Соотношение безвозвратных потерь Советского Союза и Германии во Второй мировой войне 2 page

После 20 декабря армия получила в качестве пополнения одну стрелковую дивизию, один кавкорпус, тринадцать артиллерийских и минометных полков, одну зенитно‑артиллерийскую дивизию, один механизированный корпус, один танковый корпус, четыре отдельных танковых полка, один минно‑саперный батальон, одну понтонно‑мостовую бригаду. А к 20 декабря 1942 года 2‑я гвардейская армия имела два стрелковых и один механизированный корпус, один артиллерийский полк, один артиллерийский и один минометный дивизион, один инженерный батальон [576]. И это не считая маршевого пополнения. По свидетельству А.И. Еременко, только два мехкорпуса 51‑й армии получили 3 тыс. человек пополнения из тыловых военных округов в 20‑х числах декабря [577]. Трудно допустить, что два механизированных корпуса 2‑й гвардейской армии за месяц, прошедший после 20 декабря 1942 года, получили пополнение меньше, чем в 3 тыс. человек. А понтонно‑мостовая бригада по штату насчитывала 1813 человек, минно‑саперный батальон – около 400 человек. Механизированный, танковый и кавалерийский корпуса, а также стрелковая дивизия, даже если их численность была ниже штатной в момент их вхождения в состав 2‑й гвардейской армии, вместе вряд ли дали прибавку меньше чем в 30 тыс. человек. 4‑й кавалерийский корпус 20 ноября насчитывал 10 284 человека. Однако к моменту передачи во 2‑ю гвардейскую армию Р.Я. Малиновского он уже понес тяжелые потери. Только в бою 4 декабря его 81‑я кавдивизия потеряла убитыми, ранеными и пропавшими без вести 1897 человек [578]. Поэтому к Малиновскому 4‑й кавкорпус пришел, вряд ли имея более чем треть от первоначальной численности личного состава. Штат танкового полка насчитывал 339 человек, так что четыре полка могли увеличить численность армии на 1356 человек. Артиллерийские и минометные полки в конце 1942 – начале 1943 года насчитывали 758–1120 человек, а зенитно‑артиллерийская дивизия – 1345 человек. За счет дополнительных артиллерийских частей численность армии Малиновского могла увеличиться примерно на 13,5 тыс. человек [579]. Кроме того, было маршевое пополнение. Даже если предположить, что другие боевые части пополнялись в той же мере, как и два мехкорпуса, то они должны были получить к 20 января 1943 года не менее 10 тыс. человек пополнения. Но вполне возможно, что и мехкорпуса, и другие соединения получили еще больше пополнений. Можно не сомневаться, что за период с 20 декабря 1942 года по 20 января 1943 года число людей, прошедших через 2‑ю гвардейскую армию, составило не 80 779 человек, а, как минимум, 140,9 тыс. человек. С учетом этого потери армии составили не 41 669 человек, а, как минимум, 101,8 тыс. человек.

2‑й гвардейской армии противостояла немецкая 4‑я танковая армия. За последнюю декаду декабря 1942 года она потеряла 404 убитых, 1216 раненых и 53 пропавших без вести. В первой декаде января 1943 года 4‑я танковая армия потеряла 135 убитых, 425 раненых и 103 пропавших без вести, а во второй декаде января – 394 убитых, 1117 раненых и 50 пропавших без вести. Общие потери немецкой 4‑й танковой армии в период с 21 декабря 1942 года по 20 января 1943 года составили 3897 человек, включая 933 убитых и 206 пропавших без вести. Даже если сравнивать их с потерями только 2‑й гвардейской армии, то соотношение будет 26,1:1 в пользу немцев. Но в это время против 4‑й танковой армии немцев, кроме 2‑й гвардейской армии, сражались 51‑я армия и 5‑я ударная армия, суммарные потери которых вряд ли были меньше потерь 2‑й гвардейской армии. Кроме того, в боях против 2‑й гвардейской армии участвовали остатки 2‑й и 18‑й румынских дивизий, а также 15‑я авиаполевая дивизия, но их суммарные потери, во всяком случае, были меньше, чем потери советской 51‑й армии. А с учетом того, что в советских потерях доля безвозвратных потерь была выше, чем в потерях вермахта, то реальное соотношение безвозвратных потерь 4‑й танковой армии немцев и противостоявшей ей группировке советских войск может быть порядка 35–40:1. Более благоприятным для советской стороны в 1943 году соотношение потерь становится только за счет огромных безвозвратных потерь в районе Сталинграда, которые составляют 30,3 % всех безвозвратных потерь немцев в 1943 году.

Заметим, что потери авиаполевых дивизий люфтваффе до передачи их в состав сухопутной армии 1 ноября 1943 года можно оценить только приблизительно. Всего с октября 1942 года по 1 ноября 1943 года в авиаполевых дивизиях служили около 250 тыс. человек, а в момент передачи в состав сухопутной армии эти дивизии насчитывали около 160 тыс. человек [580]. Тогда их суммарные потери убитыми, ранеными, пропавшими без вести и эвакуированными больными можно оценить в 90 тыс. человек. Принимая во внимание относительно низкую боеспособность авиаполевых дивизий, а также то, что в конце 1942 и в 1943 году преимущественно наступала Красная Армия, можно предположить, что не менее трети потерь авиаполевых дивизий приходится на безвозвратные потери. Тогда на 30 тыс. убитых и пропавших без вести придется 60 тыс. раненых и эвакуированных больных. Учитывая, что из 21 сформированной авиаполевой дивизии одна дивизия (14‑я) вообще не участвовала в боях вплоть до конца войны, оставаясь в Норвегии, а еще 6 дивизий в 1943 году находились на Западе, Юго‑Востоке и в Дании и в боях не участвовали [581], фактически потери 1942–1943 годов распределяются между 14 дивизиями, что дает средние потери в 6,4 тыс. человек на дивизию. Поскольку 15‑я авиаполевая дивизия в конце 1942 года и в 1943 году использовалась более активно, чем большинство других авиаполевых дивизий, можно предположить, что потери этой дивизии составили не менее 10 тыс. человек. 15‑я авиаполевая дивизия вела активные боевые действия с конца декабря 1942 года и до середины февраля 1943 года. Затем она была в боях с середины июля по сентябрь 1943 года, причем особенно большие потери понесла при отступлении к Днепру в августе – сентябре. С учетом этого на период с 20 декабря 1942 года по 20 января 1943 года вряд ли пришлось больше чем одна пятая потерь дивизии, т. е. около 2 тыс. убитых, раненых и пропавших без вести.

Можно также приблизительно считать соотношение безвозвратных потерь в ходе Курской битвы. За июль 1943 года войска группы армий «Центр», участвовавшие в операции «Цитадель» и в сражении за Орловский плацдарм, потеряли 14 979 убитыми, 51 920 ранеными и 8374 пропавшими без вести. В том же месяце войска группы армий «Юг», участвовавшие в «Цитадели», потеряли 7336 убитыми, 36 891 раненым и 1963 пропавшими без вести. В августе войска группы армий «Юг», участвовавшие в сражении за Белгород и Харьков, потеряли 10 154 убитыми, 32 326 ранеными и 9244 пропавшими без вести. Войска группы армий «Центр», сражавшиеся за Орловский плацдарм, в этом месяце потеряли 4221 убитым, 22 604 ранеными и 3811 пропавшими без вести [582]. Потери за июль убитыми немецких войск, участвовавших в «Цитадели» и в отражении советского контрнаступления составили 63,7 % потерь убитыми всей германской армии на Востоке. По пропавшим без вести этот показатель составил 70,3 %. В августе потери немецких войск, отражавших советское контрнаступление на Орел, Белгород и Харьков, убитыми составили 41,8 % от потерь убитыми всей германской армии на Востоке. По пропавшим без вести эта доля была выше, достигая 64,3 %.

Советские потери ранеными в июле и августе 1943 года были максимальными за всю войну, прежде всего за счет потерь в Курской битве. В июле они составили 144 %, а в августе – 173 % от среднемесячных за войну [583]. Соответственно, потери Красной Армии убитыми за эти месяцы можно оценить в 792 тыс. человек и в 951,5 тыс. человек. Большая часть немецких потерь пропавшими без вести приходится на убитых, а не на пленных. Но точно установить соотношение между убитыми и пленными не представляется возможным. Известно, что Центральный фронт за весь период своего существования до 20 октября 1943 года захватил 2924 пленных, большинство из них во время наступления на Орел в июле – августе 1943 года. Западный фронт с начала войны и до 1 марта 1944 года захватил 8003 пленных, а Брянский фронт до 10 октября 1943 года – 6056 пленных. Однако подавляющее большинство пленных эти два фронта захватили в 1941–1942 годах. Воронежский фронт до 20 октября 1943 года захватил 48 266 пленных, подавляющее большинство – в конце 1942 – начале 1943 года. Во время Острогожско‑Россошанской операции, которую этот фронт проводил один в январе 1943 года, он будто бы захватил 86 тыс. пленных [584], что, конечно, является существенным преувеличением. Степной фронт до 20 октября 1943 года захватил 2314 пленных, подавляющее большинство которых – во время наступления на Харьков и Белгород. Всего в период с 5 июля 1943 года по 1 января 1944 года советские войска взяли в плен 40 730 человек. Отметим, что на этот период приходятся почти все из 6406 пленных Южного фронта и 3431 пленный Северо‑Кавказского фронта [585]. Немецкая Восточная армия за июль – декабрь 1943 года потеряла пропавшими без вести 89 516 человек. Следовательно, за данный период доля пленных среди пропавших без вести в германских войсках на Востоке составляет 45,5 %. Можно предположить, что и в немецких армиях, участвовавших в Курской битве, доля пленных среди пропавших без вести была примерно такой же. В этом случае число пленных среди пропавших без вести в Курской битве немецких военнослужащих можно оценить в 10 807, а число убитых – в 12 585 человек, что увеличивает общее число убитых до 34 690, или в 1,6 раза. Число убитых среди пропавших без вести составляет 36,3 % от общего числа убитых. С учетом этого долю потерь убитыми тех советских армий, которые участвовали в Курской битве, мы оцениваем в июле в 66,1 %, а в августе – в 50,0 %. Соответственно общее число убитых в советских фронтах, участвовавших в Курской битве, можно оценить в июле в 523,5 тыс. человек, а в августе – в 475,8 тыс. человек, а всего – в 999,3 тыс. человек. Это больше потерь вермахта убитыми в 28,8 раза.

Группа армий «Юг» взяла в июле 1943 года 50 348 пленных, подавляющее большинство из которых – на фронте «Цитадели». Группа армий «Центр» в том же месяце взяла 14 477 пленных, практических всех – во время проведения «Цитадели». В августе группа армий «Юг» захватила 21 175 пленных, из которых около 20 тыс. – это пленные, взятые при ликвидации советского плацдарма на правом берегу реки Миус. Число пленных, взятых в боях за Белгород и Харьков, можно оценить в 1175 человек. Группа армий «Центр» в августе взяла в плен 6344 человека, практически всех – в ходе боев за Орловский плацдарм [586]. Общее число советских пленных, взятых армиями, участвовавшими в операции «Цитадель» и последующих сражениях за Орел, Белгород и Харьков, в июле и августе можно оценить в 72,3 тыс. человек. Это в 6,7 раза больше, чем число немецких пленных.

В 1944 году потери германской сухопутной армии на Востоке составили 251 737 убитыми, 1 081 681 ранеными и 696 656 пропавшими без вести [587]. Потери убитыми даже уменьшились в 1,01 раза, зато остальные виды потерь возросли: ранеными – в 1,11 раза, пропавшими без вести – в 2,09 раза. Увеличение числа раненых косвенно свидетельствует о том, что действительное число убитых в 1944 году по сравнению с 1943 годом значительно выросло, просто многие убитые оказались в числе пропавших без вести. Большие потери немцев объясняются резким ростом численного превосходства советских войск в связи с высадкой союзников в Нормандии и отправкой туда значительных германских войск, в том числе лучших эсэсовских танковых дивизий. В связи с этим, а также с большими потерями, еще больше снизилась доля опытных бойцов в германских войсках на Востоке. Основные потери пропавшими без вести германские войска понесли во второй половине 1944 года, когда они составили 571 050, или 82,0 % всех потерь пропавшими без вести. Можно предположить, что если бы не было высадки в Нормандии и во многом обусловленным этим событием выхода из войны Румынии, то потери германской армии пропавшими без вести могли бы остаться примерно на том же уровне, что и в первом полугодии. Тогда общее число пропавших без вести в 1944 году могло составить только 251 тыс. человек, что было бы даже в 1,32 раза меньше потерь пропавшими без вести в 1943 году, и общие потери немцев также могли быть примерно такими же, как в 1943 году. Тогда немецкий Восточный фронт имел бы все шансы продержаться еще как минимум весь 1945 год. Не исключено, что тогда у немцев хватило бы сил и для удержания Западного фронта, если бы высадка союзников последовала в 1945 году. В этом случае вполне реальной стала бы перспектива применения против Германии американских атомных бомб не позднее августа 1945 года, что, скорее всего, вызвало бы капитуляцию Германии не позднее октября. К тому времени на германскую территорию могло быть сброшено 5–6 атомных бомб. Вероятно, высадка союзников в Нормандии в июне 1944 года приблизила окончание войны по меньшей мере на полгода.

Советские безвозвратные потери в 1944 году оцениваются нами в 6547 тыс. человек. Немецкие безвозвратные потери за этот год в сумме составляют 948 тыс. человек (без люфтваффе, кригсмарине и умерших от ран и болезней). Соотношение получается 6,9:1 в пользу немцев. В 1944 году большие потери вновь несут румынские и венгерские войска, причем среди них особенно много пленных. С учетом этого общее соотношение безвозвратных потерь для Красной Армии становится благоприятнее и, вероятно, становится близким к 5:1. В то же время в 1944 году на стороне Красной Армии сражаются и несут серьезные потери уже существенные силы союзников – армии Польши, Болгарии, две армии Румынии и чехословацкий корпус.

В 1945 году германская сухопутная армия на Востоке потеряла в период с 1 января по 20 апреля 98 512 убитыми, 472 183 ранеными и 251 909 пропавшими без вести [588]. В среднемесячном исчислении потери убитыми составили 26 916 человек, потери ранеными – 129 012 человек, потери пропавшими без вести – 68 828 человек. Для 1944 года среднемесячные потери убитыми составляют 20 978 человек, ранеными – 90 140 человек и пропавшими без вести – 58 055 человек. Таким образом, по сравнению с 1944 годом потери убитыми в 1945 году выросли в 1,28 раза, потери ранеными – в 1,43 раза, а потери пропавшими без вести – в 1,19 раза. Значительный рост числа раненых заставляет предполагать, что в действительности рост числа убитых был более значителен, но многие убитые оказались в числе пропавших без вести. В 1945 году среднемесячное число убитых в германской сухопутной армии на Востоке было максимальным за всю войну. Советские безвозвратные потери в 1945 году мы оцениваем в 2534 тыс. человек. Из этого числа потери пленными (34 тыс. человек) Красная Армия понесла до 20 апреля 1945 года. А из примерно 2,5 млн убитых мы постараемся вычесть потери последних двух декад войны. Они могли составить до 385 тыс. человек, главным образом, во время Берлинской операции. Тогда советские безвозвратные потери, включая пленных, в период с 1 января по 20 апреля 1945 года можно оценить в 2149 тыс. человек. Германские безвозвратные потери в этот период мы оцениваем в 350 тыс. человек. Это дает соотношение безвозвратных потерь 1945 года 6,1:1 в пользу немцев, что оказывается для последних лишь немногим хуже соотношения 1944 года. Надо также учесть, что на стороне Германии в этот момент сражаются только венгерские войска, которые несут значительные потери пленными, в частности, при взятии Красной Армией Будапешта, но по числу убитых наверняка уступают сражающимся на стороне Красной Армии румынским, болгарским и польским войскам, которые также несут потери пленными.

Всего в войне против СССР потери германских сухопутных сил в период с 22 июня 1941 года по 20 апреля 1945 года составили 1 021 786 убитыми (в том числе 1373 – в Норвегии и Северной Финляндии), 4 052 481 раненым (том числе 60 419 в Норвегии и Северной Финляндии) и 1376 025 пропавшими без вести (в том числе 6851 в Норвегии и Северной Финляндии). Общие потери – 6 450 392 (в том числе 83 643 – в Норвегии и Северной Финляндии). Отметим также, что некоторые небольшие потери в боях против Красной Армии понесли и германские войска на Балканах в 1944–1945 годах, но их размер пока нельзя установить. В то же время всего германские сухопутные войска потеряли с 1 сентября 1939 года по 20 апреля 1945 года 1 211 222 убитыми, 4 708 977 ранеными и 2 394 751 пропавшим без вести. Общие потери за этот период – 8 314 950 человек [589]. На советско‑германский фронт приходится 84,4 % убитых, 86,1 % раненых и 57,5 % пропавших без вести. Суммарная доля советско‑германского фронта в безвозвратных потерях составляет 66,5 %, а в общих потерях – 77,6 %. Пониженная доля Восточного фронта в безвозвратных потерях по сравнению с общими объясняется большим количеством пленных, захваченных англо‑американскими союзниками на Западе. В реальности доля Советско‑германского фронта была немного выше в убитых и раненых за счет германских потерь в последние две декады войны, когда германские потери убитыми и ранеными в ходе боев за Берлин, Прагу, в Восточной Пруссии были на порядок больше потерь в боях с западными союзниками в Италии, Западной Австрии, Северной и Южной Германии и с партизанами Тито на Балканах. Можно предположить, что германские потери на Востоке убитыми и ранеными в период с 21 апреля по 10 мая были, по крайней мере, не меньше, чем в период с 1 по 20 апреля, когда они составили 20 097 убитыми и 86 290 ранеными. Вероятно, число убитых и раненых германских солдат на Восточном фронте в последние 20 дней войны могло достигать 110–120 тыс. человек. На других фронтах потери германской сухопутной армии в период с 1 по 20 апреля составили 6957 убитыми и 8469 ранеными. Соответственно, потери немцев в последние 20 дней войны за пределами советско‑германского фронта вряд ли превышали 15,5 тыс. человек. Но поскольку в мае германские войска уже почти не вели боев против западных союзников, скорее всего немецкие потери убитыми и ранеными не превышали 8 тыс. человек. Тогда на их долю не могло прийтись более 6 % от общих потерь убитыми и ранеными за последние 20 дней войны [590].

О потерях германской армии в последних крупных сражениях на Восточном фронте – боях за Берлин и Прагу существуют лишь отрывочные и очень неполные данные. В период с 11 по 20 апреля 1945 года, на который приходится начало Берлинской операции Красной Армии, потери противостоявшей советским войскам на берлинском направлении 9‑й немецкой армии составили 336 убитых, 1218 раненых и 7502 пропавших без вести. Судя по всему, среди последних преобладали пленные. Практически все эти потери были понесены при прорыве 1‑м Белорусским фронтом обороны на Зееловских высотах. Данных о потерях 3‑й танковой армии за этот период нет, но они вряд ли были значительными, поскольку 2‑й Белорусский фронт начал наступление против 3‑й танковой армии только 20 апреля. Потери 4‑й танковой армии, основная часть соединений которой попала под удар 1‑го Украинского фронта, а один корпус сражался против 1‑го Белорусского фронта, в период с 11 по 20 апреля составили 537 убитых, 2549 раненых и 281 пропавший без вести [591]. Заметим, что командир 56‑го танкового корпуса Г. Вейдлинг, чей корпус оборонял Зееловские высоты, а потом Берлин, на допросе 3 мая 1945 года сообщил, что к 16 апреля 9‑я парашютная дивизия насчитывала до 12 000 человек, 18‑я моторизованная дивизия – до 9000 человек, 11‑я моторизованная дивизия СС «Нордланд» – до 11 000 человек, 20‑я моторизованная дивизия – до 8000 человек и танковая дивизия «Мюнхенберг» – до 6000 человек, а весь 56‑й корпус вместе с пятью дивизионами корпусной артиллерии – до 50 тыс. человек. В то же время, по словам Вейдлинга, к 23 апреля, когда корпус отступил на берлинские окраины, в 18‑й моторизованной дивизии осталось до 4000 человек, в танковой дивизии «Мюнхенберг» – до 200 человек, в дивизии СС «Нордланд» – 3500–4000 человек, в 20‑й мотодивизии – 800–1200 человек, в 9‑й парашютной дивизии – до 500 человек, но в Берлине ее пополнили до 4000 человек. Весь же корпус насчитывал лишь 13–15 тыс. человек [592]. Эти данные противоречат данным о германских потерях. Если предположить, что на 56‑й танковый корпус, как вынесший главный удар советских сил, пришлось 80 % потерь 9‑й армии, то его потери можно оценить в 7,25 тыс. человек. Какие‑то потери корпус понес и 21–23 апреля, но они наверняка были меньше, чем при боях на Зееловских высотах. Если допустить, что потери этих дней составили примерно половину потерь 15–20 апреля, то общие потери корпуса к моменту его прихода в Берлин могли составить около 11 тыс. человек. Если численность 56‑го корпуса 16 апреля действительно составляла 50 тыс. человек, то в Берлин должно было добраться примерно 39 тыс. его солдат, а не 13–15 тыс. человек, как утверждал Вейдлинг. Разница в 24–26 тыс. человек могла образоваться за счет трех факторов: занижения потерь в декадном донесении за 11–20 апреля; завышения Вейдлингом численности 56‑го танкового корпуса на 16 апреля и занижения численности корпуса в момент прибытия его в Берлин. Заметим, что Вейдлинг, давая показания своим вчерашним противникам, был заинтересован как в завышении численности корпуса к началу сражении, так и в занижении численности его к моменту прибытия в Берлин. Немецкому генералу могли дать понять, что допрашивающие его русские генералы заинтересованы в том, чтобы подтвердить свои доклады о многих десятках тысяч уничтоженных и плененных немцев, а для этого численность 56‑го корпуса желательно было завысить. Наоборот, сам Вейдлинг и другие офицеры штаба корпуса могли быть заинтересованы в занижении численности своих бойцов, прибывших в Берлин, чтобы как можно больше их могло попытаться выдать себя за невооруженных фольксштурмовцев или гражданских лиц и постараться избежать плена. Также отметим, что в документе, содержащем данные о потерях германской армии за 11–20 апреля 1945 года, никак не оговаривается возможная неполнота данных по 9‑й армии, хотя в ряде других случаев такие оговорки есть. Наша оценка численности 56‑го танкового корпуса в момент прибытия в Берлин в 39 тыс. человек подтверждается свидетельством майора Зигфрида Кнаппе, бывшего начальника оперативного отдела штаба 56‑го танкового корпуса. По его расчетам, численность корпуса в момент прибытия в Берлин составляла около 40 тыс. человек, а другие части берлинского гарнизона, участвовавшие в боях, насчитывали около 20 тыс. человек. Эти цифры он привел в воспоминаниях, написанных уже после освобождения из плена, когда ему уже не требовалось никого дезинформировать, тем более что он ссылается на имеющееся у него донесение [593].

Количество же пленных, захваченных Красной Армией в Берлине, официальные советские источники определяли в 134,7 тыс. человек, из которых 100,7 тыс. приходилось на 1‑й Белорусский фронт [594]. И это несмотря на то, что реальная численность берлинского гарнизона составляла 45–60 тыс. человек, из которых несколько тысяч прорвались на запад [595]. Очевидно, в число пленных было включено все взрослое мужское население, включая пожарных, полицейских и сотрудников министерств и ведомств, расположенных в Берлине. Общая же цифра пленных, захваченных в Берлинской операции, в 480 тыс. человек [596] не может быть достигнута даже за счет гражданских пленных. Вероятно, многие из военнопленных, будто бы взятых в ходе Берлинской операции, существовали только на бумаге. Ведь число в 480 тыс. превышает общую численность немецких войск в Берлинской операции. Существует оценка немецких потерь в ходе сражений в самом Берлине в 22 тыс. погибших гражданских лиц и в такое же число погибших военнослужащих [597], однако на чем она основана, не ясно. Нам данная оценка представляется завышенной в части потерь военнослужащих. Есть и другая оценка – 18 320 немецких военнослужащих, убитых в Берлине [598]. Не исключено, что она включает все потери 56‑го танкового корпуса убитыми в период с 16 апреля по 2 мая. Тогда эти данные представляются близкими к действительности.

При прорыве 9‑й армии из окружения в районе Франкфурта‑на‑Одере в период с 24 апреля по 1 мая 1945 года, иначе называемом битвой при Хальбе, из окружения вырвалось около 30 тыс. военнослужащих. В плен попало не менее 25 тыс. германских солдат. Около 15 тыс. немецких военнослужащих погибли, а также погибло около 10 тыс. германских гражданских лиц. 15 тыс. германских военнослужащих, погибших в этом сражении, захоронены на кладбище в Хальбе, и среди них лишь у трети установлены имена. Погибло также около 30 тыс. советских солдат, которые похоронены на кладбище у дороги Барут – Цоссен. Но, кроме этих 30 тыс., еще остаются тысячи непохороненных советских солдат в этом районе [599].

В целом, начиная с сентября 1942 года, безвозвратные потери германской сухопутной армии, за редким исключением, только росли. Количество же советских пленных резко уменьшилось в 1943 году, тогда как немецкие войска в этом году впервые понесли значительные потери пленными на Восточном фронте в результате Сталинградской катастрофы. Советские потери убитыми после 1942 года также испытывали тенденцию к росту, однако абсолютная величина прироста убитых была значительно меньше, чем величина, на которую уменьшилось среднемесячное число советских пленных. Согласно динамике показателя пораженных в боях, максимальные потери убитыми и умершими от ран были в июле, августе и сентябре 1943 года, во время Курской битвы и форсирования Днепра (индекс пораженных в боях в эти месяцы равен соответственно 143, 172 и 139). Следующий пик потерь Красной Армии убитыми и умершими от ран падает на июль, август и сентябрь 1944 года (132, 140 и 130). Единственный пик потерь убитыми в 1941–1942 годах падает на август 1942 года (130) [600]. Были отдельные месяцы, когда соотношение безвозвратных потерь было почти столь же неблагоприятным для советской стороны, как и в первой половине 1942 года, например, в период Курской битвы, но в большинстве месяцев 1943–1945 годов это соотношение было уже существенно лучше для Красной Армии, чем в 1941–1942 годах.

Значительное, по советским меркам, улучшение соотношения безвозвратных потерь Красной Армии и вермахта и его союзников, начавшееся в августе 1942 года и продолжавшееся вплоть до конца войны, было обусловлено действием нескольких факторов. Во‑первых, советские командиры среднего и высшего звена, начиная с командиров полков, приобрели определенный боевой опыт и стали воевать несколько более грамотно, переняв ряд тактических приемов у немцев. На более низком командном уровне, а также среди рядовых бойцов существенного улучшения качества ведения боевых действий не произошло, поскольку из‑за огромных потерь сохранялась большая текучесть личного состава. Сыграло свою роль и улучшение относительного качества советских танков и самолетов, а также повышение уровня подготовки пилотов и танкистов, хотя по уровню подготовки они все равно уступали немцам даже в конце войны.

Но еще большую роль, чем рост боеспособности Красной Армии, в поражении Германии на Восточном фронте сыграло падение боеспособности вермахта. Из‑за все растущих безвозвратных потерь уменьшалась доля опытных солдат и офицеров. Из‑за необходимости замещать увеличивающиеся потери к концу войны понизился уровень подготовки летчиков и танкистов, хотя он и оставался выше, чем у их советских противников. Это падение уровня подготовки не мог компенсировать даже рост качества боевой техники. Но что еще важнее, начиная с ноября 1942 года, после высадки союзников в Северной Африке, Германии приходилось все больше авиации, а затем и сухопутных войск направлять на борьбу против западных союзников и в еще большей мере использовать своих более слабых союзников. Разгром Красной Армией значительных по численности соединений итальянских, румынских и венгерских войск в конце 1942 – начале 1943 года и во второй половине 1944 – начале 1945 года значительно улучшил соотношение безвозвратных потерь в пользу советской стороны и значительно увеличил численное преимущество Красной Армии над вермахтом. Еще один перелом здесь произошел после высадки союзников в Нормандии в июне 1944 года. Именно с июля 1944 года происходит резкий рост безвозвратных потерь германской армии, в первую очередь пленными. В июне безвозвратные потери сухопутных сил составили 58 тыс. человек, а в июле – 369 тыс. и оставались на столь высоком уровне до конца войны [601]. Это объясняется тем, что Германия была вынуждена снять значительные силы сухопутных войск и люфтваффе с Восточного фронта, благодаря чему советское численное превосходство в людях возросло до семи или даже до восьмикратного, что делало невозможным сколько‑нибудь эффективную оборону.

Тем не менее даже в последних сражениях войны, по которым для вермахта еще сохранилась надежная статистика, соотношение потерь оказывается далеко не в пользу Красной Армии. Так, в ходе Дебреценского сражения, продолжавшегося с 6 по 29 октября 1944 года, согласно официальной германской истории Второй мировой войны, потери германских войск составили около 15 тыс. убитых, раненых и пропавших без вести, потери венгерских войск – около 20 тыс., а потери противостоявших им советских и румынских войск – 117 360 убитыми, ранеными и пропавшими без вести. Из этого числа в плен попали 18 000 германских и венгерских солдат и 5073 – советских и румынских [602]. В этом случае соотношение потерь только убитыми и ранеными оказывается 6,6:1 в пользу германо‑венгерской стороны. Если же взять только убитых, то соотношение, вероятно, будет еще неблагоприятнее для советско‑румынской стороны.

Характерно, что германское командование свои элитные части, к которым можно отнести германские дивизии СС, дивизию «Великая Германия», горнострелковые дивизии и некоторые парашютные дивизии, использовало более активно, чем остальные войска. Уровень потерь в элитных дивизиях был выше, чем в среднем по вермахту, но и соотношение потерь с противником у них было благоприятнее для немцев, чем для германских войск в целом. Тот же самый принцип применялся на море и в воздухе, где основную тяжесть борьбы несли асы люфтваффе и асы подводного флота, и они же несли наибольшие потери.