Стр.162

в эскизе, на сцене достигнуть невозможно, потому что на сцене определяет все человек. Если человека задавит в десять раз более высокое и огромное по своей массивности дерево, то актер пропадет. Если через пять метров, указан­ных художником, будет спущен люк, дающий ощущение про­вала за обрывом, то он может быть спущен не глубже первого трюма. Но из ярусов великолепно видно небольшое расстоя­ние и ширина и глубина открытого люка, а глубина сцены та­кова, что завеса или панорама, на которых будет написана даль на той стороне реки и блистающая лента реки, уходя­щая до самого горизонта, покажутся очень близкими.

И все то, что так чудесно получалось на эскизе и макете, на сцене окажется театрально грубым. Тогда художник ста­нет предлагать спустить на тот план, где находится откры­тый люк, несколько тюлей. Но при спуске этих тюлей, через которые, допустим, и получится для зрителя ощущение дали и обрыва, изменится характер оформления, и реальная сочно-живописная картина, которая так отвечала смыслу произведе­ния, приобретет совсем другой вид.

Вот тут-то и начнется очень нужная изобретательская и консультационная работа машиниста, когда он поможет до­биться того, чтобы оформление другими средствами, но дало бы то же самое ощущение, которого добивались художник и режиссер. Или машинист скажет, что нужно пользоваться комбинированным методом, живописным приемом и лепниной; или, посоветовавшись с осветителем, будет искать каких-либо приемов, чтобы добиться иллюзии панорамы. Наконец, он бу­дет советовать иначе повернуть декорацию, взять ее в дру­гом ракурсе, укажет, как расположить станки, как, повышая их от рампы к глубине сцены или скашивая, получить то>, че­го хотят художник и режиссер; как приладить, например, строенный павильон и лестницу, идущую от него вниз, так, чтобы ими загородить имеющиеся изъяны в конструкции са­мого планшета, и т. д.

Таких примеров можно привести десятки. Но и этот при­мер в достаточной степени характеризует значение работы машиниста в процессе выгородки.