Карл Краус

(1874—1936 гг.)

писатель

Авторы газетных колонок — это несостоявшиеся торговцы мелким галантерейным товаром. Родители вынудили их заняться более интеллигентной профессией, но врожденный талант все‑таки пробивает себе дорогу.

Агитатор владеет словом. Художником владеет слово.

Актер‑мужчина обладает талантом носить маску. Но изменчивость женского облика — сама по себе талант. Актрисы, которые носят маски, — это уже не женщины, а актеры.

Актриса — женщина в квадрате, актер — мужчина, из которого извлечен корень.

Аморальность мужчины берет верх над безнравственностью женщины.

Афоризм нельзя продиктовать машинистке. Было бы слишком долго.

Афоризм никогда не содержит всей правды: в нем либо полправды, либо полторы.

Безнравственность содержанки проявляется в том, что она верна своему покровителю.

Бессмертие — единственное, что не терпит отсрочки.

Бесстыжий художник, который, прикинувшись соблазнителем, заманивает девушку в свою мастерскую и там ее пишет.

Библиофил имеет такое же отношение к литературе, как филателист к географии.

Близится время, когда золотое руно будут заказывать у золотого тельца!

Боже, прости им, ибо ведают, что творят!

В глазах женщины должны отражаться не ее мысли, а мои.

В женщине духовного столько же, сколько телесного в зеркале.

В наше время даже порядочный человек — если, конечно, он этого не афиширует, — может приобрести хорошую репутацию.

В пустую голову входит много знаний.

В шовинизме антипатична не столько неприязнь к чужакам, сколько любовь к своим.

Влюбившийся сердцеед подобен заразившемуся врачу. Профессиональный риск.

Воздержание не проходит бесследно. У одних появляются прыщи, у других — законы об охране нравственности.

Война — это сначала надежда, что нам будет хорошо; потом — ожидание, что им будет хуже; затем — удовлетворение тем, что им не лучше, чем нам; и наконец — неожиданное открытие, что плохо и нам, и им.

Вполне естественно умереть за отечество, в котором жить невозможно.

Врачи легко определяют помешательство: стоит им поместить пациента в психлечебницу, как он тут же проявляет признаки сильнейшего беспокойства.

Газета — консервы времени.

Где мне взять столько времени, чтобы читать поменьше?

Генрих Гейне так ослабил корсет немецкой речи, что теперь даже самый заурядный галантерейщик может ласкать ее груди.

Греческие мыслители чувствовали себя превосходно в обществе девок. Германские филистеры жить не могут без дам.

Гуманность — это прачка общества, которая полощет в слезах его грязное белье.

Да, конечно, собака — образец верности. Но почему она должна служить нам примером? Ведь она верна человеку, а не другой собаке.

Даже ребенок и женщина могут сказать правду. И только если их слова подтвердят другие дети или женщины, следует усомниться в их достоверности.

Держать в доме диких животных запрещено, а от домашних мне мало радости, так что лучше уж я останусь холостяком.

Дети играют в солдат. Это понятно. Но почему солдаты играют в детей?

До чего же чудесно, когда девушка забывает, что она хорошо воспитана!

Дьявол — большой оптимист, если думает, что людей еще можно ухудшить.

Его убеждения были ему дороже всего, даже дороже жизни. Но он был человеком самоотверженным и, когда это потребовалось, охотно отдал свои убеждения за свою жизнь.

Единственное искусство, о котором может судить публика, это искусство театра. Отдельный зритель, а уж особенно критик, несет чепуху, но все вместе правы. В литературе — наоборот.

Если в предложении есть опечатка и оно тем не менее сохраняет смысл, значит, в нем не было мысли.

Если не знаешь, как поступать, — поступай правильно.

Если уж верить в то, чего увидеть нельзя, то по мне лучше верить в чудеса, чем в бактерии.

Если человек поступает по‑свински, он говорит: «Помилуйте, я всего лишь человек!» Но если с ним поступают по‑свински, он восклицает: «Позвольте, я ведь тоже человек!»

Есть в государстве лица, о которых ничего не известно, кроме того, что их не позволено оскорблять.

Есть люди, которые никогда не простят нищему, что не дали ему ничего.

Есть люди, которые становятся умнее, если в течение восьми дней подряд не скажут никому ни единого слова.

Женская чувственность — источник, в котором обновляется мужская духовность.

Женское вожделение и мужское — все равно что эпос и эпиграмма.

Женщина должна выглядеть настолько умной, чтобы ее глупость оказалась приятным сюрпризом.

Женщина иногда вполне годится как заменитель мастурбации. Но, разумеется, это требует большого усилия воображения.

Женщина не должна быть того же мнения, что и я. Она вообще не должна иметь мнения.

Женщина принимает одного за всех, мужчина — всех за одну.

Женщина, которая не может подурнеть, не может считаться красивой.

«Жизнь идет дальше». Чем это позволено.

Жизнь — это усилие, заслуживающее лучшего применения.

Журналисты пишут, потому что им нечего сказать, и им есть что сказать, потому что они пишут.

Задача искусства — протирать нам глаза.

Законченный прохиндей тот, кто не совершил всех свинств, которые ему приписываются. Тот, за кем отказываются признать свинства, которые он совершил, — прохиндей лишь наполовину.

И в искусстве бедному ничего не позволено брать у богатого, а богатый у бедного может взять все.

Иные писатели всего лишь на двадцати страницах могут выразить то, для чего мне иногда требуются целых две строки.

Искусство — это то, чем мир станет, а не то, что он есть.

Искусство — это таинство рождения старого слова.

Историк — не всегда пророк, предсказывающий назад, но журналист — это всегда человек, который потом знал все заранее.

Историк — это нередко журналист, обращенный вспять.

Иудин поцелуй, которым христианство наградило человеческий дух, был последним половым актом, в котором оно принимало участие.

Каждый любовный поэт творит женщину из ребра мужчины.

Каждое супружество — мезальянс.

Как управляется мир и разгораются войны? Дипломаты лгут журналистам и верят своей же лжи, читая ее в газетах.

Карьера — это лошадь, въезжающая во врата вечности без всадника.

Когда какая‑либо культура чувствует, что приходит ее конец, она посылает за священником.

Кокошка написал мой портрет. Вполне возможно, что знакомые меня не узнают. Но незнакомые узнают наверное.

Косметика есть наука о космосе женщины.

Кто не роет яму другому, сам в нее попадет.

Куколка — это слово означает еще и личинку насекомого.

Лихтенберг копает глубже, чем кто бы то ни было, но не выходит наружу. Он говорит из‑под земли. Слышит его лишь тот, кто сам глубоко копает.

Ложные аргументы могут обосновывать настоящую ненависть.

Ложь во спасение извинительна. Нельзя прощать лишь того, кто говорит правду, когда его об этом не просят.

Лучше всего не быть обокраденным. По крайней мере, не будет неприятностей с полицией.

Любовь и искусство заключают в свои объятия не прекрасное, а то, что становится прекрасным благодаря им.

Маленькие станции очень гордятся тем, что скорые поезда должны проходить мимо них.

Медицина: кошелек и жизнь!

Меня посетило ужасающее видение: энциклопедия подошла к эрудиту и раскрыла его.

Мир — это тюрьма, в которой одиночная камера приятнее прочих.

Мне знакомы сентиментальные писатели определенного сорта — плоские и вонючие. Клопы из матрасной могилы Гейне.

Многие домогаются места под солнцем. Но немногие помнят, что солнце заходит, как только это место добыто.

Многие разделяют мои взгляды. Но я не разделяю их с ними.

Многие таланты сохранили свою скороспелость до преклонного возраста.

Мой язык — уличная девка, которой я возвращаю девственность.

Мораль — это склонность выплеснуть ванну вместе с ребенком.

Мораль в области пола — это выход из положения, найденный персидским царем, который заковал море в цепи.

Мораль говорит: «Не смотри сюда!» И это устраивает обе стороны.

Мы были достаточно развиты, чтобы построить машину, но чересчур примитивны, чтобы ею пользоваться.

Мысль — это то, чего не хватает банальности, чтобы стать мыслью.

На журналиста срочность действует возбуждающе. Он пишет хуже, если у него есть время.

На суждения сноба нельзя полагаться. То, что он хвалит, может оказаться настоящим искусством.

Наказание должно преподать урок тем, кто не желает грешить.

Написать афоризм, если умеешь это делать, нередко весьма трудно. Куда легче написать афоризм, если не умеешь этого.

Настоящая верность скорее отступится от друга, чем от врага.

Настоящий портрет тот, по которому можно узнать, какого художника он изображает.

Настоящий портретист использует свою модель так же, как плохой портретист — фотографии своей модели. Без маленькой помощи не обойтись.

Наука — это спектральный анализ; искусство — синтез света.

Не доверяй женщине, которую удалось уличить в верности. Сегодня она верна тебе, завтра — другому.

Не иметь ни одной мысли и суметь ее выразить — вот что создает журналиста.

Невинность — идеал тех, кто любит лишать невинности.

Некоторые женщины вовсе не красивы, а только так выглядят.

Немецкий язык — самый глубокий, немецкая речь — самая поверхностная.

Неподвижность сильнее всего заметна, когда плохой художник изображает движение. Хороший художник способен нарисовать бегуна без ног.

Нет на свете более несчастного существа, чем фетишист, который тоскует по женской туфельке, а вынужден иметь дело со всей женщиной.

Ни одна сила на свете не сравнится с энергией, с которой многие защищают свои слабости.

Ничто так не доказывает ложность теории, как ее применимость на практике.

Нужно всякий раз писать так, будто пишешь в первый и последний раз. Сказать так много, словно это твое прощание, и так хорошо, словно это дебют.

Образование — это то, что большинство получает, некоторые передают и лишь немногие имеют.

Общая сумма идей литературного сочинения есть результат умножения, а не сложения.

Один пишет, потому что видит, другой — потому что слышит.

Одна из наиболее распространенных болезней — ставить диагноз.

Omne animal tristi[3672]. Такова христианская мораль. Но и они лишь post, а не propter hoc[3673].

Он много бы дал ей за то, чтобы она любила его не за то, что он ей дает.

Он скорее простит тебе подлость, которую он тебе сделал, чем добро, которое ты сделал ему.

Она сказала себе: переспать с ним — пожалуй, но без фамильярности!

Они смотрят на женщину как на живительный напиток. Что женщин самих мучит жажда, они замечать не желают.

Они судят, дабы не быть судимыми.

От пустоты сердца глаголят уста. (По канве библейского изречения «От избытка сердца глаголят уста».)

Парламентаризм — это перевод политической проституции на казарменное положение.

Перевести произведение с одного языка на другой — все равно что снять с него кожу, перевести через границу и там нарядить в национальный костюм.

Печать — провидение безбожного времени, причем веру во всеведение и всеприсутствие она превратила в твердое убеждение.

Печать — у них, биржа — у них, а теперь у них еще и подсознание!

Плагиаторов нужно заставлять переписать автора сто раз.

Плохо подавленная сексуальность привела в расстройство не один домашний бюджет, а хорошо подавленная — мировой порядок.

«Покончим с иллюзиями!» — с этого‑то они и начинаются.

Поэт, который читает, выглядит, как повар, который ест.

«Права женщин» — это обязанности мужчин.

Прекрасно умереть за идею. Если только это не та идея, за счет которой живут и от которой умирают.

При мысли, что одно и то же орудие послужило для написания «Критики чистого разума» и отчетов о гастролях Венского мужского хора, сразу перестаешь роптать и только возносишь хвалу Всевышнему.

Прогресс изготовляет бумажники из человеческой кожи. (Написано в 1909 г.)

Прогресс празднует пирровы победы над природой.

Проститутки на улицах ведут себя так бесстыдно, что отсюда можно заключить, как ведут себя почтенные граждане у себя дома.

Психоанализ — болезнь эмансипированных евреев; религиозные евреи довольствуются диабетом.

Психоанализ и есть тот самый недуг, от которого он берется нас излечить.

Психоанализ определенного рода — занятие похотливых рационалистов, которые сводят к сексуальным мотивам все на свете, за исключением собственного занятия.

Психоаналитик — это исповедник, способный отпустить даже грехи отцов.

Психоаналитики роются в наших сновидениях, словно в наших карманах.

Психология — это омнибус, конвоирующий воздушный корабль.

Публика не все готова стерпеть. Она с негодованием отвергает безнравственное сочинение, если заметит в нем какую‑либо культурную цель.

Раб! Она делает с ним все, чего он хочет.

Разговоры парикмахеров неопровержимо доказывают, что головы существуют для того, чтобы на них росли волосы.

Размеры неблагодарности часто никак не соотносятся с размерами оказанного благодеяния.

Раньше декорации были картонные, а актеры настоящие. Теперь декорации совсем как живые, но актеры картонные.

Ревность — это собачий лай, который приманивает вора.

С женщинами я охотно веду монолог. Но диалог с самим собой увлекательнее.

Самые лучшие женщины те, с которыми меньше всего говоришь.

Сатира, которую цензор способен понять, заслуживает запрета.

Сверхчеловек — идеал преждевременный, поскольку предполагает существование человека.

Своей сатирой я делаю маленьких людишек такими большими, что они уже оказываются достойными объектами моей сатиры.

Семейная жизнь есть вмешательство в личную жизнь.

Секрет агитатора: поглупеть настолько, чтобы слушатели поверили, что они так же умны, как и он.

Сексуальное просвещение оправданно хотя бы потому, что девушки могут недостаточно рано узнать, как дети не приходят на свет.

Сентиментальная ирония — это собака, которая воет на луну, одновременно писая на могилы.

Скандал начинается тогда, когда полиция кладет ему конец.

Скорее простят некрасивую ногу, чем некрасивый чулок!

Скромность — право художника, тщеславие составляет его обязанность.

Слабый сомневается перед тем, как принять решение; сильный — после.

«Соблазнитель», гордящийся тем, что открывает женщине тайны любви, подобен иностранцу, который является на вокзал и берется показать местному экскурсоводу все городские достопримечательности.

Современная литература — рецепт, который выписывается пациентами.

Современная музыка похожа на женщину, которая свои природные изъяны восполняет безупречным знанием санскрита.

Современные режиссеры не знают, что на сцене темнота должна быть видна.

Состояние, в котором мы живем, и есть настоящий — то есть стабильный — конец света.

Спрашивай ближнего только о том, что сам знаешь лучше. Тогда от его совета может быть польза.

Стимул технического прогресса — наша беззащитность перед техникой.

Сутенер — исполнительный орган безнравственности. Исполнительный орган нравственности — шантажист.

Существуют мужчины, способные обмануться любой женщиной.

То, что живет благодаря материалу, умирает вместе с материалом. То, что живет в языке, умирает вместе с языком.

Только язык, пораженный раком, проявляет склонность к новообразованиям.

Тот, кто способен писать афоризмы, не должен размениваться на трактаты.

Труднее всего пробраться назад через границу возраста.

Трудно поверить, до чего непросто претворить действие в мысль!

У женщин есть хотя бы наряды. А чем могут прикрыть свою пустоту мужчины?

У зевающего животного человеческое лицо.

У танцовщиц секс в ногах, у теноров — в гортани. Поэтому теноры разочаровывают женщин, а танцовщицы — мужчин.

Умный уступает, но умен он задним числом.

Фантазия не строит воздушных замков, она перестраивает в воздушные замки бараки.

Хорош мир, в котором мужчины исполнение своих заветных желаний ставят в упрек женщинам!

Хороший психолог легко введет тебя в свое положение.

Художник — это человек, которым может решение превратить в проблему.

Ценность образования ярче всего проявляется тогда, когда образованные высказываются о вещах, которые лежат вне области их образования.

Чем больше предлагается ассоциаций, тем меньше способность к ассоциациям.

Через своих подражателей многие доказали, что они не оригинальны.

Черным по белому: так выглядит в наше время ложь.

Что значит Девятая симфония по сравненью с мотивчиком, который напевают дуэтом уличная шарманка и воспоминание!

Что нас мучит — это упущенные возможности. Быть уверенным в невозможности чего‑либо — уже облегчение.

Что переварили учителя, тем питаются ученики.

Что с первого взгляда отличает Берлин от Вены? В Берлине иллюзии сооружают из бросового материала, тогда как в Вене для кича берется только самое лучшее.

Что такое историк? Человек, который пишет слишком плохо, чтобы зарабатывать на хлеб журналистикой.

Эротика есть преодоление препятствий, а самое соблазнительное и самое популярное из них — мораль.

Эрудиты, должно быть, живут в убеждении, что в работе столяра главное — количество стружки.

Я долго остаюсь под впечатлением, которое я произвел на женщину.

Я могу сказать с гордостью, что целые дни и ночи занимался тем, чтобы ничего не читать, и с железной энергией употреблял каждую свободную минуту на то, чтобы все больше и больше пополнять свою энциклопедическую необразованность.

Я знаю страну, где автоматы по воскресеньям отдыхают, а в будни не работают.

Я не здороваюсь со многими людьми, хотя я совсем их не знаю.

Я не люблю вмешиваться в свои личные дела.

Я, слава богу, часто попадаю выше цели и редко — рядом с целью.

Одна из самых распространенных болезней — ставить диагноз.

Наши поступки менее добры и менее порочны, чем наши желания.

Я не за женщин, но против мужчин.

От своего города я требую: асфальта, канализации и горячей воды. Что касается культуры, то культурен я сам.

Слабый человек сомневается перед тем, как принять решение; сильный — после.

Date: 2015-09-25; view: 383; Нарушение авторских прав