ногами. А этот умный и на инициативу способен!

– Молодец, парниша, – похвалил Сохин. – Далеко пойдешь! А ты не хотел работать нормально!

Как раз нормально он работать хотел. Не сложилось…

В отношении денег Сохин не соврал. Деньги поступали регулярно и большие. Роман купил себе квартиру и машину, помог родителям с ремонтом. Они, конечно, удивлялись: откуда средства? А он врал, что подрабатывает охранником и что получает премии.

О специфических отношениях между сохиновскими и городскими девушками он узнал почти случайно. Сохин, довольный работой Романа, пригласил его в «дом развлечений». А уж там прекрасного пола хватало!

Однако Роман и подумать не мог, что речь идет о насилии. Он видел, что многие девушки сами тянулись к сохиновским, потому что понимали: это легкие деньги. Против видеосъемки, которую вела Людмила, они тоже не возражали. Им ведь платили!

Роман не чувствовал ничего похожего на жалость. Скорее – презрение. Если они готовы продать себя, почему он должен осуждать клиентов? Он не знал о том, что сказала Света…

Хотя, наверно, должен был заметить. Слишком уж отчаянные глаза были у некоторых девушек, когда они кидались к нему. Теперь Роман понимал, что для них это было своего рода способом избавиться от вынужденной проституции: найти кого‑то одного и «принадлежать» ему.

Свету он тоже видел там, только вспомнил не сразу. Природа наделила ее потрясающе красивым лицом: светлыми глазами, маленьким носиком и полными губами идеальной формы. Ее губы сохиновские особенно любили…

Да, она плакала, когда он ее видел. Но никак иначе не сопротивлялась, хотя руки у нее оставались свободны! Уже теперь Роман осознавал, что за сопротивление и убить могли, что слезы стали единственной слабостью, доступной ей. В тот вечер он не озадачивался. Посмотрел на девчонку и прошел мимо.

Он знал, что Света из неблагополучной семьи. Такие, как она, в очереди к сохиновским выстраивались. Только так они могли получить «легкие деньги» и вырваться из убогого существования. Роман и мысли не допускал, что Света чем‑то отличается от остальных.

Хорошо, а даже если бы он все понял, даже если бы захотел помочь ей… что он мог? Возопить «Оставьте ее, мерзавцы!»? Так его бы просто поставили на ее место!

И все же… со знанием всей этой грязи снова работать на Сохина будет проблематично.

– Что ты будешь делать? – повторила свой вопрос Света. – Когда побежишь к хозяину?

И Роман принял решение.

– Ни к кому я не побегу. Я тебя отпущу.

– Я вообще‑то в своем доме!

– Не в этом смысле. Я не буду говорить Сохину, кто ты и что ты сделала, да он меня и не спросит.

– Перед подружкой своей выпендриваешься? – хмыкнула Света.

Нельзя сказать, что она полностью угадала – или что промахнулась. В первую очередь Роман делал это ради себя, потому что система, частью которой он успел стать, неожиданно стала на редкость поганой. Но в то же время он хотел, чтобы Агния видела, кем он является на самом деле. Ведь это несправедливо: только появилась девушка, которая ему нравится и подходит, как его представляют чуть ли не чудовищем!

Любопытно и то, что из двух сопровождавших его девушек Света с ходу выделила Агнию. Неужели его привязанность настолько очевидна?..

– Я не выпендриваюсь, а говорю тебе, что делать. Уезжай из города. Сейчас Сохин считает, что устранил угрозу в лице старика и убийцы больше нет. Но если ему докажут, что смерть его дочери и внучки не была несчастным случаем, то он начнет искать заново. Он выйдет на тебя. Ты не такая уж неуловимая суперубийца, тебя пока спасает только эффект неожиданности. Так ведь он не вечен! В этом городе ты нигде не спрячешься, даже без моей наводки Сохин найдет тебя.

– Если в общих чертах, ты предлагаешь мне бежать из города и сделать вид, что ничего не случилось?

– А если точнее, начать жизнь заново. Верь или не верь, я не знал о том, что сделали с тобой, и мне очень жаль. Но ты уже отомстила! Ты у Сохина отняла единственную внучку, для него это страшный удар. Даже более страшный, чем потеря дочери. Может, это и не является равносильной платой для тебя, но, я тебя прошу, остановись. В другом городе у тебя будет шанс начать все заново и не вспоминать о сохиновских. Потому что всех их ты не перебьешь, ты на себя посмотри! Я готов тебя помочь – нет, я не пытаюсь казаться лучше, чем есть на самом деле. Деньги, документы – только подскажи.

Пожалуй, будет справедливо, если деньги, полученные от Сохина, пойдут на помощь ей.

– На самом деле, все вполне осуществимо, – добавила Агния. – Я когда‑то из небольшого города переехала в Москву, а теперь чувствую себя там вполне комфортно. Ты можешь сделать то же самое!

– Не могу, – едва слышно отозвалась Света.

– Почему? Не обязательно сразу на Москву замахиваться, есть другие города, где устроиться проще. Отсутствие образования – тоже не проблема, это дело наживное. Или ты за семью свою боишься?

– Нет. Я просто не могу уехать из этого города и, как вы дружно предлагаете, начать все заново.

– Но я не вижу причины!

– Могу показать.

И она сняла платок, до этого закрывавший ее лицо.

Даша тихо вскрикнула, Агния прикрыла рот рукой. Роману захотелось выругаться, однако он сдержал себя.

От той красоты, которой природа наделила Свету, осталось немного. Идеальные губы девушки просто исчезли, под зажившими шрамами проглядывали зубы и десны. Видно, что кто‑то пытался восстановить их, но так неумело, что еще больше изуродовал лицо. На щеках остались грубые шрамы, отсутствовала часть носа. Нетронутыми остались только глаза – и все. Казалось, что перед ними стоит живой мертвец.

– Ну и как я должна начинать новую жизнь? – зло поинтересовалась Света. – Как мне приехать в другой город? Здесь меня все знают и никто не обращает внимания, всем плевать. Даже моя мать не в курсе, что случилось. В платке? Подумаешь! Если я приеду в новый город, меня заметят. Кто‑то однажды попросит снять платок. Я, разумеется, откажусь, и тогда найдется шутник, который сорвет его силой. Вот будет зрелище, да? «Внимание, к нам приехало чудовище!»

Роман хотел что‑то ответить ей – и не смог. Слишком уж завораживало зрелище. Он, в отличие от своих спутниц, видел Свету красавицей и понимал, что она потеряла.

Первой взяла себя в руки Агния:

– Это они сделали с тобой?

Вполне может быть. Если в этом их «доме развлечений» ценились всякие извращения, то и изуродовать девушку им ничего не стоило.

Однако эту теорию Света опровергла:

– Нет. Я сама.

– Что?..

Вопрос озвучила Агния, но думали о нем все трое, Роман не сомневался в этом.

– То! В мои последние месяцы в их борделе меня перестали привлекать просто для съемок. Только для экзотических сюжетов. Поясняю: традициями не ограничивалось. Никто из вас даже представить не может, что делали со мной и остальными девчонками! Одну прямо со съемок отвезли в реанимацию. Я не знаю, выжила она или нет. Настал момент, когда я не могла больше терпеть – мое тело зажить не успевало! Мне из‑за этого давали обезболивающие… один раз дали много, и я после этого ничего почти не чувствовала и плохо соображала. Я спросила их, когда это закончится и меня отпустят домой. А Сохина ответила, что пока у меня есть моя «чудесная мордашка», никто меня не отпустит. И они смеялись… а я сорвалась! Там, на столе, был нож… для фруктов, кажется. Не помню, для чего, помню, что был он тонкий и очень острый. Когда я взяла этот нож, они испугались, что я нападу на них, но я начала резать собственное лицо. Я просто хотела, чтобы все закончилось! Зачем мне эта проклятая красота, если от нее одно горе?! Кто‑то попытался меня остановить, но Сохина запретила. Она ведь снимала все, что я делаю… Она даже это снимала! А я продолжала, пока не потеряла сознание. Очнулась я уже в больнице, вот такой. Нет, даже хуже, чем такой! Сейчас‑то все поджило, а тогда опухло, боль не прекращалась, некоторые раны начали гноиться. Никто не спешил меня лечить! Не знаю, каким чудом я осталась жива. Но одного я точно добилась: сохиновские меня большие не трогали!

Хрупкие плечи Светы дрожали – она плакала. Роман в принципе не любил, когда плачут женщины, а здесь еще и так все вышло… Но он ничего не мог сделать и не представлял, что сказать. Разве хоть какие‑то слова способны исправить такое?

Даша села рядом со Светой и обняла ее. А она смелее, чем кажется…

Пауза была долгой, но, чуть успокоившись, Света продолжила:

– Я не знала, как жить дальше. От сохиновских‑то я избавилась, а толку, если я ничего не могла? Я боялась подходить к зеркалам. Мне не к кому было обратиться за помощью, не осталось ни единого человека! Я даже собиралась покончить с собой, но тут познакомилась со Степаном Семеновичем и его внуком… Степка тогда еще был жив. Они мне очень помогли.

– Соседи Андрейчика говорили, что ему помогала по хозяйству какая‑то девушка, – вспомнил Роман. – Это была ты?

– Да. Он помог мне, когда я восстанавливалась после больницы. Я помогла ему, когда умер его внук.

– Почему тогда завещание он оформил не на тебя?

– Потому что я не хотела. Мне все это было не нужно. Деньги он и так мне передал, а его дом… Без него самого дом не имеет для меня значения. Да и вообще, он не собирался умирать, поэтому не относился к завещанию серьезно. Он не хотел, чтобы мое имя было связано с ним, он ведь понимал, что рискует, собирая компромат на Сохина. А в итоге все получилось вот как… Но даже с его помощью, я и не мечтала о нормальной жизни. Я вообще забыла, что такое ощущение счастья, пока не убила первого ублюдка, – Света улыбнулась, и на ее перекроенном шрамами лице улыбка смотрелась жутко. – Поэтому я и не хотела останавливаться, хотя Степан Семенович меня просил. Мне нужно было снова чувствовать себя счастливой!

– Разве его смерть тебя ничему не научила?

– Только тому, что я должна продолжать и быть осторожней. Я ведь должна отомстить не только за себя, но и за Степана Семеновича, и за Степку, и за всех девчонок!

Бесполезно ее разубеждать. И говорить с ней, и спорить, все бесполезно! В какой‑то степени ее можно понять. Роман сильно сомневался, что он сам мог бы сохранить здоровый рассудок, пройдя через такое.

– Но ведь дальше – тупик, – печально заметила Агния. – Ты к нему движешься.

– Почему это? Мент тут правильно сказал, сохиновских много. Работы мне хватит!

– Ты планируешь их всех лично перерезать? Я уж не знаю, кем ты себя считаешь, но есть подозрения, что свои силы ты переоценила. Посуди сама: как ты с ними справишься? Твоя поимка – вопрос времени.

– А пусть даже так! Ради чего еще мне жить с такой мордой?!

– Не обязательно с такой. Современная медицина многое может.

– Не настолько!

– Настолько, – жестко возразила Агния. – Мой… мой близкий друг после аварии потерял возможность двигаться, он несколько лет был парализован. И ничего, помогли ему! Это вопрос времени, желания и денег. Время у тебя есть, ты еще молодая. Желание, думаю, тоже появится. Что касается денег, то здесь тебе Рома поможет, и сама ты на многое способна. Я считаю, что ты не совсем права – ребенок, каким бы он ни был, за родителей не отвечает, тебе не следовало убивать внучку Сохина. Но это твоя жизнь! Так хоть сделай из нее что‑то путное, как и хотела с самого начала.

Нельзя сказать, что Света пропустила ее слова мимо ушей. Нет, она задумалась, и задумалась серьезно. Но все же она не спешила с радостью соглашаться. Ненависть, с которой она жила в последние годы, не могла исчезнуть так быстро…

– Я не знаю, – признала Света. – Сейчас я точно ничего не могу сказать.

– Тогда подумай. У тебя два дня, примешь решение раньше – подходи, ты знаешь, где нас найти. Мы правда хотим тебе помочь.

– И на меня больше не кидайся, – предупредил Роман. – Я, безусловно, все понимаю, но это не значит, что я позволю себя убить.

– Иди к черту!

– Два дня, Света. Решай.

Они вышли из дома, а Света осталась. Свежий морозный воздух оказался приятным контрастом по отношению к спертой, разбавленной запахом плесени духоте комнаты. Во дворе не наблюдалось пока ни отчима Светы, ни вверенного ему потомства.

Агния и Даша шли вперед, Роман держался в паре шагов от них. Ему было плохо – и не только из‑за того, что обезболивающее прекращало действовать. Плохо было чисто морально.

Не хотелось ничего говорить, а тем более оправдываться. Когда они вышли со двора, он не пошел за ними, а направился к городу. В глубине души он надеялся, что Агния хотя бы попытается остановить его. Она же слышала, что он не хотел такого финала, многого не знал и готов помогать Свете!

Но девушка лишь спросила:

– Ты уверен, что дойдешь?

– Да. Мне подгонят машину.

– Тогда ладно…

– Агния, я…

– Давай потом, а? Мне нужно как‑то свыкнуться с этим.

А ведь вроде бы все шло так хорошо! Роман чувствовал, что она тоже тянется к нему, могло ведь получиться… Так нет же, Света появилась!

Идти по морозу пришлось достаточно долго, машину ему подогнали уже на выезде из частного сектора. Поврежденная кожа напоминала о себе все безжалостней, но Роман старался отвлечься. Прогулка помогла ему привести мысли в порядок и успокоиться.

Поэтому когда ему позвонил Сохин, он не сорвался, а сумел поддерживать нейтральный тон.

– Где тебя носит? – раздраженно поинтересовался Сохин.

– Я вам нужен?

– Нет. Но мне сообщили, что ты вчера исчез, а сегодня на работе не появлялся. Что происходит?

– Это личное.

– В смысле? Баба, что ли, у тебя?

– Вроде того.

– Небось та москалька? – расслабился «хозяин города». – Да, та еще конфетка!

– Я давно ее знаю.

– Да ты не бойся, я помню, что ты просил на нее не смотреть! Ладно, сильно там не кобелируй. Сейчас ситуация более‑менее устаканилась, но я не хочу, чтобы все снова вышло из‑под контроля. В моем городе мне это не нужно!

– Понял.

– Все, не пропадай!

А быстро он отошел от смерти дочери…

Просто себя обманывать тем, что он ни о чем не подозревал, однако Сохин только что косвенно напомнил, что его вина гораздо серьезней. Роман ведь сам попросил сохиновских держаться подальше от Агнии! Потому что в глубине души он все‑таки подозревал, что не может быть в маленьком городке такого количества убежденных проституток.

Но что случилось, то случилось. С этим надо как‑то жить дальше.

Вести машину с перемотанными руками оказалось тяжело, и все же до своей квартиры он добрался без происшествий. Хотелось просто забыться, поэтому первым делом он направился к небольшому бару, расположенному на кухне.

Неважно, что врачи запретили ему принимать алкоголь как минимум неделю. Другого способа избавиться от поганейшего ощущения на душе Роман не видел.