Сила и уязвимость женщины

Создатель благоразумно позаботился, чтобы та, что обеспечивает продолжение рода, была и выносливее, и терпимее, и сильнее. Может быть, именно высокий потенциал силы и энергии и стоил женщине независимости на заре общения полов. Ощущая эту силу интуитивно, мужчина постарался наложить оковы не только на руки и ноги женщины, но и на ее душу: вековое давление прессингом убеждений и стереотипов во многом ослабило женщину и сделало на радость мужчинам податливой и покладистой. Но маятник закачался с ощутимой силой еще в ХХ веке, что же касается начала XXI столетия, то женщина западной культуры во многом отвоевала себе былое влияние, самостоятельность и независимость выбора. Женщина восточного мира стоит на этом пути и, скорее всего, также преуспеет в этом в ближайшее столетие. Но чаще всего современная женщина сама ограничивает себя, загоняя свое естество в рамки старомодных догм и феодальных традиций. Уже давно наступило время раскрепощения сознания, и решение совершить или не совершить любой важный шаг в своей жизни – целиком принадлежит самой женщине. Главное для нее – правильно воспользоваться своим шансом. Ведь давно известно, что самореализация женщины имеет две плоскости, которые даже при виртуозном мастерстве прекрасного пола почти не пересекаются. Мужская плоскость подобна минному полю – при всей своей видимой привлекательности она чаще всего лишает обладательницу простого житейского счастья, которое, кажется, не менее необходимо, чем яркие перья успеха. Женская плоскость – доля жены и матери – грозит уязвимостью омута: там, где мерещится любовь восхищенного мужа и благодарных детей, может оказаться губительный провал, образовавшийся из пустоты и фальши. Увы, душевная черствость и эгоизм самых близких людей нередко становятся «наградой» за ненужную жертвенность и излишнюю смиренность. Потому‑то женщина должна выступить смелой искательницей собственной, индивидуальной возможности, ведь ей дается не меньший шанс в виде настоящей жизни. И в ее силах сделать жизненный проект удачным и увлекательным прежде всего для себя. О себе необходимо помнить постоянно, даже если время посвящается другим. Ведь в конечном итоге все, что делает женщина, она делает для себя: для себя она выступает помощницей мужу, для себя она является хорошей матерью, для себя она оставляет время и возможности самосовершенствования.

Выдержать линию не просто. Женщина, даже наделенная знаниями, освобожденная от гнета, часто теряет нить Ариадны, путается в лабиринте целей, отклоняется от намеченного маршрута. Но проблемы появляются тогда, когда женщина сама, как говорят психологи, принимает позицию собственной неполноценности, вторичности. В первую очередь это касается ее материнской функции. «Женщина обладает способностью рожать детей и вскармливать их; если эта способность остается нереализованной, если женщина не становится матерью, если ей не удается родить ребенка и отдать ему свою любовь, она ощущает фрустрацию, средством от которой может стать только достаточная реализация способностей женщины в других сферах жизни», – считал Эрих фромм. Но верно и обратное: женщина, которая слишком сосредотачивается на каком‑либо виде деятельности, сублимирует свое материнское начало, заметно изменяет течение энергии либидо. Кстати, Чезаре Ломброзо отметил крайнюю притупленность материнских чувств и женственности у преступниц и проституток. На самом деле это в большинстве случаев характерно и для всякого иного вида женского отступничества от традиционной роли. Женщина‑политик, женщина‑ученый, женщина‑руководитель крупного производства или менеджер в динамичном бизнесе даже если и находит время для поддержания внешней женственности, внутреннее становится слишком твердой, маскулинной и неизменно теряет свое женское очарование. Притупляются ее сугубо женские инстинкты, и материнство воспринимается как тяжелая обуза. Конечно, это характерно не для всех, и исторические иллюстрации снабжают исследователя порой противоположными явлениями. Скажем, вряд ли можно было бы упрекнуть в отсутствии или притуплении материнской теплоты у Марии Склодовской‑Кюри. Ее старшая дочь стала лауреатом Нобелевской премии, младшая достигла заметных результатов на литературном поприще, обе выросли успешными и уверенными в себе. И, в отличие от поздней Марии Кюри, не лишенными женственности и очарования.

Но не следует забывать, что раннее воспитание девочек происходило в образцовой семье с любящими друг друга родителями и даже трагическая смерть отца не вызвала у детей неприятных ощущений взросления в неполноценной семье. А вот на их матери несчастье оставило неизгладимый и удручающий отпечаток. Налицо была потеря ею женственности, да и не стремилась Мария Склодовская‑Кюри более оставаться представительницей прекрасного пола. Она осознанно направила свою деятельность в общественно‑научное русло, реализуясь точно по изложенной фроммом схеме. Ее современник, маститый физик Эрнст Резерфорд оставил едкое замечание, что при всем его почитании Марии Кюри, он тщательно избегал досужих бесед с нею: «Она всегда говорила только о науке». Несмотря на такое положение вещей, рискнем предположить: эта женщина была по‑своему счастлива и сбалансирована в отношениях с внешней средой. В личной жизни она жила исключительно прошлыми переживаниями; в общественно‑научной плоскости – преимущественно неким воображаемым будущим.

Материнство совсем иного рода было характерно для Айседоры Дункан или Марины Цветаевой. Тут явно бы не помешала доработка теории Ломброзо. Борясь то за свою самореализацию, то с господствующими в общественном сознании стереотипами, эти женщины старались играть одновременно двойную роль: и самостоятельных, по‑мужски успешных представительниц общества, и вполне благополучных матерей. Но при постоянной физической и духовной отдаленности матерей и детей, при предпочтении детским проблемам решения собственных задач сбои неизбежны. Потому произошедшее с детьми этих известных женщин вписывается в логическую цепь причинно‑следственных связей. Не вдаваясь в детали отношений матерей и детей, возьмем на себя смелость утверждать: не столько профессиональная деятельность, сколько особенности личностей женщин‑отступниц, желание блистать и приковывать внимание к своим персонам в ущерб всему остальному миру явно притупляют их материнские импульсы.

Еще более сложно представить себе в роли любящих матерей женщин, избравших ярко выраженное карьерное поприще или демонически‑религиозную миссию. Тем женщинам, которые привыкли быть объектом почитания и восхищения, очень сложно выказывать любовь самим – этому препятствует комплекс невротической потребности любви, переключение на себя и поглощение всякого рода внимания. Примерами тут могут служить Коко Шанель, Елена Блаватская и Мэри Беккер‑Эдди, основательница протестантской секты «Христианская наука». Ни одна из этих женщин не создала семьи, не произвела на свет ребенка. Ни одна из них не была психологически готова к тому, чтобы посвящать себя кому‑то или чему‑то в ущерб развитию идеи, заменившей им детей. Но исполнение земной миссии не принесло им личного счастья, хотя определенное удовлетворение достижением цели, вероятно, имело место.

Стоит сказать несколько слов и о слабых местах в жизни женщины. Невооруженным взглядом видно: беременность и материнство являются для современной женщины значительным вызовом. Вероятно, женщина порой способна сознательно отказываться от материнства, считая его крупной угрозой уже начавшемуся проекту самореализации.

Можно вспомнить, что беременность заметно затормозила карьеру Марии Монтессори, вынудив ее отказаться от руководства Ортофренической школой в Риме. Рождение ребенка послужило преградой именно на этом пути к успеху, но не изменило психологической установки на победу. Боясь гнева католической церкви, женщина круто изменила карьеру и до самой смерти держала в тайне незаконное рождение и воспитание сына. Но она сумела после рождения ребенка найти иной путь, иную парадигму дальнейшего восхождения. Эта на редкость решительная и мужественная особа отправилась с лекциями по стране и очень скоро стала повсеместно известна как пропагандистка женских прав. Заслуживает внимания ее совет женщинам опираться на разум вместо велений сердца. Развивая свою теорию и подкрепляя ее неустанной практикой, госпожа Монтессори перешла к обучающим программам для детей, создала оригинальные методики обучения, фактически вывела метод воспитания собственного имени. Выдвинув лозунг создания «сверхчеловека», она взялась за обучение сложных и умственно отсталых детей трущоб и уже через несколько лет прославилась своим прорывным обучающим методом на весь мир, сумев научить детей, которых общество вычеркнуло из своих списков, читать и писать в возрасте четырех лет. Этот пример свидетельствует о возможности женщины успешно плыть против течения, называемого общественным мнением. Но, что еще более важно, женщина обладает столь значительным энергетическим, интеллектуальным и эмоциональным потенциалом, что способна найти подходящее решение даже в условиях, когда патриархальный мир ограничивает ее маневр.

Есть и иные истории, которые должны вселять невиданную уверенность в современных женщин, вступающих в материнство. Вера Набокова – безукоризненная жена‑муза знаменитого писателя – всю беременность не отрывалась от привычной работы, не изменила ни единому установленному принципу, в том числе и в скрытой от любопытных глаз жизни в надежном семейном коконе. Стейси Шифф, автор ее обширной и многогранной биографии, заметила по этому поводу: «Вера продолжала разъезжать по своим урокам, сохранила безупречную фигуру, проявляя крайнюю осмотрительность в одежде». Одним словом, никто, даже муж, не ощутил психологических перемен до появления на свет ребенка. Хотя сама она не усматривала в своей поведенческой линии ничего особенного, на самом деле ее последовательность и сила воли заслуживают пристального внимания и уважения. Она представляет собой довольно сложный тип женщины, с одной стороны – самодостаточной, уверенной в индивидуальной силе, и с другой – ориентированной на роль женщины‑подруги, в определенной степени растворяющейся в мужчине. Поразительно точное представление Веры Набоковой исследовательницей Стейси Шифф может в равной степени быть адресовано не только ей, но и всем тем женщинам, которые способны создать гармонию семьи, не теряя личных преимуществ и не пренебрегая особенностями пола. «Вера постоянно видела перед собой мужа; тот видел себя ее глазами. Такое основанное на оптическом обмане взаиморасположение укрепляло их союз там и тогда, где никогда не укрепило бы ничто другое <…> Верочка, как звал ее Владимир, отнюдь не поставила крест на своих литературных способностях, хотя, как оказалось, именно муж стал прямым (и единственным) пользователем этих ценностей». Эти две цитаты как нельзя лучше характеризуют психотип сильной и одновременно мягкой женщины, которая видит свою миссию в том, чтобы находиться рядом с мужчиной. Кажется, в любой момент жизни она могла бы обойтись без супруга: переводчица и великолепный лингвист с явным литературным талантом, она часто финансово содержала своего партнера. Он же, скорее всего, не сумел бы без тяжелых потерь перенести расставание, если бы такое случилось. Могла ли она избрать собственный путь, с индивидуальной миссией, как, скажем, Мария Монтессори? Вряд ли. Воспитание, основательное образование и глубокое понимание разрыва отца с матерью способствовали тому, что Вера изначально была нацелена именно на ту роль, которую она артистично и безо всякого излишнего кокетства или фарса исполнила.

Еще один пример служит противовесом упомянутым образам и расширяет картину борьбы женщин с теми слабостями, которые уготовила им Природа. Дочь воинственного политика, выросшая в условиях осознанно предоставленного критического для исламского общества уровня свободы, Беназир Бхутто, кажется, специально воспитывалась отцом для политической борьбы и интриг. И действительно, она в итоге совершила нечто невероятное для мира восточной религии – сумела стать премьер‑министром Пакистана. Это произошло впервые в истории исламского мира. Естественно, что женщина, поражающая своей неотразимой решимостью, столкнулась с оппозицией негодующей части мужчин. Не раз ее пытались отлучить от власти, опираясь на установленное исламом неравноправное положение женщины. К примеру, в суде свидетельские показания двух женщин приравнивались к показаниям одного мужчины. Порой утвержденные в обществе нормы принимали чудовищные формы средневековья, не стыкующиеся с концом ХХ века: ментальное развитие тут отставало лет на пятьсот. Но мы вспомнили о несгибаемой Беназир по другому поводу. Когда ряд парламентариев Национального собрания страны потребовал отставки Бхутто в связи с «неспособностью премьера исполнять возложенные на нее высокие государственные обязанности из‑за постоянных беременностей» (за два года Беназир родила двух детей), она совершила поистине героический поступок. Будучи на восьмом месяце беременности, она ночью тайно покинула столицу, ей успешно сделали кесарево сечение, Беназир благополучно родила ребенка и утром… шокирующим для всех образом опять оказалась в роли главы правительства.

Конечно, этот сюжет упомянут вовсе не для того, чтобы каждая женщина совершала рискованные для жизни манипуляции. Но и меняющийся облик Беназир Бхутто, и находчивость Марии Монтессори, и устойчивость линии поведения Веры Набоковой – все это различные ипостаси женской силы, проявленной в моменты природной слабости. Возможности женщины порой уникальны и непостижимы, всегда дают повод для искреннего восхищения той легкости и изяществом, с которыми женщина преодолевает головокружительные преграды.

Демонстрируя удивительно широкий арсенал изощренных средств, женщина нередко с театральным апломбом переигрывает более грубое и прямолинейное мужское начало, противопоставляя мужественности асимметричные гибкость и пластичность психологической игры и борьбы между полами. В то же время маскулинность откладывает отпечаток в душе каждой, кто отдает предпочтение самостоятельности, в отличие от иных представительниц, следующих воспеваемой традиции быть счастливой подругой, женой, матерью. Главное, что выделяет выдающихся, оставивших свой след в истории женщин, это то, что их признание свершилось не через мужчин, а путем личного воздействия на все общество, при таком изменении своего социального статуса, когда женственность неизменно оказывалась вторичной. Однако принятие исключительно этой концепции женского развития было бы несправедливым и поверхностным, ибо диапазон женской силы настолько широк и многогранен, что подразумевает и выдающиеся роли подруг, и самобытные облики самостоятельных «бархатных» фигур, наделенных металлическими стержнями внутри. Небезынтересно, что всякие периоды возвышения женственного и проявления женской силы случались тогда, когда, во‑первых, истощалось мужское мужество, а во‑вторых, когда женщина получала невиданную, в сравнении с прежней, свободу. Восприятие женщины меняется в ходе развития цивилизации медленно, но этот процесс уже набрал обороты, принял облик неизбежного. Вспомним хотя бы такой пример: в 2007 году лауреатом Нобелевской премии по литературе стала британская писательница Дорис Лессинг, что сопровождалось следующей недвусмысленной формулировкой: «Автору эпических описаний женского опыта, который со скепсисом, страстью и провидческой силой исследовал разделенную противоречиями цивилизацию». К этому стоит добавить немаловажный штрих: шедевр классика феминистской литературы появился еще в 1962 году («Золотой дневник»). Трансформация сознания мира кажется заторможенной, но развивается оно точно по спирали, ибо история приоткрывает зоркому взгляду слишком много свидетельств вознесения и обожествления женской силы в роковые моменты на локальных участках развития самой цивилизации.

Современного человека в истории цивилизации поражают неоднозначные, порой необузданные, но всегда потрясающие своей силой женские образы. Агриппина Старшая, жена римского полководца Гая Германика, сопровождала супруга на войне с германцами. Однажды в отсутствие ее мужа в полевом лагере распространился слух, будто наступают несметные силы врага, воины запаниковали и собирались разобрать возведенный на Рейне мост. Как сообщил потомкам Тацит, если бы не вмешательство Агриппины, мост был бы неминуемо демонтирован, что грозило не только позорным отступлением, но даже и уничтожением части армии. «Но эта сильная духом женщина взяла на себя обязанности военачальника и, если кто из воинов нуждался в одежде или перевязке для раны, оказывала необходимую помощь», – повествует историк, добавляя, что «Агриппина среди войска могущественнее, чем легаты». Это настолько уязвило императора Тиберия, что он затаил злобу против этой женщины и через годы добился ее уничтожения.

Жанна д ’Арк демонстрировала харизму полководца, ведя за собой воинов во имя спасения Франции. Но если мужество Агриппины Старшей направлялось на поддержку миссии мужа, то Жанна д’Арк исполняла собственную миссию, ставшую возможной во время небывалого ослабления мужской силы. В более поздние времена, когда для женщины отпала необходимость увлекать за собой ощетинившиеся копьями ряды воинов, другая женщина продемонстрировала доблесть полководца, ведущего войну. Маргарет Тэтчер, организовав войну против Аргентины за Фолклендские острова, была непреклонной и несгибаемой, весьма схожей в яростном облике с Агриппиной. Но и ее премьерство явилось ее личным, индивидуальным проектом, избранной миссией во время все той же слабости мужского начала.

Там же, где женщины пользуются наибольшей свободой, их участие в политике и государственном управлении стало традицией, а в Соединенных Штатах на рубеже тысячелетий – нормой, едва ли не обязательной. Мадлен Олбрайт, Кондолиза Райс, Хиллари Клинтон – имена современных героинь, демонстрирующих не только роль помощниц первого лица Америки, но и определенно самостоятельную, порой весьма жесткую игру. «Железо и сталь» – вот американская характеристика Кондолизы Райс с неизменным добавлением, что у нее напрочь отсутствует спесь, что она обладает прирожденной деликатностью и тактичностью, к тому же глубоко религиозна. Ее портрет может служить олицетворением современного типа реализованной женщины. Набросаем его штрихи. Родившаяся в семье священника, чернокожая девочка испытала все унижения расизма: от раздельного обучения до специальных мест общественного пользования и особого транспорта. Это породило первичные стимулы к достижениям, которые могли бы служить компенсацией социального отвержения. Благодаря матери‑пианистке с трех лет она читала ноты с листа, вследствие новаторского подхода родителей к обучению девочка усвоила французский и испанский языки параллельно с родным английским. В девятнадцать лет – что кажется невероятным – Кондолиза окончила университет с отличием. Пошла цепная реакция: она попала в поле зрения Пентагона, пройдя там многообещающую стажировку. В двадцать шесть она уже сумела стать профессором, в тридцать девять – возглавила престижный Стенфордский университет, в сорок пять – избирательную кампанию Джорджа Буша‑младшего. Говорят, что три качества оказались определяющими в ее умопомрачительной карьере: блестящее образование, опыт работы в правительстве и талант менеджера. К этому портрету следует добавить еще один штрих, скорее негативный, чем нейтральный: за свои поднебесные победы женщина расплатилась отсутствием семьи. При том, что она и в сорок пять – к моменту назначения ее на должность помощника президента по государственной безопасности – оставалась не просто привлекательной, но по‑настоящему красивой женщиной. Этот портрет выбран не случайно: он типичен и демонстрирует не столько вариативность, сколько то, что все в мире развивается согласно причинно‑следственным законам. Абсолюта не может быть ни в чем, любой жизненный проект всегда развивается по принципу: «Если, то…»

Впрочем, очень многие женщины‑победительницы открыто сыграли на жизненной сцене исключительно мужские роли, не потеряв при этом женского начала и поразив в первую очередь этой ролевой переменчивостью, а уже во вторую – фактическими достижениями. Именно тот факт, что женщины проявили себя на исконно мужском поле деятельности, выделил их и заставил запомнить. Их направленность на успех, а не на самих мужчин, может справедливо трактоваться переходом в мужскую сферу деятельности.

Стремящаяся к успеху женщина, в отличие от мужчины, всегда стояла перед сложным выбором: реализовывать свое влияние посредством любви и материнства, диктовать волю благодаря формированию по‑мужски мощного интеллекта либо использовать искусство очаровывать мужчину способностями непревзойденной самки. Действительно непростая задача для любой женщины, которую она была вынуждена решать с тех пор, как человек вкусил запретное сладкое яблоко страсти. И если мужчина в разные моменты своей жизни жаждет иметь подле себя то страстную любовницу, то заботливую мать, женщине довольно редко удается соединить в себе столь разные и определенно противоположные качества. Более того, сложность этого выбора во все времена усугублялась тем неоспоримым фактом, что типология мужчины мало изменилась за последние несколько тысячелетий: безмолвно поощряя развратных любовниц, они неизменно стремились заполучить хранительницу очага.

Но, может быть, в силу множества ограничений и создаваемых для женщин искусственных рамок их приспособляемость, гибкость ума, тонкий расчет и умение перевоплощаться стали настолько свойственны женской натуре, что редкому мужчине удается не чувствовать себя игрушкой в ловких руках этих предусмотрительных и одновременно обворожительных существ. Этот факт важно принять во внимание в связи с неизменной особенностью женского успеха: своего величия и самореализации женщины почти всегда достигают благодаря объединению своего удивительно емкого и пластичного духовного начала и силы самых могущественных и успешных мужчин.

Date: 2015-09-25; view: 284; Нарушение авторских прав