Слово от автора 12 page

Роберта искоса взглянула на картинку в блокноте. Под котлом алхимика пылал огонь, а ниже пламени имелась надпись: «ANBO».

— «Анбо»? — прочитала она. — Это на каком языке?

— Я такого не знаю, — сказала Анна.

— Значит, после смерти Рейнфилда у вас остались только блокнот и запись одной из ваших бесед? — спросил Бен.

— Да, — со вздохом ответила она. — Это все, что у меня есть.

«Какого черта я приехал сюда! — со злостью подумал Бен. — Последний шанс, но и он ни к чему не привел».

Анна задумчиво посмотрела на копию рисунка с лезвия кинжала. В ее голове родилась идея. Она еще не была уверена, но…

Зазвонил телефон.

— Прошу прощения, — извинилась она, направляясь в прихожую.

Бен и Роберта услышали ее недовольный голос из коридора.

— Эдуард, я же просила вас не звонить мне больше… Нет, я не хочу, чтобы вы приезжали ко мне сегодня вечером. У меня гости… Нет, завтра вечером тоже нельзя!

Когда Анна вернулась в гостиную, Роберта любовалась изумительным средневековым свитком, висевшим в стеклянной раме над камином. Потрескавшийся и потемневший до коричневого цвета пергамент изображал старинную карту Лангедока с разбросанными на ней городами и замками. По краям карты виднелись фрагменты текста на латыни и средневековом французском. Разноцветные буквы были витиевато выписаны искусным каллиграфом.

— Анна, это оригинальный экземпляр? Ему, наверное, цены нет.

Итальянка рассмеялась.

— Американец, который подарил мне его, тоже думал, что свиток бесценный. Когда ему сказали, что это катарская карта тринадцатого века, он заплатил за нее сто тысяч долларов. Но она оказалась подделкой.

— Подделкой?

— На самом деле она не старше этой виллы. Ее изготовили в девяностых годах девятнадцатого века. Моего американского друга кинули — кажется, так у вас говорят. Он жутко разозлился и подарил карту мне. Ему следовало бы знать, что настоящий свиток в таком состоянии стоил бы миллионы долларов.

— Мы, янки, алчные собиратели всего, что похоже на антиквариат, — с улыбкой сказала Роберта. — Наверное, это объясняется незрелостью американской культуры.

Она повернулась к высокому книжному шкафу и пробежала взглядом по сотням книг, собранных Анной Манзини. Так много всего — история, археология, архитектура, изобразительное искусство, научные тома.

— Какие интересные издания, — прошептала Роберта. — Надо бы переписать названия. Возможно, когда у меня появится свободное время, я тоже…

Вспомнив, что ее дорожный дневник остался в сумке, она пошла за ним к машине.

— Мистер Хоуп, хотите, я покажу вам кое-что? — спросила Анна, беря Бена за руку.

Она провела его через стеклянные двери на террасу, где располагался небольшой уютный сад. Пройдя по каменистой тропе вдоль края поляны, они поднялись к вершине небольшого холма. Перед Беном открылась величественная панорама земли, купавшейся в лучах заката. Он мог видеть окрестности на мили вокруг. Суровые горы Лангедока под куполом ясного неба походили на торжественное многоцветное полотно, раскрашенное золотистыми, красными и голубыми тонами. Указав рукой на дальний край долины, Анна обратила его внимание на развалины двух замков, чьи зазубренные черные контуры на высоких горных пиках отчетливо проступали на фоне синего неба.

— Это катарские крепости. — Она прикрыла глаза ладонью от сияния заходящего солнца. — В тринадцатом веке они были разрушены Альбигойским крестовым походом. Катары и их предки строили по всему Лангедоку замки и церкви. Но папская армия уничтожила плоды их трудов.

Помолчав немного, она повернулась к Бену.

— Я хочу открыть вам один секрет. Алхимики верили, что расположение этих древних мест имеет огромное значение.

Бен недоуменно встряхнул головой.

— Какое значение?

Она улыбнулась.

— Никто не знает наверняка. Говорят, где-то в Лангедоке есть тайное святилище алхимиков. Расположение катарских городов и поселений указывало на него, и тот, кто мог разгадать эту головоломку, обретал великую мудрость и силу.

Темные волосы Анны развевались в воздухе под дуновениями мягкого бриза. Она выглядела божественно прекрасной.

— Бен, — смущенно спросила она, — вы не рассказали мне всей правды, верно? Вы ищете какой-то секрет?

Справившись с собой, Бен кивнул.

— Да.

Ее миндалевидные глаза засияли.

— Я так и думала. Этот секрет связан с алхимией и с легендой о Фулканелли?

Он еще раз кивнул, очарованный ее острой как бритва проницательностью.

— Я ищу манускрипт, — признался он. — Судя по всему, Клаус Рейнфилд знал о нем, и я надеялся получить через него какие-то зацепки. К сожалению, ничего не вышло.

— Я помогу вам в ваших поисках. По крайней мере, мы должны встретиться еще раз. Думаю, вместе мы что-нибудь найдем.

— Вы очень добры, Анна. Мне тоже хотелось бы увидеться с вами.

— Я позвоню вам послезавтра. Ваш визит навел меня на кое-какие мысли, и я должна выяснить некоторые подробности.

Вернувшись в дом, Роберта с изумлением осмотрела пустую гостиную. Бен и Анна куда-то ушли. Через несколько мгновений ветер принес их отдаленные голоса. Роберта выглянула через стеклянную дверь и увидела, как они спускались по склону холма. До нее донесся звонкий смех Манзини. Стройная фигура итальянки была подсвечена солнечным светом. Бен держал ее под руку. Черт! Ей чудится или на самом деле так? Они вели себя как старые друзья.

«А чего ты ожидала? Анна прекрасна. Она способна очаровать любого мужчину. Что за паника, Райдер? — спросила она себя. — Почему ты так разволновалась?»

Но уже через секунду Роберта все поняла. Она действительно волновалась. С ней произошла ужасная вещь: она влюбилась в Бена Хоупа.

На следующий день Бен проснулся в мрачном настроении. Не находя себе места, он бесцельно блуждал по пыльным улочкам Сен-Жана. Его поиски зашли в тупик. Два дня назад во время телефонного разговора с Ферфаксом он все еще надеялся, что встреча с Анной Манзини даст какую-нибудь полезную информацию. Бен не стал говорить ему о том, что манускрипт, скорее всего, уничтожен. Он пожалел старика и пробудил его надежды. Но теперь, оценивая ситуацию, он не знал, что делать дальше.

На площади рядом с мемориальным монументом, посвященным Первой мировой войне, располагался деревенский бар с небольшим залом и крохотной террасой, где морщинистые старцы, словно рептилии, грелись на солнце или играли в петанк[20]на пустой площадке. Когда Бен вошел в бар, все клиенты — трое местных выпивох, резавшихся в карты в затемненном углу, — повернулись и посмотрели на незнакомого высокого блондина. Он угрюмо кивнул, приветствуя их, и они ответили ему нечленораздельным ворчанием. Бармен сидел за стойкой и читал газету. Пахло пивом и табачным дымом.

На стене висел плакат, объявлявший о людях, пропавших без вести: «Вы видели этого мальчика? Марк Дюбуа, 15 лет».

Бен вздохнул. Еще один пропавший парень.

«Вот чем я должен заниматься: разыскивать таких подростков, а не болтаться тут, напрасно теряя время».

Облокотившись о стойку и прикурив сигарету, он попросил бармена наполнить его флягу. В заведении имелась только одна марка виски — какая-то отвратительная жидкость цвета кобыльей мочи. Бену было все равно. Он заказал двойную порцию пойла, сел на табурет у стойки и, глядя в пространство, стал посасывать обжигающий горло напиток.

«Возможно, пора признать поражение», — подумал он.

Это дело с самого начала не нравилось ему. Нужно было сохранять объективность. Его первое впечатление оказалось верным. Ферфакс, подобно всем отчаявшимся людям, мечтавшим спасти любимых родственников, пал жертвой страстного желания. А манускрипт Фулканелли, скорее всего, был уничтожен. И даже если он уцелел, какая разница? Скорее всего, в нем содержалась обычная чушь. Что, если «великого секрета» никогда не было? Конечно не было! Это выдумка, миф и пустые фантазии — корм для доверчивых мечтателей.

Однако мог ли он назвать Анну Манзини доверчивой мечтательницей? Кто ее знает… Возможно, она именно такая? Он толкнул пустой бокал вдоль стойки бара, насыпал горсть монет в щербатое деревянное блюдце и попросил еще одну двойную порцию. Когда Бен допил и заказал еще, он заметил, что три старых картежника обернулись на звук шагов.

В бар влетела раскрасневшаяся возбужденная Роберта.

— Я так и знала, что найду тебя здесь, — отдышавшись, сказала она. — Послушай, Бен. У меня есть идея.

Судя по ее виду, она бежала сюда от самого дома Паскаля. Но Бен был не в настроении, чтобы разделить ее энтузиазм.

— Расскажешь в другой раз, — проворчал он. — Не мешай мне думать.

Он действительно думал. Бен собирался позвонить Ферфаксу и сообщить, что выходит из дела. Он решил вернуть аванс, объявить о своем бессилии и отправиться домой.

— Послушай, это важно, — настаивала Роберта. — Давай выйдем отсюда. Нет, не допивай. Я вижу, ты уже принял достаточно. Ты нужен мне с ясной головой.

— Уйди, Роберта. Я занят.

— Чем ты занят? Выпивкой? Накачаешься до упора? До язвы?

— Поправка: язва появляется от споров с женщинами. — Бен указал на стакан. — А это ее лечит.

— Я с тобой не спорю, — нетерпеливо возразила она. — Но ты посмотри на свое нынешнее состояние. Ты называешь себя профессионалом?

Бен бросил на нее свирепый взгляд, с громким стуком поставил бокал на стойку и неловко соскользнул с табурета.

— Ты очень рискуешь, — предупредил он ее, когда они вышли в сияние предзакатных лучей осеннего солнца. — Будем надеяться, что твоя идея очень и очень хорошая. Иначе дело дрянь…

Роберта сосредоточилась, обернулась к Бену, и ее серьезный взгляд заставил его замолчать.

— Я думаю, она тебе понравится. Ладно, слушай. Если мои догадки верны, манускрипт, украденный Клаусом Рейнфилдом, не утрачен. И он вполне доступен.

Бен разочарованно покачал головой.

— Ты бредишь? Паскаль сам собирал обрывки. Дождь и влага уничтожили свиток.

— Верно. Но вспомни блокнот! Блокнот Рейнфилда!

— И что он тебе даст? — ухмыльнулся Бен. — Ты вытащила меня из бара ради этой чепухи?

— Возможно, он важнее, чем мы думаем.

— Что ты имеешь в виду? — нахмурив брови, спросил Бен.

— Ты просто выслушай меня, ладно? Вот моя идея. Вдруг блокнот и является тем самым манускриптом?

— Ты с ума сошла? Как он может быть манускриптом?

— Я имею в виду не сам блокнот, тупица. Я хочу сказать, что его содержание может копировать текст древнего свитка. Возможно, Рейнфилд просто перенес туда секреты Фулканелли.

— Гениальная мысль! Но как он мог сделать это в психушке? С чего он копировал, если оригинал утрачен? Брал информацию из астрала? Я возвращаюсь в бар.

Он повернулся, собираясь уйти.

— Заткнись и выслушай меня наконец! — закричала Роберта и схватила его за руку. — Я пытаюсь объяснить тебе важную вещь, тупоголовый ты недоносок! А если Рейнфилд помнил текст наизусть? И записал его в блокнот?

Бен огорченно вздохнул и посмотрел на нее.

— Роберта, там больше тридцати страниц. Головоломки и рисунки, геометрические символы, цифры, фрагменты текстов на латыни и на французском. Такой объем материала невозможно запомнить — слишком много деталей.

— Рейнфилд носил его с собой целых четыре года, — возразила Роберта. — Он жил в нищете. Манускрипт был его единственным богатством. Он от него с ума сошел.

— Я не верю, что человек может обладать такой феноменальной памятью. Особенно свихнувшийся алхимик.

— Бен, я изучала нейробиологию в Йельском университете. Это кажется тебе необычным, но такое вполне возможно. Ученые называют подобные феномены эйдетической, или фотографической, памятью. Этот вид памяти обычно проявляется у детей и пропадает во время взросления. Однако есть люди, у которых такая память сохраняется на протяжении всей жизни. Рейнфилд страдал ПМР, из чего я могу предположить…

— ПМР?

— Психотическим маниакальным расстройством, — терпеливо объяснила Роберта. — Вспомни его симптоматику. Он без видимой причины — или по причине, никому, кроме него, не понятной, — повторял определенные слова и действия. Науке известны случаи, когда маниакальные невротики обладали сверхъестественной памятью. Они могли запоминать огромные массивы информации, невероятно сложные для восприятия обычных людей: длинные математические уравнения, детализированные картины, большие куски технического текста. Ученые регистрируют такие случаи уже почти век.

Бен сел на скамью. Его ум быстро прояснялся от дурмана виски.

— Подумай сам, — усевшись рядом с ним, продолжила Роберта. — Врачи дали Рейнфилду блокнот, чтобы он записывал свои сны. Это стандартная процедура психотерапии. Но он использовал блокнот для сохранения воспоминаний. Он старательно восстановил те записи, которые украл и позже потерял. Психиатры не понимали, что он делал. Они не знали, откуда Рейнфилд берет материал. Они считали его каракули бредом. Но вдруг в нем содержится нечто большее?

— Этот парень спятил! Как мы можем доверять сумасшедшему?

— Я не ставлю под сомнение его безумие, — ответила Роберта. — Но он был одержим. А такие люди помнят объекты своей одержимости до мельчайших деталей. То есть Клаус мог восстановить манускрипт достаточно близко к оригиналу, и безумие тут ни при чем. Блокнот Рейнфилда может оказаться идеальной или почти идеальной копией документов, которые Жак Клеман не сжег, благоговея перед даром Фулканелли.

Поразмыслив, Бен тихо спросил:

— Ты уверена?

— Конечно нет. Но я думаю, мы должны вернуться к Анне Манзини и проверить это предположение. Вдруг будет какая-то польза?

Она выжидающе посмотрела на него.

— Ну? Как тебе моя идея?

Анна никак не могла сконцентрироваться на работе. Ей так и не удалось придумать план исторического романа, она сократила его и взялась за набросок введения. Поначалу задача казалась легкой и простой — она прекрасно знала тему. Но слова не желали изливаться на бумагу. И теперь ум нашел себе новый повод для отвлечения вдобавок к творческому кризису, терзавшему ее на протяжении нескольких месяцев. Каждый раз, когда Анна пыталась переключить все внимание на работу, мысли разбегались в стороны, и через пару минут она погружалась в мечты о Бене Хоупе.

Что-то не давало ей сосредоточиться. Что-то, скрытое в глубине ее разума… Но что именно? Это походило на далекое и туманное воспоминание, словно полузабытое слово, вертевшееся на кончике языка, которое она никак не могла оформить в ясную мысль. Анна посмотрела на блокнот Рейнфилда, лежавший на столе около ее локтя. Взгляд скользнул по узору, срисованному с лезвия кинжала. Она вставила этот лист кальки между испачканными страницами. Ей снова и снова казалось, что блокнот содержал в себе нечто большее, чем она могла понять. Все эти знаки и символы…

Анна откинулась на спинку кресла и посмотрела в окно. В темневшем синем небе над черной линией горных вершин появились мигающие звезды. Ее взгляд остановился на Поясе Ориона. Там, за девятьсот световых лет от Земли, находился Ригель — далекое светило. Как странно звезды оживляют историю! Свет, который она видела сейчас, начал свой путь к Земле почти тысячу лет назад. Глядя на него, Анна как бы возвращалась в забытые эпохи и встречалась с ожившим прошлым. Какие темные ужасы и прекрасные секреты видели звезды, сиявшие над средневековым Лангедоком?

Она вздохнула и попыталась вернуться к работе.

«Представьте себе замок на вершине горы Монсегюр. Март 1244 года. Восемь тысяч крестоносцев, нанятых католической церковью, окружили последний оплот катаров, который защищали триста еретиков. После восьмимесячной осады и непрерывного обстрела замка уцелевшие катары начали гибнуть от голода. Затем последовал штурм крепостных валов, и все захваченные в плен жители были сожжены заживо служителями святой инквизиции. Но перед резней из осажденного замка бежали четверо священников. Они унесли с собой бесценные реликвии и исчезли в безвестности, сокрыв свою дальнейшую историю завесой тайны. Какой была их миссия? Какие секреты и баснословные сокровища катарской культуры они спасли от гонителей? Действительно ли существовали эти реликвии, а если да, что они собой представляли? Эти вопросы остаются без ответа и поныне».

Анна отложила ручку. Было чуть больше девяти часов вечера, но она собиралась лечь пораньше. Лучшие идеи часто приходили ей в голову перед сном, когда она расслаблялась. Анна решила принять горячую ванну, потом немного выпить и полностью отдаться своим мыслям. Возможно, завтра утром она проснется с более ясной головой, позвонит Бену Хоупу и договорится с ним о новой встрече. Интересно, по какому следу он идет? Какое тайное знание таится в символах золотого креста и в манускрипте Фулканелли? Как они связаны с ее собственными исследованиями катарских реликвий? Упоминание о них почти стерлось из человеческой памяти, в анналах истории сохранилась лишь древняя легенда.

Ей нравилось это любопытство — она не чувствовала такого уже давно… Анна улыбнулась. Возбуждение, которое Бен зародил в ней, объяснялось не только интеллектуальным интересом. Она с нетерпением ожидала их следующей встречи. Закрыв дверь кабинета, Анна прошла по коридору, пересекла спальню и оказалась в ванной комнате. Она открыла краны, разделась, накинула халат и подвязала длинные волосы. Ей хотелось полюбоваться своим отражением в зеркале, но стекло уже покрылось паром от струившейся горячей воды.

Она вдруг застыла на месте. Снизу послышался шум. Или ей показалось? Она выключила воду, пригнула голову и прислушалась. Может быть, трубы шумят? Анна снова повернула краны и прищелкнула языком от досады на свою пугливость. Но когда она хотела сбросить с плеч халат и забраться в ванну, странный звук повторился. Затянув пояс, она сердито прошла через спальню и остановилась на верхней площадке лестницы. Ее голова склонилась набок, брови нахмурились. Анна внимательно прислушалась.

Ничего. Но она определенно что-то слышала. Анна тихо приподняла бронзовую статуэтку египетского Анубиса, стоявшую на деревянном пьедестале. Сжимая ее в руке, она начала осторожно спускаться по лестнице. Босые ноги ступали беззвучно. Дыхание участилось. Костяшки пальцев побели от напряжения. С каждым шагом темный проем, ведущий в гостиную, увеличивался. Если она сможет добраться до выключателя…

Звук снова повторился.

— Кто здесь?

Ей хотелось, чтобы голос звучал властно и уверенно, но с уст сорвался только слабый и дрожащий дискант. Громкий стук в дверь заставил ее подпрыгнуть. Сердце гулко заколотилось в груди. Она сделала выдох и прокричала:

— Кто там?

— Анна! — послышался голос снаружи. — Это я! Эдуард!

Она облегченно вздохнула, расслабила плечи, и ее левая рука, все еще сжимавшая Анубиса, безвольно опустилась вниз. Она подбежала к двери и открыла ее, позволив Леграну войти. Эдуард не ожидал такого теплого приема — особенно после того, как она несколько раз очень холодно общалась с ним по телефону. Он был приятно удивлен, когда Анна почти силой втащила его за руку в гостиную.

— Зачем вам эта штука?

Он с улыбкой кивнул на статуэтку. Анна смущенно посмотрела на свою руку, чувствуя себя ужасно глупо. Она поставила Анубиса на стол.

— Я услышала какой-то шум и очень испугалась, — ответила она, приложив ладонь к груди и на мгновение закрыв глаза.

— О, эти старые дома действительно полны странных звуков, — со смехом отозвался Эдуард. — Мой такой же. Скорее всего, вас напугала мышь. Просто удивительно, как много шума способна создавать малюсенькая мышка.

— Нет, наверное, это был шум вашей машины, — возразила она. — Извините меня за мой вид.

— Я не хотел пугать вас, Анна.

Заметив, что она в халате, он вежливо спросил:

— Надеюсь, вы не спали?

Она, успокоившись, одарила его теплой улыбкой.

— Честно говоря, я собиралась принять ванну. Возможно, вы нальете себе выпить, а я отлучусь и вернусь к вам через пять минут.

— Конечно, идите и не торопитесь. Я буду ждать вас, как верный слуга.

Проклятье, подумала Анна, входя в наполненную паром ванную. Когда она затаскивала его в дом, это походило на одобрение, на сигнал о готовности к дальнейшим отношениям. Нельзя сказать, что Легран ей не нравился. Очаровательный мужчина, вполне привлекательный и обходительный. Но даже если бы он ухаживал за ней миллионы лет, Анна не полюбила бы его. В нем было нечто такое… неопределенное и гнетущее… что заставляло ее чувствовать себя неуютно в его обществе. Ей следовало избавиться от Леграна, по возможности мягко, быстро и решительно, пока у него не возникли какие-либо фривольные мысли. Хотя она уже ощущала чувство вины. Бедняга Эдуард.

Тем временем Легран расхаживал взад и вперед по гостиной, репетируя слова, которые он приготовил заранее. Через несколько минут он вспомнил о шампанском и цветах, оставленных в машине. Решившись на этот неожиданный визит, Эдуард не хотел показаться слишком навязчивым и нелепым. Анна могла счесть его утомительным поклонником, переполненным желаниями и страстными ожиданиями. Но когда она без возражений впустила его в дом и явно дала понять, что не против такой компании, он уже не сомневался — цветы придутся кстати. А где тут кухня? Может быть, сунуть бутылку в холодильник, чтобы охладить шампанское, пока Анна нежится в ванне? Похоже, намечается прекрасный романтический вечер. Дрожа от нервного возбуждения, Легран направился к своей машине.

Анна выбралась из ванны, обтерлась полотенцем и надела легкие брюки и блузу. Стереосистема в спальне играла симфонию Моцарта. Когда начался ее любимый второй акт, она стала подпевать мелодии. Спускаясь по лестнице, Анна все еще не знала, как ей вести себя с нежданным гостем. Может быть, позволить ему остаться, но обращаться с ним уже холоднее?

Входная дверь была широко раскрыта. Она неодобрительно всплеснула руками. Куда он ушел? Решил прогуляться по ночному саду? Она вышла на порог и окликнула его:

— Эдуард? Вы где? Вернитесь!

Затем она увидела Леграна. Он склонился к окну машины. Его голова и плечи находились внутри салона, как будто он что-то доставал.

— Что вы там делаете? — спросила Анна.

Она сбежала по ступеням и остановилась, вдыхая аромат цветов и запахи теплой ночи. Внезапно колени Леграна подогнулись, и тело прижалось к дверце машины. Он не двигался.

— Эдуард, что с вами?

Неужели он успел так напиться? Вытянув руку, Анна потрясла его за плечо. Ноги Леграна подкосились. Он упал на спину и ударился головой о мелкую гальку. Эдуард неподвижно лежал и смотрел на Анну невидящими глазами. На его горле виднелась чудовищная рана, протянувшаяся от уха до уха. Рубашка намокла от крови.

Анна закричала. Она повернулась и побежала к дому. Захлопнув дверь, она трясущейся рукой подняла телефон, но тот ответил молчанием. Шнур был перерезан. Она снова услышала странный звук. На этот раз он раздавался совсем близко — чистый и громкий металлический скрежет, словно кто-то скоблил сталью о сталь. Звук шел изнутри! Из гостиной! Как будто лезвие ножа, не спеша, скользило вниз по прутьям птичьей клетки!

Она побежала к лестнице. Ее босая нога наступила на что-то мягкое и мокрое. Испуганная женщина посмотрела вниз. На самой нижней ступени лежала окровавленная тушка одной из канареек. Анна зажала рот рукой. Из полуоткрытой двери гостиной послышался хриплый смех — точнее, мерзкое хихиканье убийцы, который наслаждался своей игрой. На столе у подножия лестницы стояла статуя Анубиса. Анна схватила ее и, услышав шаги за спиной, метнулась назад к лестнице. Ее мобильный телефон остался в спальне. Если она доберется до него и закроется в ванной комнате…

От рывка за волосы ее голова дернулась назад. Анна взвизгнула от боли. Она увидела мужчину, подошедшего сзади: высокий и мускулистый, с растрепанными волосами стального цвета, с серым лицом, похожим на кусок гранита. Он еще раз дернул Анну за волосы, развернул к себе и толкнул в лицо ладонью в перчатке. Анна упала на пол и замолотила ногами по воздуху. Когда мужчина склонился к ней, она отмахнулась рукой, сжимавшей Анубиса, и статуэтка ударила его по скуле. Послышался хруст.

Голова Боццы отклонилась в сторону. Он приложил перчатку к лицу и бесстрастно посмотрел на кровь. Затем на его лице расползлась кривая усмешка. Франко решил закончить игру и перейти непосредственно к делу. Схватив запястье Анны, он жестко вывернул ей руку. Она закричала. Статуэтка выпала из пальцев и покатилась по ступеням. Неимоверным усилием Анне удалось вырваться. Боцца спокойно наблюдал, как она убегает. Когда жертва поднялась на верхнюю площадку, он снова настиг ее, схватил за волосы и ударил головой о перила лестницы. Анну ослепила вспышка белого света. Она упала на спину, чувствуя кровь на губах.

Он опустился рядом с ней на корточки и алчно осмотрел ее тело. Его взгляд засиял от предвкушения будущих удовольствий. Он сунул руку под куртку. Лезвие с тихим шорохом скользнуло по синтетической обивке ножен. Глаза Анны широко открылись. Франко играючи провел острием ножа по ее блузке — от горла к животу. Ее дыхание участилось. По телу пробежала безотчетная дрожь. Он намотал ее волосы на кулак и оттянул голову назад.

— Мне нужна информация об англичанине, — прошептал Боцца. — Расскажи мне о нем, и я позволю тебе жить.

Он приставил нож к ее щеке.

Ей удалось заговорить, но голос звучал как жалкий писк.

— Какой еще англичанин?

Она почувствовала холод стали и закричала от боли, когда он сделал порез на ее щеке. Боцца отвел нож в сторону и осмотрел трехдюймовую рану. Кровь полилась по лицу Анны. Она замотала головой из стороны в сторону, вырываясь из хватки маньяка. Он прижал нож к ее горлу.

— Скажи, чего он хотел от тебя, — повторил Франко хриплым шепотом. — Говори, или я порежу тебя на куски.

Ее мысли заметались, как напуганные рыбки.

— Он ничего не получил от меня, — проскулила она, отплевываясь от крови, заливавшей ее губы.

— Говори правду, — с угрюмой усмешкой произнес убийца.

— Это правда! — ответила она. — Он искал документ… Древний манускрипт.

Боцца кивнул. Ему как раз об этом и говорили.

— Где манускрипт?

Анна молча обдумывала ситуацию. Он нацелил острие ножа в ее глаз и вопросительно поднял брови.

— Над камином, — прохрипела она. — В стеклянной рамке.

Какое-то время Боцца холодно смотрел на нее, проверяя, не обманывает ли она. Затем нарочито медленными движениями вытер лезвие о ковер и положил нож на пол рядом с собой. Приподняв кулак, он резко ударил жертву в лицо. Голова Анны дернулась в сторону. Боцца оставил бездыханную женщину на верхней площадке лестницы, вложил нож в ножны и спустился в гостиную. Он снял рамку со стены, разбил стекло об угол камина и стряхнул осколки. Средневековая карта выпала из оправы. Боцца скрутил свиток в тугую трубку и сунул во внутренний карман куртки.

Значит, Манзини ничего не отдала англичанину. Усберти будет доволен. Боцца быстро нашел эту женщину и забрал у нее документ, о котором говорил хозяин. Теперь он приведет женщину в чувство и позабавится с ней до утра. Ему нравилось смотреть на лица жертв, когда они понимали, что он не оставит их живыми. Ужас в их глазах в момент осознания своего бессилия в его безжалостных руках возбуждал Франко куда сильнее, чем неторопливые пытки и кульминация криков, которые наступали позже.

Он вернулся в коридор и сердито прищурился. Женщина исчезла.

Анна, шатаясь, вошла в кабинет. Она услышала звук разбитого стекла в гостиной и поняла, что маньяк сломал рамку. Кровь из порезанной щеки стекала по шее. Вся передняя часть блузы стала скользкой и мокрой. У нее кружилась голова, но ей удалось добраться до стола. Капли крови падали с рук на ее записи и книги. Схватив блокнот Рейнфилда в пластиковой обложке, она, ослепленная болью и тошнотой, шатаясь, вернулась в коридор и направилась в спальню.

Поднимаясь по лестнице, Боцца увидел, как дверь спальни захлопнулась. Он неторопливо преодолел последние ступени и, подойдя к двери, достал из сумки на поясе компактный набор отмычек. Через минуту он вошел в спальню и хмуро осмотрел пустую комнату. Здесь имелась еще одна дверь. Боцца попробовал открыть ее, но она была заперта изнутри.

Закрывшись в ванной, Анна начала неуклюже набирать телефон полиции. Пачкая кнопки кровавыми отпечатками, она вдруг вспомнила, что у нее закончился кредит. Ее охватила тошнотворная паника. От головокружения она выронила телефон. Анна понимала, что безумный маньяк не собирался оставлять ее в живых. Ей грозила ужасная участь. В затуманенном уме мелькнула мысль о самоубийстве. Может быть, решить свою судьбу сейчас, пока он не добрался до нее? Окно находилось не так высоко, чтобы действовать наверняка. Спрыгнув вниз, она лишь покалечит себя и останется беспомощной игрушкой в его руках.

Внезапно послышался треск расщепленного дерева, и дверь распахнулась настежь. Боцца вошел в комнату и ударом кулака уложил Анну на пол. Ее голова ударилась о кафель. Она потеряла сознание. Заметив в руке Анны какой-то предмет, Франко разжал ее окровавленные пальцы, поднял потертый блокнот и осмотрел его.

— Хотела скрыть его от меня? — прошептал он, глядя на ее неподвижное тело. — Хитрая сучка.

Боцца сунул блокнот в карман, где уже лежал древний свиток, затем снял куртку и повесил ее на спинку стула. Под курткой он носил наплечную кобуру, небольшой полуавтоматический пистолет, запасные магазины под мышкой слева и нож в ножнах — справа. Сначала он вытащил нож и положил его на край раковины, затем расстегнул сумку на поясе и достал оттуда плотно скрученный пластиковый комбинезон. Он надел его через голову и разгладил шелестевшие полы, которые опустились ниже колен.