Вклейка

1. Айрин Пепперберг и серый жако Алекс, продемонстрировавший незаурядные способности в овладении человеческим языком (с. 31, 33).

2. Бонобо Канзи разговаривает на йеркише со своей наставницей Сью Сэвидж‑Рамбо (с. 34). © Great Ape Trust

3. Шимпанзе (слева) и бонобо (справа).

4. Самец, прозванный Дж. Гудолл “Мистер Уорзл” ¹, – один из немногих шимпанзе с хорошо заметными белыми склерами глаз (с. 356).

5. Эдипов тамарин, который не может освоить рекурисвную грамматику по методу Н. Хомского, М. Хаузера и Т. Фитча (с. 58).

6. Галаго. На этих мелких полуобезьян сенегальские шимпанзе охотятся с самодельными копьями (с. 192–193).

7. Орангутаны умеют ходить на двух ногах. Но к появлению у них языка это не приводит (с. 166).

Может быть, примерно так же выглядело прямохождение тех ранних представителей клады человека.

8. Шимпанзе учат своих детенышей колоть орехи (с. 189). В тех популяциях, где орехи колют прямо на земле (в местах выходов скальных пород на поверхность) или на торчащем из нее корне твердого дерева, этому научаются все.

А в тех, где для раскалывания орехов нужна еще и наковальня, примерно у четверти шимпанзе не хватает ума, чтобы овладеть этой сложной технологией (с. 299).

9. Неандертальское погребение из Кебары (с. 197). В данном случае, возможно, ритуал был двухэтапным: сначала тело было захоронено (видимо, поза ему была при этом придана намеренно), а потом, когда мягкие ткани разложились, из могилы вынули череп для каких‑то последующих действий. По крайней мере, при такой хорошей сохранности останков (уцелела даже подъязычная кость) трудно подобрать иное объяснение для отсутствия черепа, который обычно сохраняется в захоронениях лучше всего ².

10. Неандерталец и кроманьонец. © Николай Ковалев

11. “Маска” из пещеры Ла Рош Котар – одно из очень немногих свидетельств существования искусства у неандертальцев (с. 199).

12. Бизон из пещеры Шове (Франция), ориньякская эпоха.

13. Просверленные раковины из пещеры Схул (Израиль). Они слишком малы, чтобы служить источником мяса, значит, дырки в них проделывали с другой целью (с. 200).

14. Просверленные раковины из пещеры Бломбос – свидетельство того, что задолго до знаменитой эпохи пещерной живописи у людей была потребность во внешнем выражении каких‑то смыслов. Но о том, насколько развит был язык, на котором люди могли думать об этих смыслах, бусины, увы, ничего не говорят (с. 200). © Francesco d' Errico and Marian Vanhaeren

15. Охра с насечками из пещеры Бломбос (фото вверху; см. с. 200). Для сравнения: кость с насечками из Бильцингслебена, изготовленная гейдельбергским человеком (рисунок‑схема и фото внизу; см. с. 199). В обоих случаях люди, трудившиеся над этими артефактами, явно что‑то имели в виду. Но нужен ли был для этого язык?

И если да, то насколько развитый?

16. Муравьи на бинарном дереве в эксперименте Ж. И. Резниковой. Муравьи‑фуражиры не плутают по лабиринту – они идут так, как объяснил им муравей‑разведчик (с. 208).

© Фото И. К. Яковлева

17. Пчела‑робот, танцующая в улье, – своего рода “синтезатор речи” для насекомых (с. 241). © Фото предоставлено проф. Акселем Михельсоном, Центр Акустической коммуникации Института биологии. Университет Оденсе, Дания.

18. Муха‑дрозофила с добавочной парой крыльев на месте жужжалец (результат действия двух рецессивных гомеозисных мутаций – bithorax и postbithorax). Вторые крылья – это, конечно, очень значимое отличие от обычной мухи. Вот только летать от этого удобнее не становится (с. 259). © SPL/Fotolink

19. Когда глухарь токует, у него перекрывается слуховой проход, и он не может услышать даже такой громкий звук, как выстрел. Поза его вычурна и неудобна для быстрого взлета. Но тем не менее, стремление токовать не отбраковывается естественным отбором – значит, оно дает глухарям определенные преимущества (с. 217)

2 °Cвист суслика Белдинга (слева) означает “очень страшно”, свист калифорнийского суслика (справа) – “хищная птица” (с. 227).

21. Тупайя. Распознавание сигналов у этих зверьков категориальное, так же, как и распознавание речевых звуков у человека (с. 229).

22. Верветка – обладатель наиболее широко известной системы референциальных сигналов (с. 229–231).

23. Большая белоносая мартышка. Эти обезьяны доказали ученым, что умение придавать комбинациям сигналов нетривиальное приращение значения не является чисто человеческим (с. 232).

24. Мартышка Кемпбелла. В системе коммуникации этого вида усматриваются поразительные аналогии с человеческим языком – нетривиальные приращения значения, правила “порядка слов” и даже использование “суффиксов” (с. 233).

25. Капуцины, которым знакомо чувство справедливости (с. 284).

26. Груминг – любимое занятие самых разных видов обезьян. Он прекрасно укрепляет дружеские отношения (с. 248 и 332).