Жан‑Мари Гюйо

(1854—1888 гг.)

философ и поэт

Все в природе держится взаимно. Кто знает, — для того, чтобы человек мог сделать один шаг к своему нравственному идеалу, не должен ли весь мир двигаться вместе с ним?

Долг сводится к сознанию внутренней мощи. Внутренне чувствовать, что способен на что‑либо, это — сознавать обязанность совершить это. Обязанность — это изобилие жизни, которая хочет проявиться, отдаться.

Жизнь — это миссия, это труд; представлять себе жизнь как только приятную, это значит унижать ее.

Истинный вопрос заключается не в том, как произошел человеческий род; важно знать, что такое человек и в особенности каким он должен быть.

Конечная цель морали должна заключаться в том, чтобы дать наибольшую возможность осуществить идеалы.

Менее нуждаясь в труде, мы лучше поймем его достоинство.

Мораль несколько сродни поэзии: нравственная жизнь — это поэма, воплощенная в действительности. Высокие поступки, некогда служившие источником вдохновения для эпопей, являются сами по себе эпопеями, и никакая поэма их не стоит.

Настоящее человечество существует в скрытом состоянии в животном мире; точно так же и будущее человечество существует в нас в скрытом состоянии.

Нравственный идеал не есть тот конечный отдых. Он носит в себе еще действие, прогресс, и этот прогресс может быть достаточно свободным и достаточно независимым от внешних препятствий, чтобы быть почти беспрерывным.

Понять лучшее — это уже работать над его осуществлением.

Прекрасно, что человечеству не приходится дожидаться появления совершенной этики, чтобы дать проявиться общественным добродетелям.

…Пусть человек пользуется прошедшими веками, как материалом, на котором возрастает будущее…

Самая возвышенная цель искусства — заставлять биться человеческое сердце, и так как сердце — центр жизни, искусство должно постоянно находиться в теснейшей связи со всей моральной и материальной жизнью человечества.

Человек не искал бы нравственности, свободы — если бы он их не нашел; он не требовал бы их, если бы до известной степени не владел ими; они не озабочивали бы его, если бы не были в нем самом как идея, как сила, как плодотворное желание, которое, достигая полного самосознания, может мало‑помалу стать и реальностью.