Развитие добродетели

Многие из нас полагают, что вопросы этики могут быть решены только с помощью религии. Так, мы часто обращаемся к священникам, пастырям, раввинам и другим религиозным лидерам, как будто они эксперты в сфере нравственности с особыми полномочиями решения моральных проблем. Представителей основных религий также часто приглашают в различные комиссии по этическим вопросам. Более того, многие люди считают, что ежедневная молитва в классе, расклейка десяти заповедей или преподавание креационизма в школах нашей страны могут помочь искоренению таких социальных проблем, как злоупотребление алкоголем или наркотиками и школьное насилие.

В Спрингфилде для понимания влияния религии на этику одним (если не единственным) из примеров служит Нед Фландерс[72]. Похоже, Нед является, как говорят философы, теоретиком божественного произвола, поскольку считает, что нравственность – это просто функция божественной воли. Для него «нравственно правильное» означает «предписанное Богом», а «нравственно ложное» – «запрещенное Богом»[73]. Поэтому Нед консультируется с преподобным Лавджоем или молится Богу всякий раз, когда имеет потребность разрешить возникшую нравственную дилемму. Например, он спрашивает у его преподобия разрешения сыграть с Родом и Тоддом в игру «захват флага» в воскресенье (King of the Hill [201]), на что Лавджой отвечает: «Да играйте, Нед, черт вас подери!» Нед также специально звонит в подвал дома Лавджоя, отвлекая его от любимой игрушечной железной дороги, когда пытается решить, крестить ли приемных детей – Барта, Лизу и Мэгги, в Home Sweet Home‑Diddily‑Dum‑Doodily [131][74]. (Этот вопрос заставляет Лавджоя спросить: «Нед, ты никогда не подумывал о переходе в другую веру? Они все примерно одинаковы».) А когда ураган разрушает его семейное гнездышко, не тронув весь остальной Спрингфилд в Hurricane Neddy [161], Нед пытается получить объяснение у Бога: «Я делал все, что требует Библия, даже те вещи, которые противоречат другим вещам!» Таким образом, Нед, судя по всему, верит, что не может решить свои нравственные проблемы самостоятельно, а должен исполнять соответствующее божественное установление. Его вера столь же слепа, сколь и абсолютна, и он движется по жизни на «нравственном автопилоте», а ответ на все его этические дилеммы дан заранее.

В таком контексте кажется, что религиозные убеждения Мардж оказывают сравнительно небольшое влияние на принятие решений. Ее вера в Бога очевидна: она молится, чтобы отвратить неизбежное, казалось бы, разрушение Спрингфилда в Bartʼs Comet [117] и Lisa the Skeptic [186], а когда Гомер отрекается от церкви, то предупреждает его: «Не заставляй меня выбирать между мужем и Богом, потому что у тебя никаких шансов» (Homer the Heretic [62]). Более того, она дважды просит помощи преподобного Лавджоя для разрешения проблем брака в эпизодах War of the Simpsons [33] и Secrets of a Successful Marriage [103]. И все же каждодневные этические решения Мардж принимает, руководствуясь своей развитой совестью, а не религиозной верой, со спокойным сердцем игнорируя официальные этические суждения церкви, чего никогда бы не сделал Фландерс. Например, вместо того чтобы подобно семьям Лавджоя и Фландерса протестовать против демонстрации статуи обнаженного Давида Микеланджело, Мардж защищает великое произведение искусства, выступая в программе Кента Брокмана Smartline (Itchy & Scratchy & Marge [22]). Она отказывается возглавить или даже поддержать глупый протест, так как понимает, что нагота не обязательно порочна или аморальна, в то время как Хелен Лавджой только на то и способна, что выкрикивать свою излюбленную фразу: «А кто подумает о детях?» Мардж также критикует оторванные от реальности пастырские советы его преподобия и организует собственную консультационную службу, получающую восторженные отзывы жителей Спрингфилда:

Мо: Мне незачем больше жить.

Мардж: Брось, Мо, это смешно. Тебе есть ради чего жить.

Мо: Правда? Это совсем не то, что мне говорил преподобный Лавджой. Да, ты молодец! Спасибо (In Marge We Trust [175]).

Так что нравственные стандарты Мардж остаются вне влияния даже самых видных религиозных авторитетов Спрингфилда.

Многие специалисты по этике, в том числе религиозные мыслители, разделяют сомнения Мардж относительно теории божественного произвола[75]. Великий древнегреческий философ Платон (учитель Аристотеля в Афинской академии) сыграл особенно важную роль в этой традиции. В своем классическом диалоге «Евтифрон» Платон отмечает, что мораль стала бы исключительно произвольной, если бы теория божественного произвола была верна. В этом случае бог мог бы приказать нам совершить что угодно, и источник приказа автоматически делал бы это нравственно правильным. Однако, согласно логике этих рассуждений, было бы абсурдом предположить, что воля бога сама по себе может сделать приемлемыми массовое убийство или изнасилование, а значит, теория божественного произвола ошибочна. Этика начинается не с тезиса, что божья воля делает поступок правильным, а с вопросов о том, какие качества делают поступок правильным и (возможно) достойным божьего одобрения. В любом случае, под влиянием платоновской критики многие этики начали более глубоко изучать такие моральные вопросы, и если эти мыслители не заблуждаются, то нравственность можно исследовать и постигать независимо от религии.

Вывод: «Просто делай то, что сделала бы я»

Является ли Мардж примерной последовательницей Аристотеля? Нет. Как и другие персонажи «Симпсонов», Мардж не до конца предсказуема. Порой она может выкинуть что‑нибудь, достойное Барта или Гомера, даже если это идет вразрез с ее характером. Действительно, в силу самой природы сериала во всех героях «Симпсонов» много противоречий. Как говорит Бернс в Team Homer [140]: «У меня произошла типичная смена настроения». И все же, как правило, Мардж следует аристотелевским рекомендациям ведения счастливой нравственной жизни, причем весьма успешно. Благо, на которое она ориентируется, принимая решения (этические или иные), – это благо ее семьи, а значит, и ее собственное. Она принимает эти решения не потому, что надеется на благодарность, а потому, что они выигрышны по своей природе: что хорошо для семьи, хорошо и для нее. Мардж является примером того, что нравственные добродетели в понимании Аристотеля могут благополучно существовать не только в отвлеченных трудах философов, но и в реальном будничном мультипликационном мире. Нельзя отрицать храбрости, честности, сдержанности и других добродетелей Мардж, равно как вытекающего из них ощущения счастья. Мардж нравится быть храброй, честной и сдержанной, потому что эти качества позволяют ей помогать своим домашним. Ее счастье оправдывает жизнь в согласии с аристотелевскими добродетелями и доказывает, что люди (ну, по крайней мере, нарисованные) могут вести добродетельную жизнь независимо от своих религиозных убеждений.

Как многих других наших современников, Мардж можно назвать перипатетиком с налетом христианства. Таким по душе идея мира во всем мире и любви к людям, но безразличны многие строгие нравственные установления Библии и ее требования к диете. Не пытаясь соблюдать, как Фландерс, «все благие правила, которые не очень полезны в реальной жизни», подобные люди могут выступать за смертную казнь, отстаивать право на аборты и при этом спокойно посещать церковь по воскресеньям, так как их этические решения основаны на здравом смысле и совести, а не на слепой вере. В самом деле, Мардж скорее заботится о том, чтобы быть хорошим человеком, нежели хорошим христианином.