Стр. 61

В сценической истории мольерожжих пьес был целый пе­риод, когда режиссеры ставили Мольера преимущественно как писателя, дававшегося на придворной сцене Людовика XIV. Изысканность манер, поклоны, танцевальные движения, цере­монии, пантомимы и балетные выходы — вся «театральность» театрального века усиленно подчеркивалась режиссерами.

Социальный смысл мольеровских пьес, их глубокий реа­лизм и острая ирония уходили в тень; на первый план выпи­рали художник, костюмер, бутафор, блеск постановки. Даже актерское исполнение тонуло в яркости постановочного оформ­ления. Между тем каждое произведение Мольера глубоко пронизано идеей, и режиссер должен прежде всего раскрыть

эту идею.

Например, как бы ни увлекали церемонии и балетные со­провождения в комедии «Мещанин во дворянстве», основное в произведении — это ирония Мольера над тем, как некоторые буржуа стараются во что бы то ни стало корчить из себя аристократов. Над ними смеется Мольер, им он не сочувству­ет, в манерности и ханжестве их он видит отрицательные сто­роны аристократического общества.

Даже в трагедиях Шекспира и в бессмертной комедии Грибоедова «Горе от ума» режиссеры увлекались разработ­кой характеров, вскрытием сценических положений, изобра­жением общей атмосферы, в которой протекало действие, изображением черт быта или эпох, не продумав идеи, кото­рая подчинила бы себе всю работу режиссера над спек­таклем.

Идея произведения, глубокое и выразительное ее раскрытие дает режиссеру в работе особую уверенность. Вот почему в этот предшествующий репетиционному периоду этап работы режиссера над текстом, когда он подготовляется к постанов­ке, так важно додумать до конца, в чем заключается идея произведения, как предполагает режиссер ее сценически трактовать и исходить из нее при определении сквозного действия спектакля.