Чересчур глубокие размышления

Еще один способ избежать эмпатии – убедить себя, что мы не можем по-настоящему понять обстоятельства, в которых не побывали. Соседка Лоррэн могла подумать: «Я не представляю, как это – когда брат психически болен. Как же я могу знать, что ответить?» Ключевой момент в том, что если мы хотим налаживать связи, которые действительно помогут нам двигаться от стыда к эмпатии, то мы не можем сопереживать только редким людям, пережившим то же, что и мы сами. Мы должны научиться иметь дело с ситуациями и происшествиями, о которых говорят другие, и пытаться войти в их положение, нам нужно научиться сопереживать.

Например, одна из участниц рассказывала, как трудно ей, афроамериканке, приходится в медицинском вузе. Вот как она описывала свой опыт: «Я стыжусь того, что для колледжа я слишком черная, а для моей семьи и друзей – слишком белая. Все студенты-медики смотрят на меня как на чуждый элемент. Будто я живая иллюстрация “политики равных возможностей”. Дело не только в цвете кожи. Я к тому же из бедной семьи. В колледже учусь на стипендию. Большинство моих друзей получили неполное среднее. Понятно, что в колледже я от всех отличаюсь. А когда приезжаю домой, мне и от близких достается. Бабушка однажды сказала: “Свой белый халат и белые замашки оставь, пожалуйста, за дверью. Хватит корчить из себя Маркуса Уэлби[2]”. Я вела себя как обычно, но они посчитали, что я возомнила, будто я лучше, чем они. Это не так. Я просто хочу чувствовать себя своей хоть где-то».

Осмелюсь заметить, что большинство из нас – не студентки-медики с темной кожей. Большинству из нас незнаком опыт совмещения мира медицины (преимущественно белого и мужского) с жизнью в афроамериканской семье. Если мы прочитаем этот рассказ и подумаем: «Да, ей не позавидуешь, но себя я в таких условиях не представляю» – мы упустим возможность проявить эмпатию. А это важно, потому что наш уровень устойчивости к стыду зависит в равной мере от нашего умения принимать эмпатию – и от умения ее проявлять.

О том, как обычно упускают возможность проявить эмпатию, пишут Джин Бэйкер Миллер и Ирэн Стайвер, исследователи и терапевты из Стоун-центра: «Феномен эмпатии – базовый для всех наших отношений [17]. Мы имеем дело с чувствами, которые присутствуют в отношениях, либо поворачиваясь к человеку лицом – либо отворачиваясь спиной. Если мы отворачиваемся от других, не проявляя понимания того, какие чувства они испытывают, мы неизбежно оставляем человека в какой-то степени недооцененным. Мы также неизбежно отворачиваемся от всей полноты взаимодействия с нашим собственным опытом, обращаясь с ним совершенно нерациональным способом, то есть изолируя себя от других».

Если мы чуть-чуть покопаемся в нашем собственном прошлом, то многие смогут вспомнить, как они стояли одной ногой в одном мире, а другой – в другом. Почти все мы знаем, каково это. Когда я внимательно отнеслась к переживанию балансирования между медицинским колледжем и семейной жизнью, я вдруг подумала о том, как трудно совмещать роль матери и карьеру в мужском академическом мире. Когда я на работе, все окружающие как будто говорят мне: «Прекрасно, что у тебя есть дети, но здесь это никому не интересно. Когда они болеют, ты должна быть здесь. Если садик закрылся, сюда их лучше не приводить». То есть в этом мире мне позволено быть матерью, если только я не отвлекаюсь от академической работы. А в другом мире я – мама, и с моей работой, которая важна для меня, можно смириться, но только если это не нарушает жизни нашего дома.

Иногда мне удается балансировать. А иногда я начинаю опасаться, что эти два мира так далеко разойдутся друг от друга, что я потеряю точки опоры в обоих. И самое ужасное чувство для меня – что я единственная должна разрываться надвое.

Я не афроамериканка и не учусь в медицинском колледже, но у меня есть схожий опыт в смысле балансирования между двумя мирами, которые иногда кажутся взаимоисключающими. Порой из-за этого я чувствую себя одинокой, недостойной, «какой-то не такой». Поэтому, когда я читаю рассуждения афроамериканской девушки по поводу стыда, я, конечно, вовсе не собираюсь проецировать свои переживания на нее, но могу затронуть в себе струны, которые отзываются на этот рассказ, и, таким образом, сопереживать ей.

Мне нет нужды рассказывать ей свою историю. Я не стала бы говорить ей: «Я понимаю, каково тебе приходится», потому что точного понимания у меня нет. Я представляю, как это – пытаться совмещать разные роли; но расизма я на себе не испытала. Я не имею представления, насколько устаешь от постоянного переключения с одной культуры на другую, чтобы вовремя «вписаться». Я не верю в то, что можно полностью понять расизм, сексизм, гомофобию, эйджизм и другие формы дискриминации, если мы сами на себе их не испытали. Но я полагаю, что каждый в силах постоянно совершенствовать свое понимание дискриминации и видеть, каким образом ты сам принимаешь в ней участие. Эмпатия – хорошее начало для этого. Я слишком часто вижу, как чувство незаслуженного превосходства убивает эмпатию. Под незаслуженным превосходством я понимаю те преимущества, которые даны нам просто потому, что мы принадлежим к белым, гетеросексуалам, являемся членами определенных групп. Мы можем увязнуть в том, что я называю «классовым стыдом». Это не то, что «классовая вина» (или «вина белых»). Вполне нормально чувствовать вину за то, что отослал письмо с расистским высказыванием или рассказал обидный анекдот. Вина может инициировать определенные изменения. Вина помогает нам делать выбор в соответствии со своими ценностями. Стыд – не помощник. Если мы стыдимся из-за того, что не знаем, как относиться к непохожему на нас человеку или как контактировать с тем, кто сталкивается с дискриминацией, мы увязаем. Если мы думаем: «Я плохой, потому что не могу найти с ней ничего общего» или «Я плохой, потому что у меня это есть, а у них нет» – нас парализует.

Лично я дожила до момента, когда отбросить предрассудки для меня стало важнее, чем избегать ситуаций, в которых меня могут обвинить в каких-то нелицеприятных действиях. Теперь я знаю: мне лучше принять тот факт, что я страдаю от того же множества предубеждений, что и другие люди. Это позволило мне направить свои силы на то, чтобы отучаться от предрассудков и менять их, а не доказывать, что у меня они отсутствуют.

Когда мы честно признаемся в своей ограниченности, мы уменьшаем вероятность увязания в стыде. Это очень важно, потому что стыд мешает нам развивать в себе эмпатию. В конечном итоге, если стыдиться своих преимуществ, это лишь подогреет расизм, сексизм, гетеросексизм, дискриминацию по возрасту, классовое чванство и т. п. Я не должна знать, «как вы в точности себя чувствуете», – я лишь должна затронуть ту часть своей жизни, которая позволит мне стать открытой для понимания вашего опыта. Если я смогу ее затронуть, я воздержусь от осуждения и смогу отнестись к рассказу с эмпатией. Здесь и может начаться исцеление как личности, так и общества.

Представьте, что было бы, если бы мы могли быть отзывчивыми только с теми, кто пережил точно то же, что и мы сами. Мы все были бы тогда очень одиноки. Жизненный опыт – как отпечаток пальцев: двух одинаковых не существует. Более того, если бы даже у нас был, по нашему убеждению, совершенно одинаковый жизненный опыт с кем-либо, мы все равно не могли бы представить себе, как тот человек себя чувствовал в ситуации, схожей с нашей. Возвращаясь к метафоре с линзами: у каждого из нас слишком большой их набор, чтобы пережить что-то точно так же, как кто-то другой.

Ниже я описываю еще пять стыдных переживаний из моего исследования. Под каждым я обозначила те эмоции, о которых услышала в интервью, и поместила несколько эмпатических вопросов, которые могут помочь нам взаимодействовать с данными переживаниями.

Переживание. Когда речь идет о стыде, я всегда вспоминаю, как меня изнасиловали, когда я была подростком. Я думаю о том, как это исковеркало мою жизнь, как изменило в ней все. Дело не только в самом акте насилия, ведь потом вся твоя жизнь меняется. Вы чувствуете себя другой, не такой, как все; для вас больше не существует ничего нормального. Все напоминает об этом. Мне не позволено даже вести правильную жизнь. Изнасилование сделало меня такой, какая я есть, и вся моя жизнь запятнана этой гнусной историей. Вот что такое для меня стыд.

Эмоции. Ощущение клейма, ненужность, униженность, непонятость. Горе, потеря, фрустрация, гнев.

Загляните в себя. Вы переживали опыт, из-за которого вас могут осуждать? Вы находились в ситуации, когда невозможно отмыться от определенной репутации или события? На вас наклеивали незаслуженный ярлык? Люди называли вас за ваше поведение словами, которых вы не заслуживаете? Вы пытались преодолеть что-то, в то время как другие совершенно не собирались этого забывать?

Переживание. Мне стыдно за то, что я все время ненавижу свою жизнь. Неважно, что у меня есть и сколько, я всегда разочарована. Я все время думаю: «Вот бы мне то-то и то-то – тогда бы я была счастлива». И вот я получаю это и то, но счастливой не становлюсь. Какая-то гадость сидит во мне, и я не представляю, как заставить ее исчезнуть. Я не могу ни с кем об этом поговорить, потому что всех уже тошнит от моего нытья. И я этого очень стыжусь. Похоже, мне никогда не удастся выбраться из этой беды и стать счастливой.

Эмоции. Человек потерян, находится в тупике. Он чувствует злость, усталость, разочарование, смущение, одиночество.

Загляните в себя. Вы никогда не чувствовали, что счастье все время где-то в будущем? Вы не говорили себе, что будете счастливы, когда сбросите десять кило, купите новый дом, родите еще одного ребенка или получите повышение по службе? Вы не определяете успех тем, чего у вас нет? Вы не обесцениваете то, что у вас есть, только потому, что оно не может быть хорошим, потому что имеет отношение к вам? Вы никогда не чувствовали, что люди устали от ваших жалоб или излияний?

Переживание. Мне стыдно, потому что муж ушел к другой, а сын сказал мне, что это из-за того, что я «жирная корова». Ему четырнадцать, он сам не понимает, что говорит, – надеюсь, что не понимает. Он просто повторяет за своим отцом. Кроме того, он злится и, возможно, винит во всем меня.

Эмоции. Обида, потеря, злость, страх, горе, самобичевание, смущение, изоляция, безвыходность.

Загляните в себя. Вы когда-нибудь боролись с желанием обвинить во всем себя? Бывали жертвой горя и злости другого человека? Вам приходилось заботиться о ком-то, когда вы едва можете позаботиться о себе сами? Ваш ребенок когда-нибудь повторял за мужем его оскорбления?

Переживание. Когда я стала партнером в юридической фирме, я впала в жуткую депрессию. Мне казалось, что я работаю очень плохо. Каждый день я шла на работу с мыслью: «Господи, когда же они наконец поймут, что я абсолютно не знаю, что делаю? Я не заслуживала повышения; не заслуживаю партнерства. Они скоро обнаружат, что я на самом деле не справляюсь». Напряжение было так велико, что мне в конце концов пришлось вернуться на прежнюю должность. Думаю, подчиненные меня больше не уважают. Я просто не смогла продолжать в том же духе. Не могу понять, что это было на самом деле: действительно ли я заслуживала этой должности и справлялась со своими обязанностями – или и вправду только прикидывалась. Ужасно стыдно.

Эмоции. Страх, самобичевание, перегруженность, смущение, изоляция, незащищенность, потеря, разочарование.

Загляните в себя. Вам приходилось чувствовать себя самозванцем, когда люди считают вас более умелой, чем вы есть на самом деле? Вы когда-нибудь боялись, что «вас раскусят», хотя ничего плохого не сделали? Вы чувствовали напряжение, боясь разочаровать других?

А себя?

Можно подумать, что безопаснее дистанцироваться от человека, чем добираться до эмпатии, но, как пишет социальный работник Марки Макмиллан, «эмпатия – это дар одобрения, который, сколько бы раз его ни отдали, возвращает нас к нашей собственной правде. Эмпатия исцеляет другого и в то же самое время меня самого».

Date: 2015-09-25; view: 283; Нарушение авторских прав