Фемистокл

(ок. 527 — ок. 460 гг. до н.э.)

афинский политик и полководец

Фемистокл, продавая поместье, велел глашатаю объявить, что у него и сосед хороший.[1123]

Из числа женихов своей дочери он [Фемистокл] отдал предпочтение хорошему человеку перед богатым, потому что, говорил он, он ищет человека, которому нужны деньги, а не деньги, которым нужен человек.[1124]

Фемистокл (…) говорил, что его сын самый сильный человек в Элладе, потому что эллинам дают свои веления афиняне, афинянам — он сам, ему самому — мать его сына, а матери — сын.[1125]

Фемистокл однажды спросил друзей: «Что вы за меня дадите, если мне еще никто не завидует?»[1126]

Когда он [Фемистокл] был стратегом, а Симонид Кеосский просил у него чего‑то незаконного, он ответил ему, что как он, Симонид, не был бы хорошим поэтом, если бы в своих стихах не соблюдал законов cтихосложения, так и он, Фемистокл, не был бы хорошим правителем, если бы в угоду кому‑нибудь поступал противозаконно.[1127]

Из уважения к Спарте главным начальником флота был Эврибиад, человек слабовольный и боявшийся опасности. Он хотел сняться с якоря и плыть к Истму, где было собрано и сухопутное войско пелопоннесцев. Фемистокл стал возражать ему (…). Эврибиад поднял палку, чтоб его ударить, а Фемистокл сказал: «Бей, но выслушай».[1128]

Уроженец Серифа сказал Фемистоклу, что он своей славой обязан не себе, а своему городу. «Правда твоя, — отвечал Фемистокл, — как я не прославился бы, если бы был уроженцем Серифа, так и ты, если бы был афинянином».[1129]

Фокион

(397—317 гг. до н.э.)

афинский политик и военачальник

Хабрий решил отправить Фокиона собрать подать с островов и давал ему двадцать кораблей, но Фокион (…) возразил: «Если меня посылают на войну, нужны силы побольше, а если к союзникам — хватит и одного корабля».[1130]

[Фокион] излагал перед народом какое‑то свое суждение (…). Видя, что все одобряют его речь, он обернулся к друзьям и спросил: «Уж не сказал ли я ненароком что‑нибудь неуместное?»[1131]

Когда умер Филипп [Македонский], Фокион отговаривал народ приносить благодарственные жертвы богам. Во‑первых, сказал он, неблагородно радоваться по такому поводу, а во‑вторых, сила, стоявшая против них при Херонее, сделалась меньше всего лишь на одного человека.[1132]

Александр потребовал у афинян кораблей, и народ подступил к Фокиону, чтобы тот высказал свой совет. Фокион встал и сказал: «Советую вам или быть сильными, или дружить с сильными».[1133]

Когда разнеслась глухая весть о кончине Александра и ораторы один за другим вскакивали на помост и требовали немедленно браться за оружие, Фокион предложил подождать и сперва проверить — сведения: «Если он мертв сегодня, — сказал он, — то будет мертв и завтра и послезавтра».[1134]

Антипатр хотел, чтобы он [Фокион] сделал что— то несправедливое; Фокион ответил: «Нельзя, Антипатр, иметь в Фокионе сразу и друга и льстеца».[1135]

Фокион со своими сторонниками был приговорен к смерти по политическому обвинению. Осужденные выпили цикуту, но ее оказалось недостаточно, а палач потребовал двенадцать драхм — стоимость полной порции яда. «В Афинах даже умереть даром нельзя», — сказал Фокион.[1136]

Хабрий

(? — 354 г. до н.э.)

афинский военачальник

Стадо оленей во главе со львом страшнее, чем стадо львов во главе с оленем.[1137]