Глава 3. АБАРРАХ

Старый сартан сидел, сжавшись в комок, в своей камере. Он был бледен и выглядел весьма жалким. Когда до него донеслись захлебывающиеся крики, вырванные у Самаха мучительными пытками, старик содрогнулся и приложил кончик своей пожелтевшей седой бороды к глазам. Стоя в тени, Ксар наблюдал за ним, представляя, как эта жалкая рухлядь задрожит и рассыплется, стоит только топнуть на него ногой.

Ксар приблизился к камере и жестом приказал Мейрит убрать решетку с помощью рунической магии.

Промокшая одежда старика прилипла к его немощному, истощенному телу. Волосы свисали спутанными лохмами ему на спину. Капли воды стекали с торчащей клочьями бороды. На каменной скамье рядом с ним лежала старая остроконечная шляпа. Судя по ее жеваному виду, старик пытался отжать из нее воду. Ксар с мрачной подозрительностью уставился на шляпу, подозревая, что она может быть тайным источником магической силы. У него создалось странное впечатление, что шляпа угрюмо поглядывает на него.

– Это кричит твой друг, – непринужденно заметил Ксар, усаживаясь рядом со стариком, но так, чтобы не намокнуть от него самому.

– Бедный Самах, – дрожа всем телом, проговорил старик. – Найдутся такие, кто скажет, что он заслужил это, но, – он понизил голос, – он всего лишь делал то, что считал правильным. Не так ли поступал и ты сам, Повелитель Нексуса?

Сартан поднял голову и пристально, с обескураживающей проницательностью посмотрел на Ксара.

– Не так ли поступал и ты сам? – повторил он. – Если бы только ты это прекратил… Если бы только он это прекратил… – Старик наклонил голову в сторону, откуда доносились вопли, и тихонько вздохнул.

Ксар нахмурился. Он рассчитывал не на такую реакцию.

– То же самое случится сейчас с тобой, Зифнеб.

– Где? – старик с любопытством огляделся вокруг.

– Что где? – Ксар раздражался все больше и больше.

– Зифнеб. Я полагал… – лицо старика выражало глубокую обиду, – я полагал, эта камера предназначается для меня одного.

– Не пытайся разыгрывать со мной комедию, старый болван. Со мной это не пройдет, я тебе не Эпло, – сказал Ксар.

Крики Самаха на мгновение смолкли, потом возобновились с новой силой.

Старик непонимающе смотрел на Ксара, ожидая объяснений.

– Кто-кто? – наконец вежливо осведомился он.

Ксар испытал большое желание приступить к пыткам немедленно. Огромным усилием воли он сдержал себя.

– Эпло. Ты встречал его в Нексусе, у Последних Врат – ворот, ведущих в Лабиринт. Тебя видели там, так что не разыгрывай из себя дурака.

– Я никогда не разыгрываю из себя дурака. – Старик выпрямился и приосанился. – Кто меня видел?

– Один мальчишка. По имени Бейн. Что ты знаешь об Эпло? – набравшись терпения, спросил Ксар.

– Эпло? Да, кажется, я припоминаю, – старик явно начинал волноваться. Он вытянул вперед мокрую трясущуюся руку. – Молодой парень. С синей татуировкой. У него еще была собака?

– Да, это Эпло, – рявкнул Ксар. Старик схватил руку Ксара и принялся сердечно трясти ее.

– Непременно передайте ему от меня привет…

Ксар отдернул руку. Посмотрев на нее, Повелитель с неудовольствием заметил, как потускнели магические знаки там, где на них попала вода.

– Я должен передать патрину Эпло привет от сартана. – Ксар вытер руку об одежду. – Значит, он действительно предатель. Я давно это подозревал.

– Нет, Повелитель Нексуса, ты ошибаешься, – искренне, с печалью в голосе возразил старик. – Эпло предан тебе больше всех патринов. Он спасет тебя. Он спасет свой народ, если ты позволишь ему это сделать.

– Спасет меня? – Ксар был крайне изумлен. Затем он мрачно улыбнулся. – Ему бы стоило подумать, как спасти себя самого. Впрочем, как и тебе, сартан. Что ты знаешь о Седьмых Вратах?

– Цитадель, – произнес старик.

– Что? – переспросил Ксар с притворной небрежностью. – Что ты там бормочешь насчет цитадели?

Старик открыл было рот, собираясь что-то ответить, но внезапно пронзительно вскрикнул, как от резкого удара.

– Зачем ты это сделал? – спросил он, оборачиваясь назад и обращаясь к пустому месту. – Я же ничего не сказал. Да, конечно, но я думал, что ты… Ну, хорошо, хорошо.

С обиженным видом он повернулся и при виде Ксара удивленно подпрыгнул.

– О, добрый день! Мы с вами знакомы?

– Так что там насчет цитадели? – Ксар вспомнил, что где-то уже слышал о какой-то цитадели, но не мог вспомнить, что именно.

– Цитадель? – растерянно повторил старик. – Какая цитадель?

Ксар громко вздохнул.

– Я спросил тебя о Седьмых Вратах, и ты упомянул о цитадели.

– Это не там. Определенно, там их нет, – сказал старик, качая для убедительности головой. Он встревожено огляделся, потом громко сказал: – Жаль, что с Бейном так вышло.

– Что с Бейном? – спросил Ксар, прищурив глаза.

– Он умер. Можете себе представить? Бедный ребенок!

Ксар от изумления потерял дар речи. Старик продолжал нести околесицу.

– Может, кто-то скажет, что он был не виноват. Учитывая, в какой обстановке он рос, и так далее. Детство без родительской любви. Отец – злой колдун. Мальчик не мог быть другим. Но я с этим не согласен! – Старик разгорячился. – Это всеобщая проблема. Никто больше не хочет отвечать за свои действия. Адам сваливает на Еву вину за этот случай со съеденным яблоком. Ева заявляет, что ее заставил змей. Змей утверждает, что это Господь виноват, что вырастил в раю то дерево. И что получается? Никто не хочет отвечать.

Каким-то образом Ксар потерял контроль над ситуацией. Его уже даже не радовали стенания Самаха.

– Что же случилось с Бейном? – потребовал он.

– А ты! – кричал старик. – Ты с двадцати лет выкуривал по сорок пачек сигарет в день, а теперь винишь рекламу в том, что у тебя рак легких!

– Ты буйнопомешанный! – Ксар повернулся, чтобы уйти. – Убить его, – приказал он Мейрит. – Пока этот идиот жив, мы от него ничего не узнаем…

– О чем это мы говорили? А-а, Бейн… – вздохнув, старик покачал головой. Он взглянул на Мейрит: – Может быть, вы захотите послушать о нем, милая барышня?

Мейрит вопросительно посмотрела на Ксара. Тот кивнул.

– Хорошо, – сказала она и осторожно присела рядом со стариком.

– Бедный Бейн, – вздохнул он снова. – Однако все к лучшему. Теперь на Арианусе воцарится мир. И гномы запустят Кикси-винси…

Ксар потерял терпение. Он вихрем вылетел из камеры, чувствуя, как от душившей его ярости почти теряет рассудок – пьянящее ощущение, которого он терпеть не мог. Ксар с трудом заставил свои чувства подчиниться разуму. Пламя его гнева постепенно угасло, как будто кто-то перекрыл одну из газовых горелок, освещавших этот дворец могильного мрака. Повелитель кивнул Мейрит.

Она оставила старика, который в ее отсутствие продолжал разговаривать со своей шляпой.

– Мне не нравятся вести, которые доходят до меня с Ариануса, – сказал Ксар тихо. – Я не верю этому старому болтуну, но я уже давно почуял, что там что-то неладно. Бейн должен был дать о себе знать. Отправляйся на Арианус, дочь моя. Выясни, что там происходит. Но будь осторожна и не предпринимай никаких действий! Не выдай себя – никому!

Мейрит ответила коротким кивком.

– Иди, готовься к поездке, – продолжал Ксар, – потом пройдешь в мои покои за окончательными инструкциями. Воспользуешься моим кораблем. Ты знаешь, как проходить через Врата Смерти?

– Да, Повелитель, – ответила Мейрит. – Следует ли мне прислать кого-нибудь сюда, вниз, вместо себя?

Ксар подумал.

– Пришли кого-нибудь из лазаров. Но только не Клейтуса, – поспешно добавил он. – Кого-нибудь другого. У меня могут возникнуть вопросы к ним, когда придет время оживлять тело Самаха.

– Да, Повелитель.

Почтительно кивнув, Мейрит ушла.

Ксар остался стоять, глядя сквозь решетку в камеру Зифнеба. Старик, казалось, забыл о присутствии патрина. Покачиваясь из стороны в сторону и щелкая пальцами, Зифнеб напевал себе под нос:

– Я человек души. Ба-доп, да-ба-доп, да-ба-доп, да-ба-доп. Да, я человек души…

Со злорадным наслаждением Ксар швырнул прутья решетки на прежнее место.

– Старый идиот! Твой труп скажет мне, кто ты есть на самом деле! И от него я узнаю правду об Эпло.

Ксар быстро зашагал по коридору обратно к камере Самаха. На мгновение крики стихли. Змеедракон заглядывал в камеру через решетку. Ксар подошел и встал сзади.

Самах лежал на полу. Казалось, конец его близок. Его кожа была землистого цвета, на ней блестели капельки пота. Он прерывисто дышал. Тело его корчилось и извивалось.

– Ты убиваешь его, – заметил Ксар.

– Он оказался слабее, чем я думал, Повелитель, – оправдываясь, сказал Санг-дракс. – Но я могу высушить его от морской воды и дать ему возможность вернуть себя к жизни. Он будет все еще слаб, пожалуй, слишком слаб, чтобы решиться на побег. Однако появится опасность, что…

– Нет, – Ксару начинало это надоедать. – Мне нужна информация. Оживи его, но лишь настолько, чтобы я мог поговорить с ним.

Железные прутья растаяли в воздухе. Санг-дракс вошел внутрь камеры, ткнул Самаха носком сапога. Сартан, застонав, скорчился от боли. Ксар тоже шагнул в камеру. Присев на корточки перед распростертым на полу Самахом, Повелитель Нексуса приподнял обеими руками голову сартана. Прикосновение рук Повелителя было грубым и резким, его длинные ногти впились в посеревшее лицо Самаха, оставив на нем поблескивающие подтеки крови.

Самах с усилием открыл глаза. Он смотрел на Повелителя, дрожа от ужаса, но видно было, что сартан не узнает его. Ксар встряхнул его голову, еще глубже впился ногтями в кожу.

– Ну, узнаешь? Узнаешь меня?!

Самах лишь судорожно хватал ртом воздух. В горле его что-то заклокотало. Ксару был знаком этот признак.

– Седьмые Врата! Где находятся Седьмые Врата? Глаза Самаха широко раскрылись.

– Я не хотел… Смерть… Хаос! Что-то… получилось не так…

– Седьмые Врата! – настаивал Ксар.

– Исчезли… – закрыв глаза, Самах лихорадочно зашептал: – Исчезли… Отослал их… Никто не знает… Повстанцы… могли попытаться… испортить… Отослал их…

Кровавая пена выступила на губах Самаха. Его неподвижный взгляд был в ужасе устремлен на что-то, видимое только ему самому.

Ксар отпустил голову Самаха. Она бессильно упала, со стуком ударившись о каменный пол. Повелитель приложил ладонь к неподвижной груди Самаха, охватил пальцами его запястье – ничего.

– Он мертв, – спокойно проговорил Ксар, справившись с волнением. – И его последние мысли были о Седьмых Вратах. Он утверждал, что отослал Врата! Какая чушь! Он оказался сильнее, чем ты думал, Санг-дракс. У него хватило сил доиграть эту комедию до конца. А теперь – быстро!

Ксар рывком разорвал мокрые одежды Самаха, освободив неподвижную грудь. Достав кинжал с лезвием, покрытым магическими рунами, Повелитель поднес его острие к сердцу Самаха и разрезал кожу. Кровь, алая теплая кровь полилась из-под острого лезвия. Работая быстро и уверенно, повторяя про себя магические руны и нанося их на кожу, Ксар кинжалом вырезал знаки некромантии на мертвом теле Самаха.

Кожа под руками Повелителя остывала, кровь сочилась медленнее. Змеедракон стоял рядом, наблюдая, и улыбка светилась в его единственном зрячем глазу. Ксар не поднимал головы от работы. При звуке приблизившихся шагов Повелитель Нексуса коротко спросил:

– Лазар? Ты здесь?

– Я здесь, – отозвался голос.

– …я здесь, – со вздохом повторило эхо.

– Отлично.

Ксар выпрямился. Его руки были залиты кровью, кинжал потемнел от нее. Протянув руку над сердцем Самаха, Ксар произнес несколько слов. Сердечная руна вспыхнула синим свечением. Со скоростью молнии магическая сила распространилась от знака сердца к соседнему, от него – к следующему и так дальше и дальше. Вскоре синие огоньки вспыхивали и мигали по всему телу.

Жуткая светящаяся фигура колебалась вблизи тела, как тень умершего, но только созданная не из тьмы, а из света. Ксар ахнул. Этот бледный образ был призраком – эфемерной бессмертной частью любого живого существа, которую менши называли “душой”. Призрак попытался отделиться, освободиться от тела, но был прочно привязан к своей холодной, окровавленной оболочке и мог только корчиться в агонии, подобной той, что испытало тело, подвергавшееся пыткам.

Вдруг призрак исчез. Ксар нахмурился, но тут заметил, как мертвые глаза загорелись изнутри жутковатым светом – это в жалком подобии жизни душа на мгновение соединилась с телом.

– Есть! – воскликнул в волнении Ксар. – Получилось! Я вдохнул жизнь в мертвое тело!

Но что делать с ним теперь? Повелителю ни разу не приходилось видеть воскрешение умерших, он только слышал об этом от Эпло Потрясенный и полный отвращения от увиденного, Эпло был слишком краток в своем рассказе.

Мертвое тело Самаха вдруг резко село. Он превратился в лазара.

Ксар в растерянности отступил на шаг. Он приказал рунам на своем теле ярко вспыхнуть красным и синим огнем. Лазары – могущественные существа. Они возвращаются к жизни с испепеляющей ненавистью ко всем живущим. Лазары не чувствуют ни боли, ни усталости.

Обнаженный, покрытый кровавыми узорами магических знаков, Самах непонимающе оглядывался вокруг; в его мертвых глазах время от времени, когда призрак влетал внутрь тела, вспыхивали огоньки жалкого подобия жизни.

Владыка был ошеломлен своей победой и испытывал благоговейный страх. Ему нужно было время, чтобы подумать и успокоиться.

– Лазар, скажи ему что-нибудь, – Ксар махнул дрожащей от волнения рукой. – Поговори с ним.

Он отошел к дальней стене, чтобы наблюдать оттуда, торжествуя свою победу.

Лазар послушно сделал шаг вперед. До своей смерти, которая, судя по страшным отметинам, до сих пор сохранившимся на его горле, была насильственной, он был молод и хорош собой. Ксар мельком взглянул на лазара, для того лишь, чтобы убедиться, что это не Клейтус.

– Ты принадлежишь к моему народу, – сказал лазар Самаху. – Ты – сартан.

– Да… Я был им… – послышался голос мертвеца.

– …да… я был… – долетело зловещее эхо плененного призрака.

– Зачем ты прибыл на Абаррах?

– Научиться некромантии.

– Ты прибыл сюда, на Абаррах, – повторил лазар безжизненным монотонным голосом, – чтобы научиться искусству некромантии. Чтобы использовать умерших как рабов для живых.

– Да, это так… это так…

– И теперь ты знаешь, какую ненависть питают мертвые к живым, которые держат их в рабстве. Теперь ты понимаешь, что это такое… свобода…

Призрак извивался и корчился в тщетных попытках освободиться. Ненависть, написанная на лице мертвеца, когда он обратил свои слепые и все же слишком хорошо видящие глаза к Повелителю, заставила побледнеть даже Ксара.

– Эй, лазар, – поспешил вмешаться Повелитель Нексуса, – как там тебя зовут?

– Джонатан.

– Хорошо, Джонатан, – Ксар где-то слышал это имя, но сейчас ему было не до этого. – Хватит болтать о ненависти. Вы, лазары, теперь обрели свободу, свободу от слабостей тела, так досаждавших вам при жизни. И вы бессмертны. Это великий дар, который мы, живые, передали вам.

– Дар, которым мы были бы рады поделиться, – заметил Самах низким, внушающим ужас голосом.

– …поделиться… – донеслось угрюмое эхо.

Ксар был недоволен. Светящиеся руны на его теле ярко вспыхнули.

– Ты заставляешь меня понапрасну тратить время. У меня к тебе много вопросов, Самах. Много вопросов, и на все ты мне ответишь. Но первый, самый важный вопрос – это тот, что я задал тебе перед смертью. Где находятся Седьмые Врата?

Лицо мертвеца исказилось, тело содрогнулось. Призрак проглядывал через безжизненные глаза с некоторым страхом.

– Я не скажу… – синие губы мертвеца двигались, но звуки вылетали не из них. – Я не скажу…

– Нет, скажешь! – твердо произнес Ксар, хотя и был несколько растерян. Чем можно запугать того, кто не чувствует боли, кто не знает страха? Разочарованный, он обратился к Джонатану. – Каков смысл этого открытого неповиновения? Вы, сартаны, заставляете мертвых раскрывать все их секреты. Я знаю, Клейтус сам мне об этом рассказывал. То же утверждал мой посланец, который раньше побывал здесь.

– При жизни Самах обладал сильной волей, – ответил лазар. – Возможно, ты слишком рано оживил его. Если бы тело оставили в покое на необходимый трехдневный срок, призрак покинул бы его, и тогда душа, то есть воля, не могла бы больше влиять на действия тела. А сейчас стремление к неповиновению, с которым он умирал, все еще живо.

– Но он будет отвечать на мои вопросы? – не унимался Ксар. Его разочарование возрастало.

– Будет. Со временем, – ответил Джонатан, и в отозвавшемся голосе эха прозвучала скорбь. – Со временем он забудет все, что было для него важным при жизни. Он будет знать только жгучую ненависть к тем, кто все еще жив.

– Со временем! – Ксар скрипнул зубами. – Сколько времени нужно? День? Неделю?

– Этого я не знаю.

– Чушь! – Ксар сделал несколько быстрых шагов и остановился точно перед Самахом. – Отвечай на мой вопрос! Где находятся Седьмые Врата? Какая тебе разница? – добавил он уже другим тоном. – Ведь теперь тебе это неважно. Ты перечишь мне только потому, что это единственное, чему ты не разучился.

Свет в мертвых глазах вспыхнул снова.

– Мы отослали их… далеко…

– Лжешь, – Ксар уже терял терпение. Все получалось не так, как он задумал. Он поторопился. Следовало подождать. В следующий раз он не будет так торопиться. Когда убьет того старика. – Отослать Врата – это бессмысленно. Скорее вы должны были бы спрятать их там, где могли бы воспользоваться ими снова в случае необходимости. Возможно, вы уже воспользовались ими, чтобы раскрыть Врата Смерти! Скажи мне правду. Это имеет какое-то отношение к цитадели…

– Хозяин! – прокатилось по коридору. Ксар вскинул голову на звук. В конце коридора показался Санг-дракс. Он кричал и отчаянно жестикулировал.

– Хозяин! Скорее! Старик пропал!

– Ты хочешь сказать, он мертв? – буркнул Ксар. – Тем лучше. А теперь оставь меня.

– Нет, не умер! Он исчез! Исчез!

– Что за глупые шутки? – сурово спросил Ксар. – Он не мог исчезнуть. Отсюда не убежишь.

– Не знаю, Повелитель Нексуса, – в свистящем шепоте дракона слышался такой гнев, что это смутило даже Ксара. – И все-таки он исчез. Иди и убедись в этом сам.

Делать нечего. Ксар бросил последний злобный взгляд на Самаха, совершенно безучастного к происходящему, и поспешил в противоположный конец коридора.

Когда Повелитель Нексуса удалился и его резкие рассерженные возгласы послышались из дальнего конца коридора тюремного отсека, Джонатан заговорил спокойным, тихим голосом.

– Теперь ты понимаешь.

– Да! – призрак с отчаянием смотрел из безжизненных глаз, как живой человек мог бы смотреть из своей темницы. – Теперь я понимаю.

– Ты всегда знал правду, не так ли?

– Как мог я признать ее? Мы должны были казаться богами. Во что превратила бы нас правда?

– В простых смертных. Кем ты и был на самом деле.

– Слишком поздно. Все пропало, все пропало.

– Нет. Волна способна выправиться. Положись на нее. Расслабься. Плыви вместе с ней, пусть она уносит тебя.

Призрак Самаха нерешительно медлил. Он то устремлялся в тело, то вылетал из него, не в силах покинуть его навсегда.

– Нет, не могу. Я должен остаться. Я должен быть верен…

– Быть верен – чему? Ненависти? Страху? Мести? Доверься Волне. Почувствуй, как она несет тебя.

Тело Самаха по-прежнему оставалось в сидячей позе на твердом камне. Глаза были устремлены на Джонатана.

– Смогут ли они простить меня?

– А ты сам сможешь себе простить? – мягко спросил лазар.

Тело Самаха – эта мертвенно-бледная окровавленная оболочка – тихо опустилось на каменную скамью. Потом содрогнулось и затихло. Глаза потемнели и теперь стали действительно безжизненными.

Протянув руку, Джонатан закрыл их.

Ксар, подозревая какой-то обман, пристально вглядывался в полумрак камеры Зифнеба. Пуста. От промокшего и оборванного старика-сартана не осталось и следа.

– Дай-ка мне факел! – приказал сбитый с толку Ксар, недоуменно оглядываясь.

Повелитель Нексуса нетерпеливым жестом руки развел прутья решетки и вошел в камеру, освещая каждый ее уголок.

– Что ты надеешься там увидеть, Повелитель? – сварливо пробурчал Санг-дракс. – Думаешь, он играет с тобой в прятки? Я же сказал – он исчез.

Ксару не понравился тон змеедракона. Повелитель обернулся и поднял факел так, что его свет ударил в единственный зрячий глаз дракона.

– Если он сбежал, в этом виноват ты! Ты должен был стеречь его! “Морская вода Челестры!” – передразнил Ксар. – “Лишает их магической силы!” Что-то не похоже!

– Уверяю тебя, все так и было, – пробормотал Санг-дракс.

– Но он не мог убежать далеко, – размышлял Ксар. – У входа во Врата Смерти стоят наши стражники. Он…

Внезапно змеедракон издал резкое шипение. Это было шипение ярости, казалось, оно кольцами обвивается вокруг Ксара и сжимает, не давая ему дышать. Санг-дракс указал рукой в узорах рун на каменную скамью.

– Вон, там! – больше он ничего не мог произнести, у него перехватывало дыхание.

Ксар посветил факелом в указанном направлении. Его взгляд уловил блеснувшую на камне искру. Протянув руку, он взял что-то маленькое, невесомое, поднес к свету.

– Это всего лишь чешуйка…

– Чешуйка дракона! – Санг-дракс с ненавистью посмотрел на нее, но не дотронулся.

– Возможно, – уклончиво заметил Ксар. – Многие рептилии покрыты чешуей, но не все они драконы. Да и что с того? Это не имеет никакого отношения к исчезновению старика. Эта чешуйка, может быть, пролежала здесь сотни лет…

– Ты, несомненно, прав, Повелитель Нексуса, – Санг-дракс неожиданно заговорил небрежно-равнодушным тоном, хотя его единственный глаз продолжал вглядываться в чешуйку. – Какое отношение может иметь дракон – к примеру, один из моих родственников – к этому полоумному старику? Я пойду предупрежу стражников.

– Я сам отдам приказание… – начал было Ксар, но слова его прозвучали напрасно.

Санг-дракс уже исчез.

Раздражаясь все сильнее, Повелитель оглядел пустую камеру. Незнакомое чувство тревоги обжигало его.

“Что происходит?” – пришлось ему спросить самого себя, и уже один тот факт, что он вынужден задавать себе такой вопрос, говорил Повелителю Нексуса, что он перестал быть хозяином положения.

Много раз за свою жизнь Ксар испытывал страх. Он испытывал страх каждый раз, когда приходил в Лабиринт. И все же он умел заставлять себя преодолеть страх, использовать его себе на пользу, направив его энергию на самосохранение, потому что верил, что владеет ситуацией. Он мог не знать, какого именно врага Лабиринт обрушит на него, но он знал каждого из существующих врагов, знал его силу и его слабость.

Но сейчас… Что же происходит сейчас? Каким образом этот помешанный старик сбежал? И, самое главное, чего так испугался Санг-дракс? Что такое известно змеедракону, о чем он предпочитает молчать?

“Эпло не доверял им, – сказал про себя Повелитель, свирепо глядя на чешуйку в руке. – Он предупреждал меня, что им не следует верить. То же самое говорил и этот болван, чей труп лежит сейчас там. Нет, – Ксар нахмурил брови, – я вовсе не верю заявлениям Эпло или Самаха. Но я начинаю верить, что у этих змеедраконов есть свои цели, которые могут совпадать с моими, но могут и не совпадать.

Да, Эпло предупреждал меня о них. Но что, если он это делал только для того, чтобы скрыть от меня свою собственную связь с ними? Некогда они называли его “хозяином”1. В этом он мне признался. И Клейтус тоже общается с ними. Может быть, они все в заговоре против меня?”

Ксар оглядел камеру. Свет факела стал слабеть, тени сгустились, обступая его. Повелителя не волновало отсутствие света. Свечение магических знаков на его теле заменяло его, и по первому желанию Ксара тьма могла превратиться в свет.

Такое желание возникло. Он отбросил бесполезный теперь факел и разогнал тени, прибегнув к собственной магии. Ксар не любил этот мир, этот Абаррах. Здесь он постоянно ощущал приступы удушья. Этот воздух был губителен для всего живого, и хотя магическая сила Ксара обезвреживала этот яд, она не могла смягчить смрад сернистых испарений, уничтожить зловонный запах смерти.

– Я должен действовать, и действовать немедленно, – сказал он.

А начнет он с того, что узнает, где находятся Седьмые Врата.

Ксар вышел из камеры Зифнеба и быстро зашагал по коридору. Лазар, назвавшийся Джонатаном, – где мог Ксар слышать это имя? Несомненно, от Эпло, но в связи с чем? – стоял в коридоре. Само тело Джонатана было неподвижно, но его призрак беспрестанно колебался из стороны в сторону, что крайне раздражало Ксара.

– Ты сделал то, что тебе было ведено, – сказал ему Ксар, – теперь можешь идти.

Лазар ничего не ответил. И не стал спорить. Просто пошел прочь.

Ксар подождал, пока тот шаркающей походкой проковыляет по коридору. И тогда, выбросив из головы несносного лазара, а заодно и драконью чешуйку, и Санг-дракса, обратил все свое внимание на то, что было сейчас самым важным. На Самаха.

Труп лежал на каменной скамье. Он выглядел так, будто мирно дремлет. Это больше всего возмутило Ксара.

– Вставай! – рявкнул он. – Я собираюсь говорить с тобой.

Труп не двинулся с места.

Паника овладела Повелителем. Он увидел, что глаза мертвеца закрыты. Ни у одного из тех лазаров, кого ему доводилось видеть, глаза закрыты не были. Ксар склонился над телом, приподнял вялое веко. И не увидел того, что ожидал. Жуткий свет жизни не вспыхивал и не мерцал в пустых глазницах. Призрак исчез, улетел.

Самах был свободен.