ГЛАВА 19. Равин открыла дверь и увидела свою сестру, державшую в руках пакеты с продуктами

Равин открыла дверь и увидела свою сестру, державшую в руках пакеты с продуктами. Взяв у нее часть пакетов, Равин сделала шаг назад, пропуская Сорину, и затем прошла за ней на кухню.

– Ты хочешь поправиться перед свадьбой? – проворчала она, выкладывая содержимое пакетов на стол.

– Это моя последняя ночь на свободе. После нее сажусь на предсвадебную диету. Клянусь, что больше не буду есть нездоровую пищу. Но сегодня я гуляю.

Равин вытащила из пакета мексиканские чипсы, бобовый соус, шоколадные конфеты и упаковки с закусками.

– Боже мой! Ты хочешь объесться этой гадостью? Сорина улыбнулась:

– Я взяла еще кое‑что к "Маргарите".

– Что же ты молчала?! Держи блендер, а я порежу лайм.

Пятнадцать минут спустя обе сестры сидели на диване, держа в руках "Маргариту" со льдом и обмакивая чипсы во французский соус, приправленный луком.

Равин взяла пульт и начала переключать каналы.

– Ужастик или мелодрама? – спросила она.

– Мелодрама, – ответила Сорина. – О, вот, нашла. "Дневник". – Она усмехнулась. – Посмотрим, как ты не будешь плакать.

– Ты хочешь, чтобы я плакала? – Равин удивленно покачала головой. – Зачем?

– Ты никогда не плачешь. А тебе это было бы полезно.

– Ага, точно.

– Серьезно, тебе нужно попробовать. Даже страшно становится от того, что ты держишь все эмоции в себе.

Равин сделала глоток "Маргариты" и покачала головой.

– Мне нечего держать в себе. И нечего оплакивать. А даже если бы и было, я не вижу в этом ничего полезного.

– Поверь, от этого становится легче. – Сорина прикусила нижнюю губу, потом предупредила: – То, что я хочу тебе сообщить, может заставить тебя заплакать.

Равин удивилась.

– Что же?

Сорина сделала глубокий вдох, задержала дыхание, затем медленно выдохнула.

– Я собираюсь рассказать Джастину правду.

– Что?!

– Хочу рассказать Джастину о нас. Не думаю, что смогу выйти за него замуж, утаив правду. Знаешь, рано или поздно он все равно узнает или, по крайней мере, заметит что‑нибудь странное.

– Ты не можешь этого сделать, – резко сказала Равин.

– Равин, ты не понимаешь. Я не могу скрывать подобные вещи от него.

Равин поставила стакан на кофейный столик.

– Ты не знаешь, можно ли ему доверять. Ну, правда. Ты даже не знаешь, как он отреагирует.

– Знаю, – возразила Сорина. – Я люблю его – вот все, что мне нужно знать.

Равин иронически усмехнулась.

– Верно.

– Знаешь, не все мужчины такие, как Кейни, – чуть не плача сказала Сорина.

– Нет, не такие как он, верю, – согласилась Равин. – Но это не значит, что нужно рисковать. Джастин – смертный. Опомнись ради бога, Сорина!

– Не все смертные плохие. Джастин тому доказательство. К тому же есть еще Ник.

Равин закатила глаза. Ник? Этот парень уже начинал действовать ей на нервы. Она определенно ему не доверяла. Одного взгляда в эти страстные голубые глаза было достаточно, чтобы понять: он источник неприятностей. Мелкая дрожь прошла по ее телу, и Равин заерзала на диване.

– Неужели прошлое ничему тебя не научило? Неужели предательство матери и ее безразличие к своим детям из‑за всех этих мужчин…

– Прекрати, – потребовала Сорина.

– Прекратить что? Говорить правду? Не напоминать тебе, что может произойти, когда слишком близко сходишься со смертным?

Лицо Сорины исказилось, и Равин поняла, что сестра сейчас расплачется. Она взяла дрожащие руки Сорины в свои.

– Прости меня. Пожалуйста. Давай не будем больше об этом говорить. Только пообещай, что ты хорошо все взвесишь, прежде чем рассказать Джастину правду. Подумай, к чему это может привести. Подумай о последствиях.

Сорина шмыгнула носом и вытерла его рукой. Кивнув, она сжала пальцы Равин.

– Хорошо. – Она немного помолчала, потом подняла влажные глаза на сестру. – Я хочу спросить тебя кое о чем, и мне нужно знать правду. С тобой действительно все нормально? Я имею в виду после случившегося?

– Я в порядке. – Равин отвернулась, взяла стакан и сделала большой глоток.

Сорина положила руку ей на запястье, и Равин повернулась к ней лицом. Всегда доверчивые глаза Сорины сейчас излучали подозрение.

– Что ты скрываешь? Равин отшатнулась и встала.

– Ничего. Хочешь еще выпить? Сорина покачала головой.

– Нет, я хочу, чтобы ты сказала мне правду. Что‑то происходит. Ты же знаешь, что можешь доверять мне. Поговори со мной.

Да, Равин знала, что могла доверять сестре. И она считала неправильным скрывать от нее правду. Итак… может, настало время выложить все начистоту?

Не глядя на Сорину, она принялась расхаживать по комнате.

– Я солгала тебе, сказав, что не использовала магию.

– Что?!

– Я воспользовалась ею, чтобы сбежать. Я подожгла его.

– Подожгла его? – переспросила Сорина.

– Я… послала огонь на его гениталии.

Сорина воскликнула:

– О Равин! Ты не говорила мне! Я не…

– Я знала, что это неправильно. Просто… ситуация вышла из‑под контроля. Я так разозлилась, была так возмущена…

Сорина встала и остановила Равин, положив руку ей на плечо. Она посмотрела в глаза сестре и улыбнулась.

– Ты все сделала правильно. Тебе нужно было вырваться. Этот мужчина просто дьявол. Знаю, что мы не должны причинять вред другим, но, когда это вопрос жизни и смерти… иногда у нас нет выбора.

Равин пожала плечами.

– Наверное.

Сорина крепко ее обняла.

– Все уладится. Ты поступила правильно.

Равин вздохнула и почему‑то разозлилась из‑за того, что сестра так быстро ее оправдала. Она любила Сорину всем сердцем, но иногда слишком уж оптимистичное восприятие жизни, ее неизменная вера в человечество, ее всепрощение и безукоризненность просто раздражали. Неудивительно, что мать всегда больше любила младшую дочь.

– Давай произнесем защитное заклинание? – предложила Сорина.

– Не нужно.

– Пожалуйста! Мне так будет спокойнее.

Равин вздохнула.

– Хорошо, давай.

Они освободили столик Равин, чтобы использовать его в качестве импровизированного алтаря. Равин принесла все необходимое. Она положила в кадило ладан из сандалового дерева и поставила его в центр, рядом с круглым зеркалом. А по периметру стола они расставили девять белых свечей.

Сорина кивнула Равин, чтобы та начинала. Равин зажгла по очереди все свечи, каждый раз повторяя:

– Святая Богиня, защити нас!

Когда все свечи загорелись, Равин взяла зеркало и, убедившись, что все свечи отражаются в нем, монотонно произнесла:

– Великая Богиня Лунного Света, защити нас этой ночью. Да будет твоя вечная защита такой же яркой, как отражение этих свечей в зеркале.

Она обошла вокруг стола и еще раз проверила, все ли свечи отражались в зеркале. Сорина молча следовала за ней по кругу. Когда они обошли стол шесть раз, воздух в комнате изменился, зарядился потоком энергии. Аура покоя снизошла на Равин, и она обрадовалась тому, что позволила Сорине уговорить себя на это заклинание.

– А теперь кирпичная пыль, – сказала Сорина.

Кирпичная пыль использовалась для изгнания злых сил. Равин и Сорина посыпали ею возле дверей и окон. Никто из тех, кто замыслил недоброе, не сможет переступить теперь их порог.

– Так спокойнее? – спросила Равин.

Сорина кивнула, и они затушили свечи.

– Теперь можно посмотреть фильм.

– Хочешь пари? – спросила Равин.

Сорина подняла брови:

– В каком смысле?

– Спорим, я не заплачу во время просмотра, а ты не выдержишь.

Сорина покачала головой и засмеялась.

– Только дурак заключил бы такое пари. Ты же робот, блин.

Равин слегка толкнула ее в плечо и указала пальцем на кухню.

– Иди и сделай мне еще "Маргариту".

Сорина улыбнулась и направилась на кухню. В дверном проеме она остановилась и обернулась к сестре.

– Я люблю тебя, – сказала она.

Равин улыбнулась в ответ.

– Взаимно, сестренка.

Равин попыталась открыть глаза, но не смогла. Она не понимала, спит или уже проснулась. Она слышала легкое сопение Сорины рядом на кровати, но не могла разглядеть ее.

Какой‑то шепот прозвучал в тишине. Но слова невозможно было разобрать.

– Что ты говоришь? – тихо, почти бессвязно пробормотала Равин. – Кто ты?

Голос стал четче, хотя это все еще был шепот.

"Я твоя душа, твое все".

Она узнала Кейни. Равин испугалась. Она знала, что ей нужно проснуться, но не могла. Легкое прикосновение вызвало дрожь в ее груди, потом скользнуло к животу и двигалось все ниже, к бедрам.

Она покачала головой.

"Пожалуйста, остановись".

"Но ты же не хочешь, чтобы я останавливался. Ты соскучилась по этому так же, как и я". "Да… нет!"

Ком застрял в горле. Равин крепко сжала ноги, но почувствовала, как они мягко раздвинулись. Она откинула голову на подушку, не в состоянии сопротивляться этому напряжению, да и не прилагала больших усилий.

"Что ты делаешь со мной?"

"Люблю тебя. Хочу тебя. Мне всегда нужно было это делать. Теперь я буду делать это вечно".

На этот раз ощущение стало отчетливее: невидимая сила двигалась по внутренней стороне ее бедер, поглаживала их и остановилась как раз возле трусиков. Между ног стало влажно. Соски сжались. Равин все еще не могла открыть глаза.

Стон вырвался из ее груди. Равин мотала головой из стороны в сторону: "Нет, нет, нет". Она опустила руку вниз, отталкивая невидимую силу. Ощущение исчезло так же внезапно, как и появилось.

"Ты придешь ко мне. Со временем ты поймешь, что я нужен тебе".

"Нет, ты мне не нужен".

"Не сейчас, но ты поймешь".

Равин резко открыла глаза. Она задыхалась, и хотя минуту назад вся горела, сейчас ее знобило, зубы стучали из‑за ледяного воздуха в комнате.

Сон, это просто сон. Но он казался таким реальным. Девушка крепко зажмурилась, пытаясь избавиться от неприятного ощущения. Она посмотрела в сторону Сорины, надеясь, что не разбудила сестру. Но кровать была пуста.

Девушку охватила паника. Где она?

– Сорина? – позвала Равин.

Ответа не последовало.

Равин попыталась сдернуть покрывало, но не смогла. Руки не слушались ее. Казалось, ее мозг проснулся, а тело еще крепко спало. Глаза закрывались.

– Сорина, – прошептала она перед тем, как снова заснуть.

Когда она плавно погружалась в забытье, ей чудился легкий мускусный аромат.